Немецкий Ordnung – это ещё далеко не порядок

Люблю читать, ставшие доступными в последнее время, воспоминания о войне немецких военнослужащих, которые напрочь разрушают сложившиеся в нашем народе стереотипы об этой нации, у которой порядок во всём всегда на первом месте.

Один из немецких историков, комментируя отношения русских к немцам, заявил, что он очень удивлён хорошим отношением в России к немцам, так как его нация этого не заслуживает.

Мне также не понятно, почему у нас сложилось такое мнение о немцах. Особенно удивляет подобное отношение наших фронтовиков к своему противнику. А что пишут сами немцы о порядках, царивших у них во время войны?

Пишут они много интересного…

Так в мемуарах Бруно Винцера (Солдат трёх армий,  М.: Прогресс, 1971) описан способ получения боевой техники для своего подразделения. Свою службу в армии Винцер начал ещё до прихода к власти Гитлера. На момент описываемых событий, в 1944 году, он был назначен командиром артиллерийского  дивизиона в пехотной дивизии.

Случай, который он описал в своей книге, не улаживается ни в какие рамки сложившегося у людей нашей страны стереотипа идеального немецкого порядка. Попросту говоря, Винцеру пришлось дать взятку за получение оружия для своего подразделения.

Вот что он пишет (привожу дословно, чтобы не было обвинений в передергивании фактов): «Начало моей служебной деятельности было сопряжено с большим разочарованием. Пехотную дивизию предполагалось снабдить новым оружием, но в действительности всё выглядело по-иному. Первоначально в моей части имелось в наличии только две роты: одна с двенадцатью противотанковыми орудиями, и другая с самоходными зенитными орудиями. Третья рота ещё только формировалась, она должна была получить самоходные артиллерийские орудия.

Укомплектованной была только зенитная рота. Рота противотанковых орудий располагала лишь одним тягачом на три орудия. При штабе дивизиона имелось несколько мотоциклов и легковых машин, но столь необходимых водителей ещё надо было обучить. Когда они окончили школу водителей, обнаружилась нехватка бензина, и легковые машины были переведены на древесный газ. Машины были оборудованы подобием газовой колонки, какие используются в ванных помещениях. Чурки для выработки газа поставляли восточнопрусские мебельные фабрики. Нужно было  за час до запуска мотора разогревать газовую колонку, а это невозможно в случае боевой тревоги (надеюсь, что у любителей немецкого порядка не испортилось настроение от такой «замечательной» техники в вермахте?).

Я решил использовать знакомство с офицером службы материально-технического обеспечения, который ведал снабжением противотанковых частей, и через него «организовать» (так звучит немецкое «достать по блату») получение машин и орудий. Дабы мой план увенчался успехом, я по совету интенданта дивизии взял с собой из военной лавки ящик с подходящим товаром – шнапсом и сигаретами (оказывается не только у нас, но и у немцев ходила «водочная», то бишь, «шнапсовая» валюта).

Этот «сезам, откройся» возымел своё действие, и в Берлине мне обещали, что в течение недели я смогу в Брандербурге принять нужные мне машины».

А вот так описывает эвакуацию раненых  фронтовой медик Питер Бамм (Невидимый флаг.Фронтовые будни на Восточном фронте. 1941-1945.  –  М.: Центрполиграф, 2006): «Неподалёку от авиационного завода находился аэродром, однако и он теперь был под обстрелом; там садились транспортные самолёты, которые старались разгружать с максимальной скоростью, а затем они тут же взлетали. Неоднократно получалось так, что, пока мы грузили раненых на машины скорой помощи и доставляли их к месту лётного поля, самолёты уже оказывались в воздухе. Не было издано никаких приказов, предписывавших лётчикам забирать с собой раненых. Официально эту проблему можно было решить только через ставку Верховного командования вермахта, но, учитывая сложившуюся ситуацию, вряд ли кто-то стал бы этим заниматься. Лётчики действовали на основании собственных инструкций; и на самом деле, вряд ли от них можно было ожидать, что под вражеским огнём они будут спокойно сидеть и ждать, пока привезут раненых. С другой стороны, по причине непрерывного вражеского обстрела было невозможно заранее собрать раненых на лётном поле.

Решение проблемы нашёл новый квартирмейстер. Недалеко от Хейлигенбейля он обнаружил сахарный завод, на котором до сих пор хранилось несколько сот мешков сахара, каждый по центнеру весом. Он конфисковал их и предложил командиру авиационной части по одному мешку сахара за каждую вывезенную партию раненых. У лётчиков в Германии были семьи, которые голодали; и если лётное поле в данный момент не находилось под обстрелом, за мешок сахара стоило рискнуть, хотя уже через 10 минут ситуация могла измениться в худшую сторону. Теперь на всех, прибывавших на лётное поле машинах скорой помощи находилось четверо носилок, на трёх лежали пациенты с ранениями в голову, а на четвёртых – мешок сахара. Таким образом, нам удалось эвакуировать на территорию Германии всех подобных пациентов, пока аэродром окончательно не прекратил своё функционирование».

Да, видно крепко достала жизнь немцев, если за мешок сахара они готовы были «поиграть в прятки» с трибуналом…

Но факты упрямая вещь, потому что по тем голодным временам мешок сахара за эвакуацию трёх раненых был довольно приличной ценой. Даже немцы почувствовав, что война идёт к концу, не стеснялись платить за эвакуацию. Насколько изменилась ситуация в этом плане, говорит тот факт, что даже в Сталинградском «котле» давать взятку лётчикам за эвакуацию было делом бесполезным – на это ни пошёл бы ни один человек…

(Продолжение следует)