Интервью с помощником Порошенко Юрием Бирюковым

Информация к размышлению . Помощник Порошенко Юрий Бирюков: «Не могу заставить себя относиться к друзьям в России как к врагам» Характерные отрывки. Со стороны трудно судить, но в разных интервью участников АТО проскальзывали такие вещи, будто мотивация бойцов ВСУ ниже, чем у участников добровольческих батальонов. Что именно добровольцы сдавались последними, удерживали терминал в аэропорту Донецка и т.д. – Ну-ка, ну-ка, ну-ка! (Смеется.) Это кто же в донецких терминалах-то был? Донецкие терминалы удерживали регулярные войска Украины. Там были и добровольцы из добровольческого украинского корпуса (ДУК) «Правый сектор», но пропорция, извините! В периоды, когда наших пацанов внутри было больше всего – от 170 до двухсот человек, из них ДУК – это 15–20 человек. И еще 180 человек – десантники плюс механизированные бригады. Плюс разведбаты, спецназ. Но десантники не пишут о себе в фейсбуке много, это я пытаюсь как-то восполнить эту дырку, рассказывать, что у нас воюют и 79-я, и 25-я, и 81-я, и 80-я, и 95-я десантные бригады. Но так просто получается, что вокруг добровольческих батальонов топчется больше народу в фейсбуке. Социально активная прослойка пошла туда в свое время, которая активно пользуется соцсетями. Поэтому сложилось такое впечатление, что у нас на передовой воюют только добровольческие батальоны. В апреле – мае это действительно было примерно так, но с лета воюет все-таки регулярная армия. – Последнее, что я на эту тему читал, – интервью бойца «Донбасса» (добровольческий батальон МВД Украины. – Slon), где он говорит, что при попытке выхода из иловайского «котла» и попадании в окружение бойцы регулярной армии «не воевали, попрятались в подвалах», а добровольцы из «Донбасса» держались до последнего, чем даже заслужили уважение российских десантников, которые, по словам этого самого добровольца, брали украинцев в плен. – Вы подтверждаете наличие на территории Украины российских десантников? (Смеется.) – Я говорю об этом со ссылкой на слова бойца «Донбасса», сам не видел, как вы понимаете. – А я видел... Я видел, мы... У меня друг погиб в июле. В столкновении как раз с ротой глубинной разведки двадцать какой-то, я уже не помню, десантной бригады Российской Федерации. Во время боя его тело осталось у врага, и на следующий день они вышли по радиосвязи на обмен, и наш командир разведроты общался с десантником как раз. Тот не скрывал свой позывной, какая рота, какая там бригада. Не скрывал совершенно. Они общались как кадровые военные: вот есть десять минут перемирия, мы обмениваемся телами погибших, можно просто пообщаться. А правда, что сепаратистам удалось захватить большое количество украинской техники? – Нет. Какое-то количество техники, конечно, удалось захватить, но говорить о том, что много – нет. По той простой причине, что у нас на восточной границе никогда не было ни баз военных, ни гарнизонов. Потому что не предполагалось, что может возникнуть угроза с востока. Была только в Артемовске крупная военная база, но ее сепаратистам так и не удалось захватить. А отжимание техники в бою в качестве трофеев – ну, такое случалось с обеих сторон. – А вот небезызвестный бывший командующий ДНР Гиркин-Стрелков после своего отстранения и заключения Минского перемирия много раз бил тревогу, заявляя, что ВСУ укрепляются, у них значительный перевес в живой силе и технике, и если Путин не поможет, то украинцы вот-вот раздавят Новороссию... – Ну, Путин помог. – Это где-то под Новый год произошло? – Поставки так называемого «военторга» никогда не прекращались. Меня удивляет, что все прицепились к этим «гуманитарным конвоям», но я даже проводил специально подсчет в фейсбуке – то количество снарядов «Града», которое было выпущено по нашим позициям за время войны, просто невозможно было уместить в гуманитарный конвой. Нужны сотни грузовиков для транспортировки только этих ракет. На самом деле это не секрет и есть зафиксированные разгрузки железнодорожных эшелонов в Иловайске – Ростов, Таганрог и потом Иловайск. То есть ларчик просто открывался. Идет постоянное массированное пополнение бронетехники и боеприпасов. Достаточно России было бы приостановить вот эту блинскую помощь, чтобы ситуация моментально и радикально изменилась. – Но были же странные ситуации, когда, например, того же Стрелкова оставили в Славянске без снабжения, после чего он оттуда и ушел.

Даже внутри России логику этих решений не понимают. – Да никто ничего не понимает. Реально понимает только один человек – Владимир Владимирович Путин. Ну и какие-то люди из его окружения. Я не понимаю, например, почему я к вам должен относиться как к гражданину страны, которая в принципе на нас напала. У меня куча друзей в Москве, да и по всей России. Я не могу заставить себя относиться к ним как к врагам. Точно так же они со мной общаются. Говорят: Юр, да мы уже вообще ни хрена не понимаем. Вы еще говорили, что, когда занимались волонтерской работой, не координировали действия со штабом АТО, потому что информация мгновенно сливалась. – Да, в начале лета это было в принципе достаточно плотно. Но потом была проведена серия арестов, и ситуация выровнялась. Сейчас какая-то утечка есть с обеих сторон, но говорить, что это имеет массовый характер, – такого нет. Контрразведка работает, постепенно учится работать. – А вот когда в Луганске в июне сбили самолет с десантниками, тоже говорили, что сбили его не случайно, а по какому-то сливу. – Ну там есть уголовное дело, я не очень знаю его подробности. Но вообще, о чем часто не говорят, там было три самолета. Первый успешно сел, второй сбили, а третий успел уйти. Следствие должно выяснить, что и как. То, что ПЗРК на руках очень много, – это да. Риск, что вертолет или самолет собьют, естественно, есть, мы довольно много потеряли самолетов и вертолетов. Почему было принято такое решение? Ну, наверное, для него были основания. Луганский аэродром тогда находился в окружении, и других методов забросить туда подкрепление не было. – Мне вот, кстати, кажется весьма вероятной версия про то, что несчастный малайзийский «Боинг» был сбит какими-то дурачками из ЛНР в результате слива с украинской стороны. То есть им слили информацию, что полетит транспортник, и они думали, что стреляют по нему. – Да черт его знает. Они ж сами потом говорили, что охотились на Ан-26 – десантно-транспортный. А ракета выбрала себе более крупную цель – ну это было как, когда вроде как неустановленные украинские военные неустановленно сбили российский Ту-154 над Черным морем. Стреляли по мишени, а ракета выбрала цель с более качественной подсветкой, ну и соответственно большего размера, и перенавелась. – То есть этот транспортный самолет действительно летел одновременно с «Боингом»? – Да, Ан-26 там был. – И сепаратисты просто промахнулись по нему? – Скорее всего, так оно и было. Я не слышал версию, что они специально хотели сбить пассажирский самолет. Это как обстрел Мариуполя: стреляли по блокпосту – попали в жилые дома. Обезьяна с гранатой – страшная вещь. – А есть кто-то среди руководства ЛНР и ДНР, кого украинская сторона считает людьми достойными того, чтобы с ними как-то разговаривать? – Я, честно говоря, не знаю. Если мы говорим про командование там, Захарченко и так далее, мне сложно представить разговор с ним как с равноправным здравомыслящим партнером. Хотя какие-то общения все равно с ним идут, потому что иначе с кем еще общаться? С Гиви (полевой командир батальона «Сомали». – Slon) общаться, что ли? – Ну по сравнению с каким-нибудь Губаревым или Пушилиным Захарченко все-таки более серьезный дядька. – Я могу по этому поводу сказать (и не только потому, что я советник президента и должен так говорить), что нам с ними вообще не валом есть о чем говорить. Украина – это единая страна, и это не обсуждается. Ни в какой форме. – То есть они для вас просто лидеры террористических групп? – Так оно и есть! С ними, были бы мы сейчас сильнее, можно было бы говорить только в условиях капитуляции. И в общем-то все к этому и шло в августе, когда Россия в отчаянии ввела свою уже регулярную армию на территорию Украины. Еще две-три недели, и уже начинались бои за окраины Донецка. – У нас этот момент тоже отметили, потому что начали появляться свежие могилы десантников. – Да! Совершенно верно. Поэтому о чем с ними говорить? Они хотели особый статус, он был им предложен по итогам Минских переговоров – закон об особом статусе, выборы и прочее. А если они на своей волне, то давайте теперь еще с пациентами психушки как с равными разговаривать. http://slon.ru/world/pomoshchnik_poroshenko_yuriy_biryukov_ne_mogu_zastavit_sebya_otnositsya_k_druzyam_v_rossii_kak_k_vra-1211712.xhtml