Казус Васильевой

 

В канун годовщины была одержана еще одна маленькая, но военная победа. Стрелочник получил заслуженное наказание за коррупцию в военном ведомстве. Добродетель восторжествовала, порок был наказан. К радости одних – всё же не отпустили, и к огорчению других – не пять лет надо было давать, а четвертовать. На Лобном месте.

Да, и понятно. Уж больно она неприятна на вид, эта дама. И на месте сидела таком. И шеф у нее был такой. И квартира такая. И повадка.

Впрочем, слышны и другие голоса. И о неуместности выборочного правосудия (вспомним ЮКОС). И о недоказанности вины – в том смысле, что вор – только тот, кто пойман, а Васильеву с группой товарищей не доловили.

И никто не говорит о том, что ловить-то никого не надо. И что коррупция у нас вещь совершенно официальная (что не отменяет, конечно, и наличия менее официальной).

В предпраздничной суете остались как-то мало замеченными откровения Якунина (главного по железной дороге – министра путей сообщения, на советском языке) и Сечина (главного по нефти – по-советски министра нефтедобывающей промышленности; вынесем Лукойл за скобки). Официальная зарплата Якунина – где-то около 100 тысяч долларов в месяц, миллион с хвостиком в год. Входит ли сюда прогрессивка – еще полтора оклада, непонятно. Полагаю, что входит. Но это неважно. У Сечина  зарплата побольше – раза в два-три. Но кто считает!

Это официально. Логично предположить, что есть и заносимые – в ведомстве с такими зарплатами работники должны очень любить свое начальство и радовать его подарками. Иначе на такие места можно подыскать и более благодарных.

Но и это неважно. Я хочу сказать о другом. О чем критики режима, если и говорят, то совсем не те критики.

Сколько нужно человеку для полного счастья? Для удовлетворения всех его разумных, подчеркиваю – РАЗУМНЫХ, потребностей?

Ответ, конечно, будет не универсальным. У одного разумные потребности одни, у другого совсем другие. Одному позарез нужно в Париж учиться тому, чему могут научить только в Сорбонне. А другого уже всему научили в третьем классе, и он больше ничему учиться не хочет. Одному, чтобы проявить свой талант в полной мере, чтобы заставить слушателя плакать от скрипичного концерта Брамса, позарез нужна скрипка Страдивари. Другому же для полного счастья, чтобы ощутить связь времен и свою к ней причастность, вполне достаточно пострелять из пистолета Дзержинского. Одному нужна квартира в 7 комнат, чтобы жить, работать и иметь место, где разместить библиотеку. Другому хватит и однокомнатной.

Но это всё мелочи. Это всё вопросы схоластические. И не вдаваясь в них, понятно, что есть очень мало людей, чьи разумные потребности исчисляются суммами в десятки тысяч долларов в месяц. Даже при нынешней дороговизне. Тем более – сотнями.

Реально суммы более-менее известны: это зарплаты мидл-топ на Западе. После выплаты налогов – до десяти тысяч долларов в месяц. Хотя и это завышено – гримасы капитализма.

Отсюда следует нехитрое умозаключение: всё, что больше 500 тысяч рублей в месяц, –  это заведомо украденное. Это заведомо коррупция. Разложение. Растление. Неважно – официальная эта зарплата или неофициальная. И уплачены с нее налоги или нет. Ведь когда власть в твоих руках, тебе очень легко сделать неофициальное официальным.

Понимает ли это власть? Прекрасно понимает. Именно поэтому Якунин и говорит (и абсолютно справедливо), что разглашение его зарплаты – угроза его семье. И он совершенно прав – угроза. И какая! Ведь оглашение этой суммы равносильно обвинению в воровстве. Со всеми вытекающими.

Это тема запретная. Тема запретная для власти. И – что много важнее – тема, запретная для либеральных (читай – интеллигентных, читай – совестливых) критиков власти. "Не считай чужие деньги", "нужно, чтобы не было бедных, а не было богатых" и т.д. и т.п. – список наших мифологем, вскормленных советской уравниловкой, бесконечен. Лучшие люди общества дружно, как один, выступают за экономическую свободу и право на сколь-угодно высокий личный  доход. Конечно, добытый без нарушения закона.

Худшие люди (я имею в виду здесь наиболее алчных) этой нашей слепотой охотно пользуются. Сколь-угодно большой? И мы за то же. Мы с вами одной крови. Либеральной. Вы за вашу и нашу свободу? И мы за нашу свободу. Ну, и черт с вами – мы не жадные – и за вашу тоже. Конечно, пока ваша свобода не вредит нашей. Но ведь и вы за то же? Так что мы с вами за одно. Что еще? Не нарушая закон? Конечно. Что мы там нарушили? А вот это? Минуточку – сейчас подправим. Закон.

Вы за борьбу с коррупцией, незаконным обогащением? И мы за то же. Пусть всё будет только по закону. Ну, или почти всё. Хочешь доказать, что украдено – докажи. Нет, ты докажи. Ведь у нас презумпция чего? Чего вы там говорили у нас эта самая, презумпция? Так, что обвиняешь – докажи. А не можешь – не клевещи. А то ответишь. По закону.

И когда народу нужно кинуть кусок мяса, чтобы удовлетворить его, народа то, что одни называют завистью, а другие – желанием справедливости, находится Васильева. И народ получает пищу. Одни – для сострадания, другие для – жажды мщения, третьи – для возмущения (каждый – для своего).

И почти никто – для размышления.

Проблема социальной справедливости в ее экономическом аспекте не решается борьбой с коррупцией. И не решается известными рецептами – ни отечественными, ни заграничными. Эта открытая проблема. Человечество еще не придумало для нее решения. Но уже отказывается оставлять ее нерешенной.