Почему генералу Патрушеву стоит озаботиться судьбой таджикской оппозиции?

Восемнадцать лет назад, 27 июня 1997 года, подписанием в Москве Мирного соглашения между правительством Таджикистана и Объединенной таджикской оппозицией была остановлена гражданская война в этой стране. Ее жертвами, по разным оценкам, стали от 80 до 100 тысяч человек. Сегодня приходится признать, что баланс между властью и оппозицией, достигнутый тогда в одном из самых нестабильных регионов Евразии, утерян. Официальный Душанбе полностью узурпировал власть, вытеснив своих оппонентов, в частности, сторонников умеренного ислама, на обочину политической и социальной жизни.

Нужно ли говорить, чем это грозит стране с наиболее укорененными исламскими традициями, отделенной от взрывоопасного Афганистана не слишком укрепленной 1300-километровой границей? Таджикистан снова на пороге радикализации обстановки и усиления террористической активности исламских экстремистов, в первую очередь боевиков Исламского государства (ИГ), ряды которого множатся за счет оскорбленных и униженных властью умеренных мусульман.

Как может предотвратить подобное развитие событий Россия, считающаяся главным гарантом стабильности в Таджикистане, где дислоцирована 201-я российская военная база, насчитывающая около восьми тысяч военнослужащих? Если верить секретарю Совета безопасности РФ Николаю Патрушеву, уверявшему в недавнем интервью «Коммерсанту», что он не видит сегодня возможности остановить поток добровольцев в ИГ, шансов спасти ситуацию нет. Причина, по его словам, в двойных стандартах, исповедуемых США в борьбе с терроризмом, ведь «ИГ, когда оно борется с Асадом, поддерживается США, и одновременно они его бомбят».

Однако трудно верить всему тому, в чем пытается убедить нас генерал Патрушев. И не только оттого, что он на голубом глазу рассказывает байки о выдуманных словах бывшего американского госсекретаря Мадлен Олбрайт. Вот, к примеру, секретарь российского совбеза делится своими познаниями об истоках возникновения движения «Талибан». Оказывается его «организовали американцы», поскольку им «не понравилось, что в Афганистан вошли советские войска». Генералу Патрушеву, которому везде мерещатся американцы, как американскому сенатору Маккарти больше полувека назад – коммунисты, невдомек, наверное, что «Талибан» появился в Афганистане в 1994-м, спустя 5 лет после вывода оттуда советских войск и воевали талибы не с шурави (советскими солдатами), а с афганскими моджахедами. Если такими познаниями обладает один из главных российских силовиков, ответственных за обеспечение безопасности в нашей стране и за ее пределами, в зоне ее ответственности, которой Москва считает страны ОДКБ, то впору серьезно волноваться за состояние дел в этой сфере.

Совсем недавно, месяц назад, Николай Патрушев принимал участие в совещании секретарей советов безопасности стран – членов ОДКБ в Душанбе, так сказать, на направлении почти что главного удара в борьбе против международного терроризма. Силовики приняли план мер по предотвращению вербовки боевиков в ряды ИГ и их проникновению на его территорию. Но если секретарь российского Совбеза считает это дело зряшным, поскольку американцы ставят палки в колеса, зачем всем нам морочить голову? Пусть сами они и занимаются обеспечением безопасности в российской зоне ответственности.

К примеру, почему бы не попросить американцев поработать в среде трудовых мигрантов, в том числе таджиков, из Центральной Азии, миллионы которых уже многие годы живут и зарабатывают себе и своим семьям на хлеб в России? Ведь именно в этой среде наиболее интенсивно происходит вербовка добровольцев для отправки в ИГ. Вот ведь где требуются профессиональные навыки оперативной работы, так высоко ценящиеся среди чекистов. Выявить и обезвредить вербовщиков – разве это не актуальная задача для российских агентов национальной безопасности? Однако генерал Патрушев ни словом не обмолвился об этом, его больше волнует «фактическое прекращение участия иностранных военнослужащих, США и НАТО в боевых действиях против террористов в Афганистане».

Позвольте, а давно ли наши генералы и дипломаты без устали требовали от «вашингтонского обкома» как можно скорее вывести американские и натовские военные контингенты из Афганистана, категорически и строго ставили вопрос о том, чтобы Совбез ООН заслушал отчет о выполнении «афганского» мандата, полученного международной военной коалицией? Нет, сейчас лучше об этом помолчать, а то нарвешься, чего доброго, на обвинения в двойных стандартах.

Странно при этом, что Патрушев ничего не сказал как раз про Таджикистан, власти которого своими руками создают все условия для роста воинствующего экстремизма.

Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), старейшая политическая партия не только в стране, но и во всей Центральной Азии, единственная созданная на религиозной основе и ставшая ядром исламо-демократической таджикской оппозиции в годы гражданской войны, внесшая главный вклад в межтаджикское примирение, сегодня находится на грани уничтожения правящим в Душанбе режимом. Преследование и откровенная травля членов ПИВТ, бывшей одной из двух системных оппозиционных партий страны (вторая – коммунистическая), имевшей в парламенте один-два мандата, гонения на ее лидеров, начавшиеся сразу после недавних парламентских выборов, в результате фальсификации которых партия впервые была не допущена в законодательный орган, обозначили новый этап в эволюции режима президента Эмомали Рахмона.

ПИВТ, как это ни парадоксально, бывшая вполне светской по характеру участия в политической жизни страны, аккумулировала в своих рядах сторонников традиционного для большинства таджиков суфийского направления в исламе, умеренного и не опасного для секулярного в своей основе государства, каким является Таджикистан. Однако руководство страны во главе с правящим с 1992 года президентом Рахмоном стремится укрепить абсолютное доминирование во всех гражданских и государственных структурах. Давно забыты положения московского Мирного соглашения 1997 года, предусматривавшие 30-процентные квоты для представителей таджикской оппозиции во всех властных органах. К длительным, двадцатилетним, а то и большим срокам заключения приговорены не только многие лидеры оппозиции, но и бывшие некогда близкие соратники Рахмона, способствовавшие укреплению его во власти.

Но, судя по всему, самому главе государства, откровенно готовящемуся в обозримом будущем передать власть своему 27-летнему сыну Рустаму Эмомали, возглавляющему ведомство по борьбе с коррупцией и финансовой разведке, столь очевидной узурпации власти показалось мало. Удобным поводом для достижения абсолютной власти стала модная тема борьбы с исламским экстремизмом. Устранение ПИВТ, представляющей умеренный ислам, оказалось крайне необходимо, власти нужно взлелеять «плохого» врага, чтобы выглядеть стороной «добра», противостоящей одиозному «злу». Нестрашная Партия исламского возрождения мешала этому.

Однако реальность может оказаться зловеще неожиданной. Лишенные легитимного статуса и возможности мирного отправления исламских традиций, правоверные мусульмане, особенно те из них, кому меньше 40 лет и кто не помнит ужасов гражданской войны, в условиях царящей в Таджикистане экономической и социальной фрустрации готовы будут перейти к другим, радикальным формам сопротивления режиму.

Возможности, которые предоставляет ныне для этого ИГ, хорошо известны. Громкая история сбежавшего в апреле этого года в Сирию бывшего командира таджикского ОМОНа, полковника Халимова – тому подтверждение.

В Москве, судя по реакции близких к Кремлю экспертов, отдают себе отчет в неадекватности действий властей Душанбе. В середине 1990-х годов, когда упрямое нежелание утвердившегося там во власти бывшего полевого командира Народного фронта Эмомали Рахмонова искать примирения с оппозицией стало очевидным, российская дипломатия при посредничестве Тегерана предприняла неординарные действия. В иранскую столицу для установления контактов с лидерами таджикской оппозиции вылетел заместитель министра иностранных дел России Анатолий Адамишин. Неожиданный демарш произвел тогда и президент Узбекистана Ислам Каримов, внесший в 1992 году решающий вклад в воцарение Рахмонова в Душанбе. Убедившись, что без участия оппозиции мира в Таджикистане достичь не удастся, Каримов пригласил в Ташкент одного из лидеров ОТО Ходжи Акбара Тураджонзода.

Так больше двадцати лет назад началась подготовка к межтаджикскому диалогу. Сегодня в Кремле, к сожалению, пока не понимают, что если не признать право оппонентов Рахмона на реальное участие во власти, то последствия этого могут оказаться непредсказуемыми. Однако не в нынешних кремлевских традициях поддерживать какие-либо отношения с оппозицией в странах СНГ; Россия ставит на сильного, любят повторять в Москве, на тех, кто реально контролирует ситуацию.

Это и понятно, отношения с тамошней оппозицией – всего лишь проекция отношений власти, привыкшей считать себя чуть ли не сакральной, к своей, отечественной оппозиции, она же ни за что не отвечает, как нам рассказывал президент Путин. Ну а если где замечены ее следы, то это «майдан» и «цветные революции», за которые платит Америка и готовит Виктория Нуланд.