Надо ли изобретать велосипед

У нас перед ними одно преимущество. Правда – гипотетическое. Гипотетически, мы способны думать. Видеть реальность и анализировать увиденное. И понимать происходящее. Что бы талантливый актер ни вещал нам с экрана телевизора. Поэтому мы и понимаем, что не могли жители Крыма двадцать лет не хотеть, а за неделю без всякой на то причины, если, конечно, не считать появления на улицах вежливых зеленых людей, вдруг захотеть в объятия исторической родины. Понимаем и то, какой рейтинг одобрения насчитали бы социологи, если бы они тогда были, Сталину или Брежневу. И много всякой иной всячины понимаем. Способность думать – она как открытые глаза: позволяет видеть. Очевидное, но для неспособных – невидимое.

Но всё это относится к пониманию того, что уже происходит. К пониманию же того, что будет происходить, способность думать ключей дает мало. Разве что – тому, для кого "сегодня" – это не двадцать четыре ближайших часа, а ближайшие сто лет. Но таких среди нас, практически, нет. Даже тех, для кого "сегодня" – это ближайший год, тоже нет. Поэтому пророков среди нас маловато. Чего не скажешь о пророчащих.

Впрочем, понимание того, ЧТО будет происходить, для нас и не важно. Для нас важно другое – понимание, ЧТО нам самим нужно делать. А точнее – сделать. Потому что будущее не придет само. Если не принять мер. Его нужно сделать. А делаем его мы. Просто больше некому. И делаем своими руками. Потому что никаких других рук просто нет. И вот тут я подхожу к самому главному: когда дело доходит до "что нам делать", способность думать опять оставляет нас.

Мы не думаем. Мы так же повторяем банальности, считая их истинами, как это делают зрители Киселева, когда их спрашивают про Украину, Путина и прочие высокие материи. Только авторы наших банальностей другие, и сами банальности тоже другие. Про столбовую дорогу истории, про всеустраивающий рынок, про разделение властей, их же сменяемость, и честные выборы... Ну, и так далее – я не буду перечислять весь репертуар, хотя он и не большой. Назову еще только одну – "не надо изобретать велосипед". Как и все остальные, она произносится всегда с очень умным выражением лица.

Ну, что на это скажешь? Конечно, не надо. Ведь его уже изобрели. Зачем же снова? Только какое это имеет отношение к нам? Государственное строительство к производству велосипедов имеет отношение самое малое. Просто уже потому, что само слово "строительство" здесь – метафора, и не очень удачная. Молодые коммунисты так называли свою работу, имея о ней самое малое и крайне неточное представление.

Государства не строят – не дома. Их уж скорее растят. А еще точнее – они растут сами. Но и это не вполне точно: сравнения с земледелием, как и сравнения с инженерией имеют в этом деле весьма ограниченную область применения.

В общем, мы занимаемся не велосипедостроительством. И никаких возможностей скопировать чужой опыт у нас нет. Есть другая возможность – осмыслить чужой опыт и извлечь из него то, что можно – главное не "можно", а нужно – перенести на нашу почву. Но это к "велосипеду" никакого отношения не имеет.

Зато имеет другое. Разговоры про "велосипед" – совершенно четкий индикатор интеллектуальной лени, нежелания думать. Такого нежелания, которое становится неспособностью, интеллектуальной импотенцией. И вот здесь начинается самое интересное – почему мы, такие умные и такие умелые в вопросах личных и вопросах профессиональных, оказываемся такими ленивыми и неумелыми дураками, когда речь заходит о вопросах гражданских, о судьбе не нашей лично, а о судьбе всего народа? Почему мы не только не можем определиться с "как нам делать", но не способны понять и "что мы хотим". И даже не способны понять, что не понимаем?

У нас есть смутный образ западной жизни: у одних – от недели, проведенной в Париже, у других – от "Праздника, который всегда с тобой", у третьих – от "Ну, что, мой друг, свистишь?..", у четветых – просто от собственного воображения. Глубокого знания западной жизни изнутри со всеми ее теневыми сторонами, естественно, нет, практически, ни у кого. Разве что – у иммигрантов, но у них в абсолютном большинстве другие заботы.

Еще у нас есть глубокая идиосинкразия ко всему хоть как-то напоминающему что-то коммунистическое. Это то, что психологи называют красивыми словами – посттравматический синдром.

Но главное - не то, что у нас есть, а то, чего нет. У нас нет желания. Желания сконструировать свое желаемое будущее. Или даже просто – понять, чего мы хотим. Само желание будущего у нас, конечно есть. Но это желание без понимания. А такое желание не пригодно к тому, чтобы из него сделать цель. Чтобы перейти от "просто желания" к цели, от "просто хочется" к "хочу сделать", нужно включить работу понимания. Как мы это, собственно, и делаем со всеми своими личными и профессиональными желаниями. Другими словами – нужно начать "изобретать велосипед".   

Но именно в этом месте мы останавливаемся и опускаем руки. Чтобы потом ими же замахать: "Велосипед? Ни за что!".