Преступление и наказание

Несколько событий заставляют обратиться сегодня к этой теме. Тут много вопросов.

На ком лежит ответственность за Крым – на власти или на народе? Хорошо ли судить 93-летнего старика-гитлеровца, начинавшего жизнь ударником на фабрике смерти? Еще один, неизбежный в канун 70-летия Победы – кто отвечает за преступления Сталина: только Сталин или весь советский народ? И наконец, главный вопрос – бывают ли вообще преступления без наказания?

С Крымом мы играем в очень плохую игру. "Мы" – это я про тех, кому не нужно объяснять, что грабеж не бывает восстановлением исторической справедливости. Про придворных врунов, вещающих про оборонительную войну с агрессором-США, я не говорю. Тут деградация всеобъемлющая – нравственная, личностная, интеллектуальная... Но и лучшие (не в смысле "очень хорошие", а в смысле "лучшие из имеющихся") наши люди всё время наровят переложить ответственность за Крым на правителей и вывести из-под нее народ.

В их логике угадывается определенное угодничество – нельзя ругать народ, а то не проголосует. Но, как всегда бывает в таких случаях, самооправдание этой логики ведет к тому, что люди в самом деле начинают думать, что во всем виноват Путин и только Путин. Конечно, это не так. Правитель – любой: и Путин, и Брежнев, и Сталин, и Гитлер – всегда делает только то, что позволяет делать ему народ. И беды, которые ВСЕГДА сваливаются на голову народа за преступления, иногда даже не личные и иногда даже не твоего поколения, а "всего только" отцов или дедов, – вполне справедливое наказание за грехи народа.

Есть ответственность личная и ответственность коллективная. Личная ответственность, например, за депортацию чеченцев у Сталина, конечно, гораздо больше, чем у пионера, кричавшего "Великому Сталину слава!". И тем более – чем у внука того пионера, давно уже ставшего пенсионером. Но коллективная ответственность – одна на всех. Как одна на всех – вина. И об этом нужно говорить прямо и честно.

Народная эйфория КРЫМНАШ, неважно, чьими руками эта эйфория была сделана, и отсутствие общенародного протеста против этой авантюры возлагает вину на Крым на народ в целом. И даже – я вам больше скажу – на тех, кто протестовал против аннексии. Личной вины у нас за Крым нет. Но коллективная – есть. Причем ровно в той же мере, как и у любого иного человека народа. И последствия, которые обрушиваются на голову лично непричастных, справедливы. Это можно показать на "микро-уровне" – что, где и когда мы, каждый из нас не доделали из того, что могли, чтобы предотвратить коллективное преступление.

Но это – разговор не для короткой статьи.

Вопрос другой: можно ли уйти от личной ответственности за преступление, неважно – личное или коллективное? Грубо говоря – можно ли умереть раньше, чем эта ответственность наступит? Ведь именно такая надежда греет сердца всех преступников. Мне ничего не будет. А раз ничего не будет, то значит можно. С этой логикой дети начинают жить, в постоянному экспериментировании определяя зону дозволенного – за что мне ничего не будет, а за что – будет.

А потом дети вырастают и точно с той же самой логикой начинают подходить к вопросу не о том, можно ли взять сливу с тарелки, а о том, можно ли утащить Крым, или Нарву, или Судеты, или еще что-нибудь, что плохо лежит. Поставят в угол или не поставят? Есть ли угроза Гааги, или хуже того – Нюрнберга, или, что уж совсем плохо – Ипатьевского дома?

Этот очень трудный для понимания вопрос требует и глубокого знания психологических последствий преступления – влияние преступления на психику преступника, вроде тех, что анализирует Достоевский, и – что еще труднее – знания природы человека, в корне отличного от общепринятого естественно-научного и существенным образом отличающегося от популярных версий любых религий – и аврамических, и индуистских.

Естественно, в короткой заметке обо всем этом не рассказать. Но можно и нужно сказать о главном.

Мир устроен таким образом, что законы кармы не менее универсальны, чем законы сохранения. Любое действие имеет свои следствия. И следствия преступлений губительны для преступников. Что касается ранней смерти ("после нас хоть потоп"), то она только маскирует действие этого закона, но отнюдь его не отменяет.

Единственный способ избежать наказания – это полное и глубокое осознание содеянного. То, что в христианстве называют "покаяние". Но полное осознание – это отнюдь не "Прости, господи" и даже не "Господи, помилуй!". Это большая и серьезная работа души. Работа, которой, как и любой другой работе, нужно учиться. Собственно, роль наказаний в том и состоит, чтобы учить нас этой работе.

Но нет ничего более противного нашему сегодняшнему умосостоянию, чем осознание и учение. Что угодно, только не это! Мы категорически отказываемся от обоих этих занятий. И тем самым не оставляем тому, что можно назвать "Мировой Справедливостью" других способов привести нас в чувство, кроме хорошей взбучки. Такой, перед которой сегодняшние экономические неприятности – просто ласковое поглаживание.