К 70-летию Великой Победы. Муса Джалиль «ВАРВАРСТВО».

   Предисловие.
   Мне повезло со школьными учителями. В первую очередь – с учителями физики и математики.
   Особняком стоит учитель физкультуры Валерий Дмитриевич. Невысокого роста, внешне сильно напоминающий актера Михаила Кононова в фильме «Большая перемена».
   Как физрук он проявил себя блестяще – в нашей глухой пензенской деревне в 60-е годы были оборудованы футбольное поле и волейбольный площадки, а также спортзал со всем комплектом гимнастических снарядов (!). Многие школьники выполнили нормативы спортивных разрядов - по лыжному кроссу, боксу, гимнастике, волейболу, легкой атлетике.
   Но, я хочу о другой его замечательной черте сказать – он был непревзойденным декламатором стихов, которых знал наизусть великое множество.
   И в нашем деревенском клубе собирался полный зал зрителей разных возрастов, чтобы послушать в течение часа-полтора стихи в исполнении Валерия.
Когда он читал, скажем, «Песнь о собаке» Сергея Есенина, в зале слышались всхлипывания. Многие, не стесняясь, вытирали слёзы.
   Одним из таких произведений, вызывавших предельно яркие эмоции, было стихотворение «Варварство» великого татарского поэта Мусы Джалиля, написанное им в немецком концлагере.
   Это стихотворение, благодаря декламаторскому таланту нашего физрука Валерия, я запомнил на всю жизнь.
   И сейчас, в год 70-летия Великой Победы я снова вспомнил это стихо…


Муса Джалиль
ВАРВАРСТВО
1943

Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.


Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных... Мутный дождь
Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня...
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз...
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг,--
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной.
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
-- Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! --
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо...
-- Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? --
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
-- Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты
вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.--
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой,
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой?
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей...