Песочница, или двадцать процентов

Явлинский предложил выйти из песочницы. Предложение, заслуживающее самой серьезной поддержки.

Что это значит по версии предложившего? Это значит сплотиться вокруг единого кандидата от оппозиции, собрать двадцать процентов (или даже двадцать пять) и показать власти, что "разом нас богато". Чтоб она поменяла атмосферу в стране. Не очень, правда, понимаю, каким образом власть это должна сделать: самой перестать портить воздух, или запретить заниматься этим же оставшимся (по оценке Григория Алексеевича, семидесяти пяти или восьмидесяти) не проголосующим за единого кандидата демократической оппозиции процентам, или же речь идет о том, чтобы просто открыть форточку.

Вопросы. Почему власть узнав про двадцатипятипроцентную оппозицию начнет менять атмосферу? И именно – в сторону ее освежения? Разве она и без выборов не знает, что процент либерально настроенных граждан у нас никак не меньше названного Григорием Алексеевичем? Уверяю вас – знает. Она в курсе дела. Про 90-процентную поддержку – это для нас. Для себя у нее есть более валидная социология. Не будь ее – не надо было бы закручивать гайки и срывать резьбу. Тот панический ужас, который демонстрирует власть своей суетной брутальностью последние четыре года, свидетельствует только об одном – о весьма неприятных цифрах, которые докладывают ей придворные социологи. Которые  занимаются не обзвонкой респондентов с вопросом "Одобряешь ли ты, падла, деятельность товарища Сталина?", простите, оговорился, я хотел сказать "деятельность президента Путина"?.  А используют методы более адекватные – в них недостатка нет.

Или Григорий Алексеевич полагает, что власть станет добрее и умнее, увидя, что оппозиция не просто есть, а что она формируется организационно вокруг фигуры могучего вождя? Если так, то подобную гипотезу, безусловно, нужно признать смелой. Но тут одна беда – она никак не хочет согласоваться с фактами. Наша власть боится тех, кто сильнее ее. Сильнее не просто ресурсами, но, прежде всего, – силой духа. Кто так может скрутить на татами, что потом будешь месяц раскручиваться. Что же касается противников слабых, то наша власть, не обремененная избытком интелигентских предрасудков, сама скручивает их, минимум, в бараний рог.

Игра в выборы сегодня – это и есть самая настоящая песочница. И тут даже неважно, совсем неважно, вокруг кого эта игра крутится – вокруг Явлинского, Навального, Ходорковского или кого-то еще. Если бы у нас был бы и кто-то совсем сияюще-чистый, красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и это бы ничего не изменило бы – и такого вождя нельзя было бы продвигать в монархи. Правда, умнейший бы и сам отказался продвигаться. Не здесь лежит ключ к нашим проблемам. Не решается наша задача на выборах. И дело даже не в том, что выборы – чуровские. Она и на нормальных не решалась бы.   

Ну, хорошо. А что не песочница?

И где лежит этот самый ключ?

Не песочница – это создание ростка (а точнее – ростков) будущего общества. И не песочница – их рост. В смысле – прорастание и выращивание.

Что это за ростки? Это объединения людей. Но объединия не вокруг лидеров – люди смертны, не исключая и лидеров – а вокруг идеи. Идеи будущей России – государства развития и государства любви.

Почему любви? Зачем в серьезных вопросах такая лирика? Потому что любовь даже не просто  обязательный атрибут, это – инструмент и условие развития современного человека.

Нам необходимо государство-семья, государство, главный смысл и главная цель которого – помощь в развитии каждому своему человеку. Это государство должно быть идеологическим, и его идеологией должно стать развитие – развитие всего лучшего, что есть в человеке.

Государств таких история не знала. Здесь всё придется делать в первый раз. И, конечно, это будет непросто. Прежде всего – потому что в каждом из нас есть разные посевы: добрые и злые. И задача состоит в том, чтобы помочь расти доброму, используя для этого злое в качестве удобрения. Очень непростая задача. И реализовать ее одномоментно, завтра же в масштабах всего общества, конечно же, невозможно. Необходимо поначалу несколько исследовательских лабораторий, в которых (из которых) и будут расти ростки будущего.

А как же политика? Ведь нельзя же терпеть! Нельзя. Я и не предлагаю. Но серьезная политика - не "эсеровский" муляж, и не искуственные громоотводы, вроде партии Ж. – начинается тогда, когда десятки процентов общества способны привлечь на свою сторону большинство. Ни рыночный фундаментализм, ни ультра-либерализм ничего такого в России 21-го века обеспечить не могут. В каких бы красивых обертках их ни подавать. Есть вещи, принципиально несовместимые с нашей ментальностью. Впрочем, максималистские программы наших рыночников отпугнули бы и американцев 19-го века.

Ограничивая свое мышление узкими и весьма архаичными моделями, мы выхолащиеваем жизнь. Поэтому такие модели (и это хорошо знают серьезные экономисты) обладают очень слабым прогностическим потенциалом. Попросту говоря – врут, дают неточный прогноз. Массовый избиратель, конечно, и слов таких не знает. Но он это чувствует. Особенно, когда все время потирает шишки от своего первого знакомства с законами рынка.

В общем, под знаменем либерального фундаментализма нам песочницу не покинуть. Нужно другое знамя. И самое наше главное дело сегодня – понять, какое именно.

Беда только в том, что очень немногие из нас любят тяжелую работу. Включая и работу понимания.

А работа понимания предстоит нам не просто тяжелая – очень тяжелая, сверхтяжелая.