"Доселе уповающие": секта свидетелей "Свободы"

В советской школе и ВУЗе нас с читателем учили (правда, плохо) проводить сущностный анализ явления. Явление не может быть описано формально, необходимо раскрыть содержание – говорили нам. Например, казнь можно формально описать так: «мужик ударил мужику топором по шее, и голова отлетела нафиг». 

В таком описании нет лжи. Легко доказать, что так всё и было. Но в нём нет и сущности, содержания. Можно (и на Западе такие умельцы в обилии) запротоколировать акт с натуралистической точностью, буквально пересчитав пылинки, висевшие в солнечном луче в момент действия. И при этой протокольной точности – ничего не сказать о СУТИ явления…

Мужик мужика ударил топором, говорите? А кто они такие? Откуда взялись? Чего не поделили? Все эти вопросы остаются за гранью плосковременного описания, каким бы подробным ни был его составитель. Причём составитель божится вам, читатель, что он говорит только правду, как честный свидетель и не строит домыслов. Там мужик мужика топором ударил! И я это своими глазами видел, всё, до мельчайших деталей! Но я не буду врать – я не знаю, кто эти мужики и зачем они топорами мерились! Я описываю только то, что сам видел, и этим я лучше, честнее, объективнее того, кто начнёт строить всякие домыслы, «теории заговора», громоздить сомнительные теоретические обобщения…

Проблема объективизма в том, что он уравнивает видимость с реальностью. Именно требование не говорить о том, чего сам не видел, и не рассуждать о том, в чём сомневаешься производит это уравнение, когда показанное человеку и есть Истина, с какого бы ракурса и с какими бы уловками зрительных галлюцинаций ему это не показывали. Чего видел – о том говори. Чего не видел – о том помалкивай…

В итоге: что тебе показали, то и Истина.

+++

Советское требование сущностного анализа явления – восходит напрямую к средневековой схоластической философской школе реализма (знаю, задолбал ею читателей, и сейчас будет номинализм, но потерпите, нужно!). Реализм настаивает, что у всякого явления есть содержание, которое шире его формальных признаков. Вопрос для реализма не в технических деталях казни, а прежде всего – кого казнят и за что, и к чему это приведёт. Что касается номинализма, то он сводит явление к его формальному определению (почему и называется «терминизм»).

Например, у танка есть ряд технических характеристик, позволяющих назвать его «танком». У советского народа были танки и у гитлеровцев были танки. А в чём тогда разница между сторонами войны, если и та и другая сторона использовала танки?

Пример с танками глуповат, потому что слишком просто предмет мы взяли. А вот другой пример – совсем не вызывает улыбки. Это концепция «двух тираний», концепция тоталитаризма, определяемого по формальным признакам, присущим любой жёсткой власти. В результате номиналист приходит к выводу, что всякая диктатура плоха. А хорошо только её отсутствие.

Мол, у той диктатуры тайная полиция, и у этой тайная полиция: а раз так, то в чём отличие? Идеологическое? Не считается! Мы, номиналисты, принимаем к рассмотрению только формальные признаки. Та власть борется со своими врагами – и эта борется со своими врагами. А раз так – то они идентичны. То, что в одном случае враги власти упыри, а в другом – святые, нас не волнует: это всё «оценочные суждения», «партийность в литературе».

Реализм противопоставляет оружие оружию, не смущаясь их формальным сходством: важнее, в чьих руках оружие. Номинализм противопоставляет оружие безоружности, и настаивает с точки зрения формальной логики: если одно плохо, значит, другое хорошо.

Если твоего друга убили из револьвера, то револьвер – зло и ты его никогда в руки не бери. Всякая власть, сажающая в тюрьмы, плохая – и только если никого не сажать, тут то и жизнь хорошая начнётся!

+++

Сатанизму на первых порах такие уловки были нужны, чтобы уравнять разные культы в правах, в рамках «веротерпимости», «плюрализма» и «толерантности». Ставилась задача добиться равных прав для демонических сект с церковью, опираясь на сходство формальных признаков: у вас алтарь, у нас алтарь, у вас прихожане, у нас прихожане, у вас книга, у нас книга, и т.п. А если так – то почему у нас нет ваших прав?

Ответ прост и очевиден: мы проповедуем добро, а вы зло. Но формалистами он не принимается, потому что это «оценочное суждение» и пристрастие.

А с формальной точки зрения сатанинский культ, скопировавший себя с христианского (их связь очевидна*) - это такой же культ с теми же атрибутами. Что в итоге и привело церковь сатаны в совет церквей США, объединяющий в своих рядах на равноправной основе все существующие в США церкви.

Но именно то, что привело сатанистов в национальный совет церквей США лежит и в основе теории «двух тоталитарных режимов», активно продвигаемого с Запада ещё и до «перестройки». Нам говорили и говорят: всякая диктатура есть зло, какие бы цели она не провозглашала. Мало ли чего она болтает? Это неважно, это враньё! Главное – что у неё тюрьмы есть и репрессии, а стало быть она – тоталитарная.

Тоталитаризм противопоставляется Свободе, что, если задуматься – ложь и чудовищная ложь. Потому что противоположность Силе – всегда другая Сила, а вовсе не Бессилие. Между Силой и Бессилием нет никакого противоречия, нет никакого конфликта, это две стороны одной медали, они гармонично дополняют друг друга. Бессилие вполне укладывается под Силу, и является самой благоприятной для него средой: нет ничего лучше для агрессора и захватчика, чем встречные пацифисты (что и доказал опыт советского пацифизма в 1991 году).

Гитлеру с его танками противостоит только Сталин с его танками, а разного рода социал-демократические нытики не только не противостоят Гитлеру, но и выступают со своим бессилием против его силы залогом его торжества, его победы.

Противопоставление Свободы Тоталитаризму – это концепция «по ту сторону» добра и зла, логики и здравого смысла. Это настолько отвлечённая игра надуманными химерами, что она близка к психическому расстройству.

Свобода никогда не бывает просто сама по себе. Свобода бывает всегда только от чего-либо конкретного, что предполагает несвободу от его противоположности. Свобода от холода – несвобода от домостороительства, а свобода от домостроительства – несвобода от холода. Свобода от Гитлера – несвобода от Сталина, и наоборот. Жизнь делает выбор только в таких координатах, иные в реальности невозможны.

Провозгласить «Свободу вообще» так же нелепо, как провозгласить «Рождение Ничего». То же самое касается и тоталитаризма – то есть единства, солидарности. Они же не бывают просто так! Неужели не понятно?! Любители хомячков могут быть едины в своей любви к хомячкам, и это у них будет «тотал». В их среде. Неужели солидарность убийц в деструктивной секте и солидарность врачей, фанатично ищущих лекарство от рака – одинаковы?! Неужели всякое единство равно всякому единству?! И мы не станем разбирать ПРЕДМЕТ единения, а сразу же, обнаружив формально-сходные признаки единомыслия (неважно в чём) – проклянём и осудим «врагов свободы»? Повторю вопрос: свободы ОТ ЧЕГО?

+++

Мы с читателем нахлебались этой либеральной «свободы», как толчёного стекла в масле. Она нам все внутренности порезала так, что без боли дышать не можем! И потому мы с читателе близки к обратному соблазну: объявить злом всякую Свободу, точно так же, как Поппер и компания объявили злом всякий тоталитаризм.

Увлечение формальными признаками, свойственное номинализму, и делающее человека слепым – ведёт к безумию. Прицепившись к какому-нибудь формальному признаку человек не хочет, а порой уже и не может изучить суть явления. «А вот, я там у них тюрьму видел, значит, они плохие!». А вот если бы у них тюрем не было бы – они были бы хорошими. Правда, меня бы прямо на улице уголовники зарезали, но это всё – мелочи жизни и «приемлемая плата за свободу».

На самом деле Свобода не хороша и не плоха – пока не выяснено, чья она и от чего или кого свободна. Свобода от зла не тождественна, а противоположна свободе от добра.

Если мы этих элементарных вещей не понимаем, и боремся просто за Свободу, то ли зла, то ли добра, то ли их вместе взятых – то горе нам, и окружающим.

То же самое можно сказать и о тоталитарности (единстве, сплочённости, единодушии). Она не хорошо и не плоха, пока мы не изучили предмет сплочения, не ответили на вопрос – в чём именно люди тотальны (единодушны, неразделимы).

В частности, для христианской цивилизации совершенно чужды понятия «свободы вообще» и «тоталитаризма вообще»: ни то, ни другое понятие в принципе не может быть самодостаточным. Базовые понятия нашей цивилизации – Добро и зло, Истина и ложь, Верность и Заблуждение.

// //

Именно по этим понятиям веками равнялись все прогрессивные силы, создавая общественные системы, науку и культуру, а вовсе не на какие-то абстрактные свободы или порабощения неизвестно кого неизвестно кем.

Преступник в тюрьме всегда раб – и это Добро, а не зло. Истина всегда тоталитарна – потому что любое иное мнение есть ложь. Кто неверен – то заблуждается.

Мы не можем ни похвалить, ни осудить насилие – пока не изучим, против кого и в каком контексте оно направлено. Мы не можем приветствовать или осуждать освобождение – пока не узнаем, кого именно и почему освободили.

Выдающийся советский философ А.Ф. Лосев подчёркивал, что номинализм фундаментально бесплоден, и это действительно так.

Именно номинальность и делает такими бесплодными любые концепции и конструкты современных либералов-западников. Если, к примеру, мы без разбору осудим всякое насилие, то туда попадёт и насилие над насильниками, а значит – насильники получат свободу действий, и всех изнасилуют. Например, президент Янукович в Киеве (а до него Горбачёв) отказался от насилия (расстрела) майдаунов – и в итоге эти насильники получили полную свободу рук для организации чудовищных преступлений и большого геноцида.

Исследование явления нельзя исчерпывать его формальными признаками, что делают номиналисты, у которых, в итоге, имя равно поименованному. То есть яд с этикеткой «мармелад» считается уже мармеладом, а не ядом.

--------------------------

* Теоретик должен отличать демонизм от сатанизма. Демонизм никак не связан с христианством и являет собой стихию первородного греха, первобытного зверства, оргию зоологических низших инстинктов. Демоническая секта пребывает во тьме и зле, ничего не опровергая, а только свою дичь утверждая. Сатанинская же секта делает акцент на ниспровержение культа, против которого была создана. Основное её жало – не вакханалия садизма и каннибализма, как в демонических сектах, а ликвидация наследия христианской цивилизации, низвержение христианства. Понятно, что цель – чтобы в итоге никто не мешал вакханалии садизма и каннибализма, но средства гораздо более тонкие и изощрённые, чем в ранних демонических культах дохристианской эпохи.