С чистого листа. Часть первая. Глава 2. Валентина Петровна

II



Наконец-то за окном появились первые признаки рассвета. Словно невидимый художник начал размывать черный фон окна, и оно стало приобретать сначала темно-серый, а затем пепельно-жемчужный оттенок. Валентина Петровна вздохнула, впереди еще один невыносимо долгий день, который нужно прожить. Сколько ей их еще осталось, кто знает? Восемьдесят четыре-возраст серьезный, а через три месяца и вовсе, стукнет восемьдесят пять. За долгие бессонные ночи Валентина Петровна не раз успевала мысленно еще раз прожить свою жизнь.

Интересно, что разные периоды этой самой жизни, были окрашены в воспоминаниях в разные цвета. Вот взять, например, детские годы. В медово-апельсиновых тонах проявляются контуры покосившихся избушек в маленькой деревеньке на берегу Волги. Солнце светит ярким золотым светом, даже сейчас Валентина Петровна чувствует его тепло, запах теплого хлебушка, испеченного матерью ранним утром к завтраку и карасей, жареных в душистом подсолнечном масле. Рот Валентины Петровны непроизвольно наполняется слюной. Эх, надо бы рыбки сегодня пожарить, может, Славка-слесарь заглянет. Славка, слесарь сантехник из местного ДЭЗа, родом из Молдавии, не раз помогал ей справиться с непослушным душем. Денег за работу не брал, а только просился изредка на обед.

-Вот веришь, Петровна, так хочется иногда борща, аж скулы сводит!- жаловался он.

Валентина Петровна знала, что он живет в мужском общежитии, пять человек в комнате, питаются больше всухомятку, да водку хлещут. Славка, правда, не особо злоупотреблял, во всяком случае, к ней всегда приходил трезвый.

- Что ж ты, горемыка, не едешь домой, к семье? Всех денег ведь не заработаешь!- пеняла ему Валентина Петровна, наливая щедрой рукой борща с чесноком и сметаной.

Славка посмеивался в усы, заглатывал первую ложку ароматного борща, зажмуривался от удовольствия, крякал и загадочно говорил:

-Вот прожила ты длинную жизнь, Петровна, а не знаешь, что всему свое время!

Валентина Петровна снова окунулась в атмосферу воспоминаний: вот лают собаки в соседских дворах, кричат петухи, приветствуя рассвет, остро чувствуется запах прелой травы в огороде. Иногда она углубляется именно в эти приятные мгновения детства. А чаще всего, память не слушается и против ее воли скачет дальше, сначала в черную дыру голодных тридцатых годов, потом ненадолго пробивается тонкий лучик предвоенной поры, освещающий первые свидания, первую детскую любовь, школьный годы. Женщина вздохнула, перевернувшись на другой бок. Тут ее и накрывает темно-фиолетовая клякса: война.

Валентина Петровна каждый раз вздрагивает, когда доходит до этого момента и непроизвольно зажимает уши, иначе в них появляется невыносимый звук разрывающихся вокруг немецких снарядов. После одного из таких ударов, Валя осталось совсем одна. Она чудом спаслась, выбежав во двор за дровами. Мать, отец и два младших братика исчезли в один миг в огромной страшной глубокой воронке.

Валю, контуженную взрывом, подобрал санитарный обоз и доставил в прифронтовой госпиталь. Там, придя в себя, она увидела салатовые стены палаты и белый потолок, поэтому этот период жизни так и остался в памяти светло-зеленым в белую полоску. Старенький доктор, чем-то похожий на дедушку, осмотрев Валю, сказал, что она родилась в рубашке, и будет жить долго и счастливо. «Ох, Арсений Палыч, Вы даже не представляете, насколько долгой оказалась моя жизнь!» - горько подумала старушка.

После госпиталя была школа медсестер, куда Валя поступила в надежде попасть на передовую и отомстить фашистским гадам за погибших родных. Красно-кровавые пятна на серых бинтах, запах карболки, вот что чувствует Валентина Петровна, добираясь в своих воспоминаниях до этого места. Она упорно училась, старалась присутствовать на операциях, делала перевязки и оказывала первую помощь раненым, все поступающим и поступающим с фронта.

Когда ей исполнилось семнадцать, ее вызвал начальник школы и предложил другое. В партизанском отряде погиб врач, им требовался срочно человек, способный оказать первую помощь раненным.

Для Вали это был реальный шанс бороться с врагом, о котором она так долго мечтала. Но она и представить себе не могла, с чем ей придется столкнуться. От этих воспоминаний начинали противно ныть все кости, последствия холодных ночей в землянках. Несмотря на все лишения, физическую и душевную боль от потери близких людей, на постоянное присутствие запаха смерти, это время в памяти Валентины Петровны окрашено в лазурный цвет, цвет весеннего неба, под которым она впервые встретилась со своим Мишаней, прибывшим на замену погибшему радисту.

Им повезло: они пронесли свое чувство через всю войну и сохранили его на все оставшееся им послевоенные годы. Жили в бараке, бедно, но весело. Одна беда, в результате контузии, ночей в холодных и сырых землянках, Валя родила сначала мертвую девочку, а потом через два года, мальчика, такого слабенького, не прожившего и недели. Валя с Мишей тяжело переживали, но не падали духом, хотели даже усыновить пару ребятишек, оставшихся после войны без родителей. Но не успели, всего-то десять лет прожили они счастливо, душа в душу, не выдержало Мишанино сердце. Так в тридцать три года, Валя осталась одна. Проглотив тугой ком в горле и утерев навернувшуюся слезу, Валентина Петровна стала вспоминать дальше.

А дальше были воспоминания болотного цвета, потому что жизнь без любимого мужа превратилась в болото, заросшее тиной. Она устроилась работать медсестрой в детский садик, чтобы гомон детишек отвлекал ее от мыслей о невыносимой утрате. Ей дали комнату в коммунальной квартире, с соседями, можно сказать, повезло: в одной комнате поселилась молодая интеллигентная семья педагогов местной школы, Василий Тихонович и Татьяна. В другой комнате проживали в постоянном празднике Анатолий с Варварой, любители заложить за воротник по поводу и без. Валентина Петровна с улыбкой вспоминала, как разнимала Толю с Варькой, как они то ругались, то опять миловались, пока не ушли друг за другом, не выдержав бурных возлияний. У Татьяны вскоре родилась дочка, тут Валентина оказалась незаменимой помощницей для своей подруги. Она нянчилась с девочкой, когда родители были на работе, гуляла, играла, в общем, была для нее второй матерью. Но быстро бегут годы, похоронив Василия, Татьяна стала болеть. И здесь пригодилась Валентина Петровна, сидевшая с ней ночами, одним глазом присматривающая за страдающей от боли Татьяной, а другим за подрастающей дочкой. Эх, вот уж и дочка соседская институт окончила, уехала работать по распределению, там замуж вышла. И вот уже года два, как вернулась в родной город, живут с мужем в новом районе, но и она после похорон матери, носа не кажет.

Валентина Петровна опять вздохнула, все бы ничего, пока что на своих ногах и голова вроде работает, да тошно жить, все уже ушли из жизни, родители, муж, дети, подруги, соседи, а она все живет, никак не может попасть к своему Мишане.

-Залежалась я что-то,- сказала сама себе Валентина Петровна, кряхтя и слезая с постели,- вот уж и солнце встает, а я все валяюсь, перебираю свои серо-буро-малиновые воспоминания. Ничего, Валя, скажи спасибо, что еще пока сама себя обслуживаешь. Сердечко вот что-то покалывает, но ничего, мы ему сейчас валокардинчику накапаем.

Начинался еще один долгий день. Внезапно в прихожей раздался звонок.

- Кого это еще принесло в такую рань? Разве что Славка пришел борщ есть, совсем обалдел мужик, скоро ночью будет приходить!- бурчала себе под нос старушка, накидывая на плечи халат и тихонько двигаясь к двери. Не спросив, кто там, ей уже было на это наплевать, она открыла дверь. На пороге стояла пожилая, худая до невозможности женщина с заплаканными глазами, опирающаяся на палку.

-Нинк, ты что - ли?! - с трудом признала в ней соседскую дочку Валентина Петровна.

(продолжение следует...)

Глава первая. Нина http://maxpark.com/community/4707/content/3484772