Борьба и единство

Пощечина, которую власть залепила свободолюбивой части общества увольнением директора новосибирской оперы, конечно, далеко не первая, но звонкая, зовущая к ответным действиям. А какими действиями отвечают на пощечины? Подставляют вторую щеку? Нет, граждане, так никаких щек не хватит. К тому же эта ведь как раз и была второй. Нет, так буквально понимать Нагорную проповедь не годится. Нет у нас еще одной щеки, да и способ этот не хорош. Нужно что-то другое.

А что другое?  Дуэль, конечно. За свободу, за достоинство нужно  драться. Лишь тот достоин. Если они нам полный антигуманизм, полный антилиберализм, полное отрицание ценности человека и его прав, если они нам на стул подкладывают духовную скрепу "Государство – всё, человек – ничто, а кому не нравится, бабы других нарожают, на то они и бабы", то и нам нужно не компромиссов с ними искать, а драться за свое человеческое достоинство против мракобесов.

Призыв естественный. Но стратегия малоперспективна. Они нам – свою духовную скрепку, мы им – свою. Это драка вчерашнего дня истории с позавчерашним. В мире она уже была. Шла не один век. И закончилась, минимум, двести лет назад.

А после того, как она закончилась, жизнь продолжалась. Еще двести лет. И за эти двести лет воинствующий атеизм поизносился. У наиболее продвинутой части человечества снова созрела потребность в религии. Но, конечно – не старой, не традиционной с ее наивностью и колючими скрепами. А новой, сегодня еще только предчувствуемой, но пока не созданной.

На личностном уровне потребность в новой религии проявляет себя как желание понять смысл жизни. На общественном – как желание такой организации общества, которая превратит его из завода по производству материальных благ в среду, благоприятную для развития ее обитателей.  

Но мы всех этих изменений как будто не замечаем. Наиболее чистая и думающая часть нашего общества живет идеями, которые, хотя для России свою актуальность утратили и не совсем, но для культурных лидеров человечества устарели порядком. Вольтер и Дидро давно умерли. И Дарвин с Марксом – тоже. И даже Фрейда давно уже нет в живых. Впрочем - как и Ленина.

Конечно, программа поголовного оплаточивания прекрасной половиной общества и отягощения нагрудными крестами менее прекрасной современное общество увлечь может разве что ненадолго и разве что от смертельного духовного голода.

Но ее альтернатива в виде отстаивания священного права каждого делать что ему взбредет в голову ничуть не более привлекательна. "Каждые" у нас очень разные, в головы им взбредают тоже очень разные фантазии. Терпеть же все эти фантазии не хватит никакого терпения.

Поэтому в борьбе религиозного фундаментализма с либеральным фундаментализмом и не может быть победителя. Обе модели совершенно безжизненны для современного человека и современного общества. И нет большого смысла обсуждать, какая – безжизненней.

И все же определенный смысл в этой борьбе есть. В ней рождается новое. Новое понимание того, какую часть реальности отражают религиозные доктрины, как они их отражают, почему они отражают эту реальность так, а не иначе, и как они должны ее отражать с учетом тех изменений, которые произошли с человечеством. Ну, и конечно, главного "прикладного" вопроса – что это новое понимание дает для конструирования новых форм общественной жизни.

Но рождение, о котором я говорю, сможет произойти только тогда, когда мы поднимемся над самими собой, над стереотипами своего мышления и над своими привычными мнениями, которые скрепляют наш внутренний мир, не давая ему распадаться, но вместе с тем (так работают любые скрепы) – и развиваться.

А это означает не только понимание, что религиозные сказки – сказки. Но и понимание, что в этих сказках есть очень важный для нас намек. И что, высмеивая церковников в духе очень образованного булгаковского Берлиоза, рассказывающего Ивану Бездомному об Осирисе, Фаммузе и Мардуке, мы выплескиваем с водой ребенка – разоблачая биографическую-историческую несостоятельность евангельских текстов, совершенно неважную для современного человека, игнорируем их важнейшие для нас онтологическую и психологическую составляющие.

В этом и заключается борьба противоположностей: в схватке мнения, что слон – труба, с  убеждением, что слон – тахта, формируется образ реального слона. В поиске истины не бывает компромиссов. Но он всегда – подъем к новой точке зрения, преодолевающей ограниченность старых.

Понятно, что мой призыв подняться над собой не может быть услышан стоящими на антитайгейзерном стоянии. Тем более – организаторами этого стояния. Но беда сегодняшнего дня в том, что и в противоположном лагере он может быть услышан лишь очень немногими.