Как может остановиться тот, кто стоит?

На политическую сцену вернулся Чубайс. Не Игорь – Анатолий. Убийство старого друга и соратника потрясло патриарха постсоветской политики. И – не могу молчать – он обратился к народу.

Отечество в опасности! Надо спасать отечество!

Это вывод. И попробуй не согласись с ним..

В стране создан спрос на ненависть. Несколько дней назад по Москве маршируют с лозунгом "Добьем пятую колонну", и вот – переход от слов к делу.

И это – правда. Неточно выраженная, но правда. В стране не только спрос создан. В стране запущено гигантское производство ненависти.

Что делать? Ведь Чубайс – человек дела. Он знает, что нужно делать. Так – что же?

Ответ сформулирован коротко, ясно и точно – остановиться.

Призыв брошен всем политическим силам – коммунистам, националистам, традиционалистам, консерваторам, либералам...

Послушают ли Чубайса коммунисты с националистами (хотя сегодня они почти неразличимы – коммунисты по большому счету просто один из отрядов националистов)? Ну, это вы сами понимаете.

Но часть либералов обязательно прислушается. Это же Чубайс! Надо остановиться.

Вообще-то призыв Чубайса не демагогия. Это как приказ поднимающегося в атаку политрука – "За мной!".

Сам автор призыва остановился, дай бог памяти, ровно 21 год и 4 месяца назад. Провалив идею "народной приватизации" и решив отдать свой недюжинный талант приватизации антинародной. (Хотел я поставить и здесь кавычки – но здесь они лишние: получившаяся приватизация была антинародной во всех смыслах слова.) И, приняв такое стратегическое решение, он после делал всё от него зависящее, чтобы остановить любой позитив в движении страны.

Но я сейчас не о Чубайсе. Старая песенка "Во всем виноват Чубайс!" сбивает с толку не меньше, чем "Во  всем виноват Путин!". Это всё попытки искать козлов отпущения, попытки снять ответственность с себя любимого. Во всем виноваты мы с вами, дорогие друзья. Иначе бы их у нас не было – ни того, ни другого.

Но я хочу сказать о другом. О том, что призыв Анатолия Борисовича Чубайса к либералам (а проще говоря – к людям с еще живой, пульсирующей совести), чтобы мы остановились, не имеет никакого смысла.

Потому что мы не можем остановиться. Потому что мы и так стоим.

Мы застыли оглушенные, безвольные и ослепшие. (Правду сказать особо зрячими мы не были и раньше.) Мы парализованы. Мы осознем, правда, что происходит убийство страны и хуже того – в значительной мере убийство народа. Но мы не видим выхода. И поэтому у нас нет энергии действовать. Эту энергию человек получает вместе с идеей "что делать". А нет идеи – нет и энергии.

Вчерашний "марш" стал тому еще одной, и весьма яркой демонстрацией. Собственно, само название "марш" звучит здесь издевкой. Марш – это нечто бравурное, наступательное, победоносное – "Марш, марш вперед, рабочий народ!". Таким по идее и должно было стать народное выступление после ТАКОГО убийства. Гневные лозунги против политики ненависти. Да, хоть бы и то же самое "Не забудем! Не простим!". Демонстрация силы и решительности. Таким должен был быть марш "Весна!", за который и отдал жизнь Борис Немцов. Конечно, без ублюдочной ненависти антимайданщиков. Но он должен был бы быть энергичным.

А каким получился? А получился похоронной процессией, похоронами себя самих. "Это в нас стреляли" может звучать по-разному. Может – как "Я – Шарли" парижан. Твердое "Нет! Не дадим религиозных балбесам диктовать нам свою волю!". А может – и совсем иначе.

Всё было очень достойно. Очень тактично. Но... совершенно неуместно. Потому что поведение на кладбище, на похоронах знакомого в кругу его семьи, неуместно на всенародном выступлении, поводом к которому стала смерть борца.

Власть очень милостиво разрешила нам оплакать убитого. А вместе с ним – и самих себя. И мы благодарно это разрешение из рук власти приняли. И постарались вести себя хорошо. Дисциплинированно. Чтобы власть нам и в следующий раз разрешила. Чтобы не боялась нас. Потому что мы не буйные. Мы покрышки жечь не будем. И свергать никого не будем. Ни в отсутствии свергаемого. Ни в присутствии.

Так что Анатолий Борисович поспешил утихомиривать разъяренных либералов в том смысле, что не надо рвать власть.  Мы и без того очень спокойные. Еще далеко до зари.