Любопытные привилегии для одной необычной профессии

«Что это за люди такие?» – не перестаю я задавать себе вопрос, наблюдая за деятельностью представителей профессии «сектовед». Теперь вот ростовской сектовед Валерий Приходько открыто заявил, что ответов по поводу своей биографии и квалификации общественного консультанта он не будет давать даже перед прокурором, когда выяснилось, что он более 10-и лет провел в колонии строгого режима после того, как до смерти забил человека. Сейчас Валерий Иванович продолжает руководить антисектантской общественной организацией и заниматься просвещением населения в области религиозного эстремизма. А в перерывах – разгуливать по улицам с автоматом и выкладывать фотографии в социальные сети.

Сектовед В.И. Приходько. Источник фото: ИА Inter­Right

Сектоведение (для тех, кто не знает) – это конфессиональная доктрина по искоренению неправославных религиозных движений путем сбора / выдумывания и активного распространения порочащих сведений об их последователях. Практически это выглядит обычно так: на страницах всемиуважаемых изданий в интернете, в печати или с экрана телевизора на центральных каналах аккуратно одетый человек душевным и вкрадчивым голосом выражает обеспокоенность по поводу пагубного влияния отдельных религиозных учений на морально-нравственный облик россиян, Все это сопровождается безумными историями об ужасах, творимых сектантами, фотографиями или видео рыдающих женщин, детей и стариков, и совершенно дикими кадрами с безумными людьми (которые чаще всего оказываются постановочными, а то и вовсе – фрагментами из художественных фильмов). При этом у зрителя как-то сама собой возникает уверенность в том, что:

а) сектовед в кадре знает, о чем говорит,
б) он сам с морально-нравственной точки зрения безупречен, и
в) все религии, кроме той, которую он назовет «хорошей», нужно немедленно запретить, ее последователей запереть в дурдомы, а духовных лидеров – повесить (ну или, как минимум, посадить в тюрьму до конца жизни).

Что ж, если бы вся проблема с сектоведением была только в том, чтобы осознать противоречивость этого явления, то после первых же опровержений того, что говорят сектоведы, во второй раз их в эфир бы уже точно не выпустили. Но в реальности дела обстоят несколько сложнее: опровержений было уже столько, что хватило бы на многотомный сборник. Противоречий между тем, что говорят эти люди, и тем, что они фактически делают, также уже найдено в избытке. Но складывается впечатление, что чем хуже репутация сектоведения, тем больше ресурсов и усилий тратится на его продвижение.

Например летом прошлого года выяснилось, что «отец» российского сектоведения – Александр Дворкин (как многие, в общем-то, и предполагали до этого) оказался пациентом психиатрической клиники. Во время этого скандала вылезло и много других несоответствий в его биографии, которые здесь даже упоминать нет желания, достаточно сказать, что любой другой «общественный деятель» даже с половиной таких пробоин в репутации давно ушел бы в отставку, имей он хоть каплю совести.

Но вместо отставки Александр Леонидович поехал в настоящее турне по стране с сериями выступлений в разных городах, где исполнял все ту же старую песню о нашествии сектантов. На его выступления активно приглашались (по отдельным свидетельствам, просто сгонялись в приказном порядке) региональные чиновники, учителя, сотрудники правоохранительных органов, журналисты государственных СМИ и студенты. Т.е. была развернута всероссийская кампания с целью потопить информацию о его служебном несоответствии в настоящем шквале бессвязных историй про «тоталитарные секты». Ресурсы, которые могли бы потребоваться для ее организации, если задуматься, должны быть более чем впечатляющие.

Пишем речь для прокурора

Но дезинформация в СМИ – это было бы еще пол-беды. Сектоведы, как оказалось, способны не только сами безнаказанно выступать в СМИ с недостоверной информацией, но и указывать сотрудникам прокуратуры, что говорить в обвинительных речах. На сайте, принадлежащем все тому же Дворкину, в разделе «Практические советы» нашлась любопытная публикция его коллеги Ксении Кирилловой под названием «Процедура ликвидации тоталитарной секты», где финальным этапом сектовед-юрист Кириллова называет, ни больше ни меньше, а «составление речи для областного прокурора»... Я сначала даже глазам не поверил. Дважды перечитывал –  действительно, православный сектовед (других не бывает, дисциплина – конфессиональная по признанию самого Дворкина ), согласно данной процедуре, пишет речь для государственного обвинителя в процессе по ликвидации религиозной организации. Как это понимать? У меня почему-то на ум приходит только слово «инквизиция».

В своем труде Кириллова перечисляет основания для ликвидации этой самой секты, соответствие которым следует доказывать суду. Они частично взяты из знаменитых «признаков тоталитарной секты» Александра Дворкина и немного перефразированы. Сам список – это давно известный объект насмешек слушателей духовных семинарий. Любой православный семинарист (в приватной беседе) на спор за 2 минуты по секундомеру докажет вам 100% соответствие РПЦ каждому из них. Интересно бы выглядела Кириллова, попытайся она запретить таким образом в суде Русскую Православную Церковь.

В завершение своего труда Кириллова приводит и вовсе монументальную с точки зрения светской юриспруденции вещь. В вопросе «выведения людей из секты» основной проблемой она видит: «недостаточное знание Библии в первую очередь среди духовенства, что крайне затрудняет возможность убедить консультируемого в ложности учения секты». Почему юрист Кириллова не предлагает кандидату в закрыватели секты предварительно убедить судью в истинности Библии, как то должно бы в такой ситуации (раз уж взялись судить религии) во исполнение принципов равенства участников процесса и состязательности сторон – непонятно. Но, видимо, на первом месте здесь все таки «сектоведение», а основы судопроизводства и гражданские права просто отброшены за ненадобностью.

Получается, что православные сектоведы не только имеют определенную неприкосновенность со стороны российских органов юстиции, но и претендуют на некоторую власть над ними.

Конфессиональная... разведывательная организация

Далее, к вопросу о неприкасаемости профессии: в том же труде с процедурой ликвидации сектовед Кириллова выделила три тактические цели в процессе подготовки к ней:

«
– Внедрение
– Сбор субъективной информации.
– Сбор печатного материала
»

Собранный в результате этого материалы автор предлагает классифицировать по приведенным пунтам для ликвидации и, собственно, запускать процесс. Получается, что мы здесь имеем некую группу лиц, объединенных конфессиональной дисциплиной под названием «сектоведение», которая занимается поставленным на поток «внедрением, сбором субьективной и печатной информации ... подкрепленной случаями из жизни сектантов» с целью дальнейшего использования этой информации против тех, о ком, они ее собирают. Т.е., по сути, занимается шпионажем?

Хотя, понятно, что если люди пишут речи прокурорам, то что для них статьи УК РФ про шпионаж, незаконный сбор персональных данных, клевету, разжигание...

Что же это за люди такие? Что такого нужно сделать, чтобы тебя потом слушались прокуроры, а ты мог спокойно не слушаться уголовного кодекса?