Улица Высоцкого! Мемориал Немцова есть, будут памятник. (?). ВАЖНО сегодня! Венидиктов доволен.

 

Алексей Венедиктовглавный редактор "Эха Москвы"
ВЕДУЩИЙ:Марина Королева
8читать#слушать08:52$Cкачать2.0 МБ;смотреть

М. Королева― Здравствуйте. Это действительно программа «Особое мнение». Я Марина Королева. Максим Шевченко опаздывает. Обязательно будет. Нам пришлось оторвать от других интервью другим телеканалам Алексея Венедиктова, главного редактора «Эха Москвы». Добрый вечер!

А. Венедиктов― Добрый вечер!

М. Королева― Я бы тебе этот вопрос задала, но тебе его задал Владимир. Который в бане: вы довольны ответом / не ответом Путина. Поскольку ты задавал вопросы, то давай начнем с этого.

А. Венедиктов― Я же задаю вопрос не для того, чтобы быть довольным или не довольным ответом. Президент или любой интервьюируемый отвечает не для того, чтобы я был доволен.

М. Королева― Но ты получил ответ?

А. Венедиктов― На что-то получил, на что-то – нет. Что-то он записал. Я доволен его позицией по переименованию одной из улиц в улицу Владимира Высоцкого. Я доволен его позицией по отношению к тому, что он озвучил по цветам и иконам, флагам, которые на мосту…

А.ВЕНЕДИКТОВ: Президент занял нормальную человеческую позицию

М. Королева― То есть мемориал Немцова. Живой.

А. Венедиктов― Можно так назвать. Да, живой. Президент занял нормальную человеческую позицию. Конечно же, он не мог мне ответить по расследованию. Я знал, что он мне не ответит, потому что существует тайна следствия. Тут мне важно было обратить его внимание и внимание тех, кто смотрит прямую линию, на те проблемы, с которыми сталкивается следствие. И теперь верховный главнокомандующий понимает, что не только он понимает, но и еще 100 млн человек понимают, что такие проблемы у расследователей есть.

М. Королева― А ты думаешь, он не знал?

А. Венедиктов― Я не думаю, что он знал в доскональности. Но при этом он теперь знает, что знают все. Вот задача была: чтобы он знал, что все это знают.

М. Королева― То есть у тебя была задача не получить собственно ответ, а…

А. Венедиктов― Нет, у меня такой…Я знал, что он не может это сказать, потому что реально есть тайна следствия. Он бы так мне ответил, если бы я повторил вопрос. Я же его знаю хорошо. И знаю, на что он может пойти публично, а на что не может. Поэтому в этом смысле я доволен тем ответом в сумме, который президент дал на мои два вопроса.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот задача была: чтобы Путин знал, что все это знают.

М. Королева― Вот эти вопросы, поскольку многих это интересуют, и в Твиттере спрашивают, они возникают спонтанно, когда ты слушаешь, скажем, вопросы других. Понятно, что тебе первому слово не дадут.

А. Венедиктов― Мне три года назад дали второму слово. Там всякое может быть. Но когда я готовлюсь к таким прямым линиям, когда понятно, что огромная аудитория и президент или премьер, то, естественно, я брифингуюсь. Я встречаюсь с людьми, чье мнение мне важно, тестирую темы, тестирую формулировки вопросов. Буквально вчера мы часа 1,5 сидели с Александром Невзоровым в Петербурге. И я ему говорил: вот у меня, если будет вопрос, если он будет первый, если он будет последний, а вот что бы вы, Саша, спросили, а вот это интересно, а это неинтересно. И таких людей пара десятков. Я уж не говорю про собственных стаффс, собственных помощников, с которыми мы обсуждали эти вопросы. Я же себя не слышу. Когда человеку говорят: у тебя две минуты, — он себя не слышит. Это понятно, потому что он понимает уровень ответственности.

М. Королева― Но очевидно было спрашивать, например, про Немцова?

А. Венедиктов― Да. Если не перехватят до. Это же вопрос, когда спрашивают…

М. Королева― Вот Ирина Хакамада и спросила.

А. Венедиктов― Но она спросила не то, что я спросил. Она спросила про расследование. А я спросил в основном про мемориал. Про увековечивание. Ты же понимаешь, у меня там было еще несколько вопросов. У меня было два вопроса про Украину. Один, который был задан, а второй – президент сам на него вышел. Я готовил вопрос: считает ли он украинский и русский народ единым народом. И как следствие – должны ли жить в одном государстве. Он сам вышел до меня, до моего вопроса, на это. Например. И этот вопрос у меня был снят. Он говорит: да, это один народ.

Я получил ответ думаю, что слушатели получили. Тогда понятна наша политика на Украине в этой части. Был вопрос, безусловно, у меня по С-300, которые должны, с моей точки зрения, поджечь Ближний Восток. Но Торкунов его задал. То есть у меня был некий набор. У меня такая маленькая книжечка была, где у меня было 7 или 8 тем записано. Я себе записал. Я повторяю, что я это обсуждал с людьми, которым я доверяю, которые смотрят, комментируют и т.д.

М. Королева― Как ты думаешь, мемориал Немцова, то, что президент произнес, это так и будет? То есть он действительно поговорит с мэром?

А. Венедиктов― Он действительно поговорит с мэром. Более того, я скажу, что это стало публичным и даже говорить с мэром не надо. Но он поговорит с мэром. Я, естественно, буду настаивать на том, чтобы он воспользовался своей прерогативой, потому что московский закон (я действительно его читал с карандашом в руке) предполагает, что президент имеет право своим указом вот это сделать, внести. Я уже видел реакцию Леонида Печатникова, вице-мэра. Он абсолютно правильно говорит.

М. Королева― Я помню, что в первый день, когда это случилось, в день после убийства Немцова, мы здесь же, на радиостанции, говорили о памятном знаке. Голосовали тогда со слушателями. Что с этим

А. Венедиктов― Все слышали. Я, готовясь к этому, нашел табличку, которая на месте убийства шведского политика Улофа Пальме. Эта табличка бронзовая, вделанная в пешеходную улицу, в мостовую: «На этом месте такого-то числа был убит известный политик, бывший премьер Улоф Пальме». Все. Вот эта бронзовая табличка есть. Это пример. Что вам мешает это сделать? Просто. Не какой-то мемориал ставить, как, извините, на месте гибели принцессы Дианы. Это не конный памятник ставить, где Генрих IV стоит. Это такая бронзовая табличка. Я могу честно сказать, что говорил об этом публично и непублично с московскими властями. Поскольку все говорили «послушай, это федеральный политик, федеральный уровень, ты же понимаешь, это зона ответственности, рядом с Кремлем это все». То есть мне впрямую не говорили, но намекали: иди говори с начальником или с начальниками. И я с начальниками… Это не первый раз, когда я на федеральном уровне с политиками, принимающими решение, говорил об этом. Это не было публично. Но я сказал: слушайте, вы не даете мне ответа, вы мне не оставляете выхода. Значит, это будет публично, сказал я. – Ну, иди. Я и пошел.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Мне впрямую не говорили, но намекали: иди говори с начальником или с начальниками

М. Королева― Вот здесь вопросы по поводу того, что все, задававшие вопросы, были ручные люди. Какое у тебя впечатление о тех, кто задавал сегодня вопросы?

А. Венедиктов― Ну, какие ручные люди? Секундочку! Там, наверное, были ручные люди. Но вот я сидел с парнем, недалеко, который задал вопрос про ИГИЛ, про участие в ИГИЛе. Очень правильный, кстати, вопрос. Реально. И Путин ему как-то ответил. Я говорю: слушайте, вы бы готовились, молодой человек. Вы должны знать, что около 2 тыс человек, уже поименно, российских граждан в ИГИЛе. Около 2 тыс человек. Это была публичная информация. Это было в докладе президента. По-моему, это Патрушев говорил где-то. Но это правильный вопрос? Правильный вопрос. Вопрос про лекарства правильный? Правильный вопрос. Вопрос про Хакасию — правильный вопрос? Правильный вопрос. Вопрос невыплаты зарплаты — правильный вопрос? Правильный вопрос.

М. Королева― А про собаку?

А. Венедиктов― Слушайте, когда сидишь 4 часа такие вопросы – развлечение. Понятно, что делается. Это шоу. Про собаку, ребенок – еще что? А все остальное – вопросы, которые волнуют этих людей.

М. Королева― Хорошо. Про вопросы я поняла. Тогда давай про ответы. Вот здесь спрашивают, как тебе позиция по сталинизму?

А. Венедиктов― Что позиция по сталинизму? Можно говорить о том, конечно, и здесь я бы согласился с Виктором Шендеровичем, что это как оспа и чума ,и в этом смысле сравнивать… Две болезни смертельные, да. Но я хотел бы обратить внимание совсем на другое. Я же позитивный, я солнечный сегодня. Не всегда. Путин впервые сказал – и это будет в учебниках истории, — что после Второй мировой войны ССССР силовым образом навязывал свою модель строительства Восточной Европе. И поэтому им есть за что нас не любить. Этого, я вас уверяю, Путин не говорил никогда и нигде. И это очень важно зафиксировать, что в нашей официальной историографии признается, что нас есть за что не любить, поскольку после Второй мировой войны мы силовым – внимание! – силовым образом навязывали странам Восточной Европы свою модель.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Этого, я вас уверяю, Путин не говорил никогда и нигде

М. Королева― Ну да. То есть он сравнил, как теперь действуют Штаты.

А. Венедиктов― Это не Штаты. Я не гражданин Штатов. Мне вот все равно, с чем он сравнивает. Госдолг со Штатами. Он говорил о нашей стране и о сталинизме. И он в слово «сталинизм» поместил вот это силовое решение. Меня вот это устраивает.

М. Королева― Время кончилось. Алексей Венедиктов. Его сменит Максим Шевченко.