Маленькая бытовая Укрская таможенная история...

Мы возвращались от родственников из Крыма. Поездка у нас была "групповая" - так проще передвигаться по нашему региону. Приехали мы к таможне ранним утром и, так получилось, что проскочив российский терминал за 20 минут всей группой (без малого 50 человек!) на пешем переходе мы с мужем - "правильно" одетые и обутые, практически без багажа - и еще человек 8 из нашей группы вырвались далеко вперед и прошли украинскую таможню всего за час. А дальше - здравствуй родина - застряли посреди бескрайней херсонской степи возле своего автобуса ждать остальных. Место ожидания можно описать отдельно и коротко: степь, вокруг ни кустика ни деревца, на заправке есть магазин с очень скудным ассортиментом и ценами в рублях, но за гривны. Туалет есть, но он не работает. Все. Причем эти европейские условия не только для тех, кто ждет своих как мы (можно ведь и не ждать, а нанять машину и ехать дальше), а и для тех, кто стоит в очереди на таможню под палящим солнцем, часами с детьми и пожилыми - без разницы. У нас есть деньги на войну, на копку великих канав и возведение монументальных стен из рабицы, но нет возможности выкопать туалет и сделать навесик от дождя и солнца для своих граждан. Ладно. Не важно. Мы привыкли: европейцы - они такие европейцы...

Сидим в тени автобуса, пока она еще есть. Ждем. Рядом стоит автобус из Киева, дальше - из Кривого Рога и еще откуда то. Все ждут своих. Люди подтягиваются, как говорится, в час по чайной ложке - нас предупреждали: расчетное время, весьма приблизительное, час на российскую таможню и три - на украинскую. Вермя замерло. Тихий разговор ни о чем малознакомых людей. Хочется в туалет. Солнце поднимается все выше.

На эту молодую женщину сразу обратили внимание - она опустилась на ступеньку автобуса и беззвучно плакала. Вернее не плакала - у нее просто катились по щекам слезы. Двое ее детей, лет семи и лет четырех тоже не плакали - старшая девочка сжимала руку младшего братика, который только тяжело вслипывал на вдохе - на его испачканые коленках красовались свежие ссадины. Девушке дали воды и она рассказала, что везла детей оздоровить в Крым из очень близкого к району боевых действий и часто мелькающего в новостях городка, но ее не пропустили на таможне, мотивируя это тем, что паспорт грязный. О Боже! Если бы кто нибудь знал, какими руками мусолят паспорта на блок-постах и сколько раз в день! А потом, когда она с детьми возвращалась, какая то тетка огромным чемоданом сбила с ног ее малыша, обзвав их колорадскими тварями. Никто не сочувствовал, не говорил утешительных слов. Только водитель сказал, что ее обязательно заберут назад, даже если не будет места - они ей уступят свои места для одыха и принес аптечку. И тут все вокруг как то сдвинулось и время опять пошло вперед.

Кто то принес из магазинчика стаканчик кофе, а кто то плеснул в кофе коньяка из фляжки, кто то умывал девочку, а кто то мыл ножки малышу ("Мамочка, пока мне тетя коленки мазала, дядя так дул, а большой мальчик меня так смешил, что я забыл заплакать!"), кто то доставал бутерброды, а кто то угощал детей подтаявшим шоколадом.

Люди из нашего автобуса потихоньку подходили и я вместе со всеми обмахивала кого то газетой, лила кому то теплую минералку на голову и ловила чьих то детей, норовящих выйти на проезжую часть. Мужчины поругались с работниками заправки и сами поставили столики и стулья на неработающей летней площадке, раскинули большие зонты. Мы напоминали табор на новом месте, гуящий пчелиный улей, управляемый неведомым разумом. На четвертом часу нашего ожидания наши дети, накормленые бутербродами и перепачканые бабаевским шоколадом (именно его очень много в Крыму) строили песочные замки на контрольно-следовой полосе, взрослые расположились под зонтиками, делясь водой, бутербродами и предметами гигиены. Мой огромный хиджаб оказался очень полезным не только как средство от палящего солнца - он решил женскую проблему посещения туалета на открытом пространстве: трое держат - один делает свои дела. Люди все подходили. Солнце палило все нещаднее.

А в киевском автобусе шел перманентный скандал: народ роптал на длительное ожидание, на отсутствие удобств и требовал ехать немедленно, не ожидая оставшихся, поминутно поминая аккупантов и их президента, которые, видимо должный были ускорить работу нашей таможни и решить проблемы организации их путешествия, а главное - построить туалет. Особенно упорствовала одна крупная очень яркая и красивая женщина. Бедные водители этого автобуса выслушивали своих пассаживов и ничего не могли им возразить. Потом один из них не выдержал и гаркнул: "Да что вы ноете! посмотрите, как дончане друг с другом нянькаются (так получилось, что в названии города, которое было написано на лобовом стекле нашего автобуса тоже есть "Донецк" - у нас много разных "Донецков" и даже река - Северский Донец). Вот поэтому мы их победить и не можем".

И я подумала: дело ведь не в том, кто кого победит или не победит. Дело в людях. Мы отличаемся как просто водка от царской водки. И можно прислать сюда переселенцев из западной Украины, и, если они выдержат наш неласковый климат, в летним пеклом, зимними морозами, отсутсвием весны и осени (у нас нет переходных сезонов - за морозами сразу наступает жара и наоборот), если научатся выращивать урожай на песке, меловиках и солончаках, тяжело работать в шахтах и горячих цехах, если они даже станут говорить только на украинском, то их дети уже будут местными, говорящими на русском и сурже, степными жителыми, а внуки станут жителями Донбасса - неласковыми, но сплоченными. Я это точно знаю - так произошло в моей семье, так будет происходить и дальше, потому, что водка только куражит и мутит разум, а царская водка раствоярет в себе все, даже золото.

А потом, чуть больше чем через четыре часа, мы поехали домой, в объезд, через полстраны, через блок-посты. И не успели к комендантскому часу и ночевали в степи, когда нас не пустили через блок-пост, любуясь огнями родного города, такого недоступного. Но это уже другая история.""