На фотографии слева направо: БТ-7М, А-20, Т-34 обр. 1940 г. с пушкой Л-11 и Т-34 обр. 1941 г. с пушкой Ф-34. Прекрасно видна преемственность конструкций — особенно от колесно-гусеничного А-20 к раннему Т-34.
Многие до сих пор считают, что танк Т-34 создал харьковский конструктор М.И.Кошкин — однако это не совсем так. Кошкин, вообще говоря — не инженер, а типичный партийный карьерист-аппаратчик. В 1921 году прямо из войск его направили на учёбу в Москву, слушателем Коммунистического университета имени Свердлова — то есть учиться на профессионального партработника. В 1924 году, по окончании Комвуза, его назначают директором кондитерской фабрики в г. Вятке. С 1925 по 1929 год Михаил Кошкин работает в партийных органах Вятской губернии.
Правда, затем в числе «парттысячников» он как бы закончил кафедру «Автомобили и тракторы» Ленинградского политеха — но надо понимать, что такое «парттысячники», чтобы с уровнем «обучения» всё стало ясно.
В виде как бы «партийного специалиста» Кошкина отправили работать в опытно-конструкторском машиностроительном отделе завода «Большевик» — который впоследствие станет Ленинградским Танковым Заводом. Там партиец Кошкин и сидел замначальника одного из КБ — осуществлял партконтроль за деятельностью военспецов и инженеров.
Во второй половине 1936 года Харьковский паровозостроительный завод имени Коминтерна (ХПЗ), серийно выпускавший танки БТ-7, был переименован в завод №183. Внутри завода также была введена цифровая индексация служб, танковому конструкторскому бюро Т2К был присвоен индекс КБ-190. Это конструкторское бюро, несмотря на молодость, уже имело определённые наработки (танки Т-12, Т-24, БТ). Однако для самостоятельного конструирования новых современных танков КБ пока недоставало опыта и конструкторских кадров. Однако вместо направления в КБ квалифицированных инженеров партия решила идти по пути замены начальников — для чего начальником КБ-190 был назначен «проверенный партиец» М.И.Кошкин, взамен смещённого с этой должности и позднее репрессированного А.О.Фирсова, который обвинялся в том, что в войсковых частях начались массовые поломки шестерён в коробках передач на танках БТ-7.
Причина, почему назначили Кошкина — очень проста: в те годы партийцев среди людей с инженерным дипломом было очень мало. Так, на 1 июля 1937 года в конструкторском бюро, которое возглавил Кошкин, из 48 человек только 7 имели билеты членов ВКП(б). При этом и заместитель начальника КБ Н.А.Кучеренко, и все шесть заведующих секциями (П.Н.Горюн, А.А.Морозов, В.М.Дорошенко, М.И.Таршинов, В.Я.Курасов, А.С.Бондаренко), т.е. те, кого могли бы назначить в конце 1936 года на должность начальника КБ — были беспартийными.
И тут партработник Кошкин понял, что влип — ибо БТ-7 военных не устраивал, и уже 13 октября 1937 года АБТУ выдало заводу техтребования на проектирование новой боевой машины.
Тактико-технические требования на проектирование и изготовление нового колесно-гусеничного танка БТ-20
1. Тип — колесно-гусеничный, с приводом на 6 колес по типу Кристи.
2. Боевой вес — 13 — 14 т.
3. Вооружение — 1х45-мм, 3 ДТ, огнемет для самозащиты или 1х76-мм, 3 ДТ, огнемет. Каждый 5-й танк должен иметь зенитную установку.
4. Боекомплект — 130 — 150х45-мм или 50х76-мм, 2500-3000 патронов.
5. Бронирование: лоб — 25, коническая башня — 20, борт, корма — 16, крыша и дно — 10 мм. Броня вся наклонная, с минимальным углом наклона броневых листов корпуса и башни 18°.
6. Скорость — на гусеницах и колесах одинаковая: макс. 70 км/ч, миним. 7 км/ч.
7. Экипаж — 3 чел.
8. Запас хода — 300 — 400 км.
9. Двигатель — дизель БД-2 мощностью 400-600 л.с.
10. Трансмиссия — по типу колесно-гусеничного танка БТ-ИС (отбор мощности для колесного хода после бортовых фрикционов).
11. Подвеска-индивидуальная, в качестве рессор желательно применить торсионные пружины.
12. Установить стабилизатор выстрела «Орион» и горизонтальный стабилизатор башни системы инженера Повалова, установить фары для ночной стрельбы с дальностью до 1000 м.
Однако уже к тому времени «зуб» на бездарное руководство М.И.Кошкина у заказчика, по-видимому, вырос большой, поскольку уже 28 октября 1937 года директор завода № 183 получил из Главка распоряжение следующего содержания:
Директору завода № 183. Решением Правительства № 94сс […] ввиду чрезвычайной серьезности данной работы и крайне сжатых сроков, заданных Правительством, 8-е Главное управление считает необходимым провести следующие мероприятия.
1. Для проектирования машины создать на ХПЗ отдельное КБ (ОКБ), подчиненное непосредственно главному инженеру завода.
2. По договоренности с ВАММ и АБТУ назначить начальником этого бюро адъюнкта академии военинженера 3 ранга Дик Адольфа Яковлевича и выделить для работы в бюро с 5 октября 30 человек дипломников ВАММ и с 1 декабря дополнительно 20 человек.
3. По договоренности с АБТУ РККА назначить главным консультантом по машине капитана Кульчицкого Евгения Анатольевича.
4. Не позднее 30 сентября выделить для работы в ОКБ 8 лучших конструкторов-танкистов завода для назначений их руководителями отдельных групп, одного стандартизатора, секретаря и архивариуса.
Ну и так далее. Таким образом, на заводе было создано КБ куда более мощное, чем основное. Для нового бюро заводом были выделены конструкторы: Морозов, Коротченко, Шур, Молоштанов, Лурье, Верковский, Диконь, Горюн, Таршинов, Бондаренко, Баран, Курасов, Дорошенко, Горбенко, Ефимов, Ефременко, Радойчин, Сентюрин, Долгоногова, Помочайбенко, Календин, Валовой. Кроме того, со стороны ВАММ и АБТУ в Харьков направили инженеров Васильева, Матюхина, Водопьянова и слушателей-дипломников академии. Начальником ОКБ стал А.Я.Дик, помощником начальника инженер Горюн, консультантом АБТУ Кульчицкий. Начальниками секций были назначены: Дорошенко (контрольная), Таршинов (корпусная), Горбенко (моторная), Морозов (трансмиссия), Васильев (ходовая часть).
Партиец Кошкин понял, что дело запахло расстрельными подвалами — и немедленно засел строчить доносы на «врагов народа, пытающихся сорвать создание новых танков».
Тактика оказалась удачной — «врагов народа» арестовало НКВД, и пока там разбирались, в мае 1938 года проекты колесно-гусеничного танка А-20 и гусеничного А-32 представляли в Москве М.И.Кошкин и А.А.Морозов.
Танк А-20 представлял из себя вот что:
Танк А-20
Это по сути всё тот же горбатый БТ-7М, но с несколько измененным корпусом и увеличенной башней. В первой половине 1939 года танк А-20 изготовили в металле — он имел полностью сварной корпус из гомогенной брони. Толщина листов корпуса колебалась от 10 до 20 мм (то есть даже меньше, чем у БТ-7М), но форма корпуса была «улучшена» исходя из концепции «рациональных углов наклона», долженствующих вызвать соскальзывание бронебойного снаряда. В то время в СССР еще не знали про новые снаряды с «закусывающей» формой твердосплавного сердечника, исключающей эффект соскальзывания чуть менее чем полностью.
Именно за эту машину и ратовал Кошкин (что неудивительно — она вся построена на существующих агрегатах БТ-7М, нового в ней только корпус да расширенный погон башни, а корпус что — это просто, это же всего лишь железная коробка, при ее создании трудно всерьез облажаться). Тем более что и корпус был беззастенчиво потырен у ОКБ. В башне, конструктивно подобной башне БТ-7 обр. 1937 г., но несколько большей по размеру (диаметр погона в свету увеличен на 70 мм), устанавливалась всё та же 45-мм пушка обр. 1934 г. и спаренный с нею пулемет ДТ.
Естественно, никаких торсионов и стабилизатора орудия там не было — всё осталось как на БТ-7М. Там даже катки те же самые, и гусеница той же конструкции, только пластины уширены до 400 мм.
Интересно, что А-20 при столь убогой броне весил 18 тонн — против 14 тонн у БТ-7М. «Рациональные углы наклона» сказались самым фатальным образом.
Танк А-20
Танк А-32
Вторая машина — А-32 — была разработана ОКБ под руководством А.Я.Дика и представляла из себя чисто гусеничный танк, с аналогичным по форме корпусом, но с более мощным бронированием. Поскольку масса получалась еще больше — корпус был немного удлиннен, в ходовую часть добавлен еще один каток.
Еще в начале февраля 1938 г. начальник АБТУ комкор Д.Г.Павлов, выступая на сборах в ВАММ им.Сталина с докладом, посвященном опыту применения танков в боевых действиях в Испании, отмечал, что «…во всей Европе от колесно-гусеничных машин отказались по двум причинам — сложны в производстве, ремонте и восстановлении и не дают особых преимуществ в бою«.
Однако партийный функционер Кошкин настаивал на производстве колесно-гусеничного А-20 — поскольку в нем по сути не было ничего нового, кроме формы корпуса. И если бы утвердили этот образец — можно было бы еще несколько лет производить старьё на старых агрегатах, скрывая собственную бездарность, а там уже и перебраться куда-то в другое место. Получил же Кошкин орден Красной Звезды якобы за создание Т-46-5 в Ленинграде — при том, что его забрали из Ленинграда за два года до поcтройки первого прототипа, то есть с этапа эскизов.
Танк Т-46-5 с проивоснарядным бронированием, Ленинград, 1938 год
Танк Т-46-5 (он же Т-111) разработан конструкторским бюро Ленинградского завода опытного машиностроения № 185 имени Кирова под руководством С.А.Гинзбурга в ходе проекта по созданию малого танка тяжёлого бронирования, работа над которым велась с 1936 года. Первый экземпляр был изготовлен в апреле 1938 года. Имел литую башню, усиленную подвеску, впервые в мировой практике была применена новая технология электрической сварки соединений броневых листов. При общей массе 28—32 тонн имел броню толщиной 60 мм и развивал скорость более 30 км/ч, что обеспечивал имевшийся тогда бензиновый двигатель мощностью 300 л.с.
Гинзбург тогда еще не видел PzIII с его торсионами — и потому применил для подвески хитрую схему с внутренним расположением рессор.
Танк Т-46-5
Несложно заметить, что применена трансмиссия «немецкой» схемы — с передним расположением ведущих колес и коробки передач с фрикционами, при заднем расположении двигателя. Это вполне разумная схема при тогдашних габаритах двигателей — она позволяет установить башню в центре танка, что обеспечивает больший комфорт при стрельбе и более равномерное распределение нагрузки по гусенице.
Танк Т-46-5
Обратите внимание, что Гинзбург плевать хотел на «рациональные углы наклона» — форма корпуса повторяет форму корпуса немецких танков, с вертикальными бортовыми бронеплитами и прочим, и это не случайно. Кстати, танк КВ имеет аналогичную форму.
Но вернемся к хохлам и Харьковскому паровозному заводу. Там таки построили ходовые макеты танков А-20 и А-32, и выкатили их на испытания — после чего выяснилось чудесное: чисто гусеничный более тяжелобронированный А-32 развивал такую же скорость, что и гусенично-колесный А-20. Это тем более смешно, что двигатель у них одинаковый. Танк А-32 неоднократно развивал на гусеницах скорость 70 км/ч — в то время как А-20 на гусеницах разгонялся лишь до 66 км/ч. Впрочем, максимальная скорость движения на колесном ходу у него составила 83-85 км/ч — однако всем было понятно, что это тупо не нужно, и даже 70 км/ч — не нужно, из чего в АБТУ сразу родилось предложение еще более усилить бронирование на А-32. Машина с усиленным бронированием получила индекс А-34.
Тем временем 37-й год прошел, в НКВД стали разбираться с «нарубленными щепками», и появились подозрения, что враг народа Кошкин специально оклеветал конструкторов ОКБ, чтобы сорвать создание сильнобронированного танка в пользу ущербного легкобронного, и тем подорвал мощь Красной Армии. Перед Кошкиным снова замаячил расстрельный подвал — ну и тут Кошкин решил пойти ва-банк — наскоро слепить А-34 из того, что есть, и устроить «танковый пробег в Москву» для показа танка руководителям правительства и партии, резонно предполагая, что до окончания пробега и показа его никто не тронет. Ну а там уж — один ответ.
В ночь с 5 на 6 марта 1940 года из Харькова вышла колонна – два закамуфлированных танка в сопровождении гусеничных тягачей «Ворошиловец», один из которых был загружен горючим, инструментами и запчастями, а на втором стоял пассажирский кузов наподобие «кунга» для отдыха участников. По пути один из танков капитально сломался — его доволокли на тросах, и восстановление осуществляли на танкоремонтном заводе в Черкизове.
Сам Кошкин в процессе простудился и умер, но в целом хохлы смогли пропихнуть танк в массовое производство. Так и появился Т-34.
При этом комиссией отмечалось:
непроработанность рабочих мест членов экипажа;
неустойчивая работа дизель-мотора,
неудовлетворительная работа бортовых фрикционов;
ненадежное крепление направляющего колеса (ленивца);
неудобные заправка и слив из баков топлива и масла.
В свое время аналогичный недостаток — «стесненные условия работы экипажа при стрельбе из танка» был отмечен в особом мнении комиссии по результатам дополнительных заводских испытаний опытного танка БТ-СВ-2 еще в феврале 1938 г. Остается непонятным, почему аналогичное компоновочное решение боевого отделения башни танка БТ-СВ-2 было в точности повторено на новой машине.
Комментарии