Проповедь вражды

В предрождественские дни на сайте знаменитого московского священника о. Дмитрия Смирнова появилось пламенное обращение к пастве. К чему же призывал он верующих накануне праздника?

Цитирую: «Не допустить повторного избрания на должность уполномоченного по правам ребенка Светланы Агапитовой, известной своим лоббированием ювенальных технологий, продвижением антисемейных законов, участием в вывозе детей в США в обход «закона Димы Яковлева», внедрением программ по растлению детей (секспросвет), пропагандой педерастии на своем официальном сайте, продвижением абортов среди несовершеннолетних втайне от родителей и другими богохульными и антихристианскими делами, направленными на разрушение традиционных семейных ценностей в угоду либералистическим теориям и практикам по разложению и уничтожению семьи как основы человеческого существования, навязываемым России старушкой Европой и светочем демократии Америкой».

Словом, весь букет штампов последнего времени. Тут же размещена листовка для скачивания и ссылки на соответствующие ресурсы в сети.

Светлана Агапитова с 2009 года уполномоченный по правам ребенка в Петербурге. Судя по отзывам тех, кому эта область жизни небезразлична, сделала она за это время немало. Можно вспомнить о ее законодательных инициативах, которые убирали лишние препятствия на пути усыновителей и патронатных семей, увеличивали компенсации усыновителям и размеры социальных путевок в летние лагеря и т.д.

Вот несколько совсем недавних историй. Коля, ребенок-инвалид, занимался в секции спортивной гребли, Агапитова отстояла его право продолжить занятия вне зависимости от того, насколько перспективен он как спортсмен.

Сирота Альбина с ее помощью добилась права на получение денежной компенсации вместо положенного бесплатного питания на все то время, пока она не будет жить в общежитии. С судебными приставами Агапитова обсуждала, как именно следует взыскивать алименты в пользу детей-сирот, которые сами не в состоянии защищать свои интересы.

Были и совсем сложные случаи. Например, Ваню из Калининграда пришлось пристраивать после сложнейшей операции в петербургский интернат, потому что без наблюдения врачей соответствующей квалификации он был бы обречен на тяжелую инвалидность. Или история семьи Петровых, которых собирались лишить родительских прав, но Агапитова выступила перед судом в качестве эксперта и доказала, что детям будет лучше остаться в родительском доме. Не это ли, кстати, о. Дмитрий называет «лоббированием ювенальных технологий»?

А ведь все это совершенно рождественские рассказы о победе добра над злом, правда? Как раз для паствы о. Дмитрия, тем более что и с местной епархией РПЦ Агапитова активно сотрудничает.

Отметим, кстати, эту особенность споров вокруг Светланы Агапитовой:

с ее стороны — лица и факты, со стороны ее противников — общие слова.

Казалось бы, если человек работает и видны результаты, отчего бы не поблагодарить его и не попросить продолжить свой труд? Но есть одна большая и серьезная проблема.

Агапитова не поддержала «закон Димы Яковлева», более того, на ее сайте появились истории конкретных детей, которые уже нашли приемных родителей в США — и остались теперь ни с чем. Павел Астахов, уполномоченный по правам ребенка в масштабах всей страны, остался очень недоволен. Но сменить ее он не может, пресловутая «вертикаль власти» здесь пока не отстроена: 21 января уполномоченного должно выбрать городское законодательное собрание.

И тогда в качестве тяжелой артиллерии мобилизуется православная общественность, а самый крупный в ней калибр — протоиерей Дмитрий Смирнов.

Вот об этом я и хотел бы поговорить чуть подробнее. С ситуацией вокруг Агапитовой пусть разбираются жители Петербурга и их избранные представители, но с этой ударной пропагандистской волной, боюсь, иметь дело придется всем, кто так или иначе причастен к православной церкви в России.

Я крестился весной 1986 года, когда еще было нельзя, но уже следили совсем нестрого. Прекрасно помню это чувство, когда идешь на праздник в храм мимо плакатов о победе коммунизма, сквозь комсомольско-милицейские патрули (если опознают, могут и из университета исключить)… и чувствуешь, что мы, православные христиане, уже победили мир, потому что

вера, надежда и любовь — у нас, а у них только голые лозунги, в которые они сами не очень-то верят.

Как сильно все с тех пор изменилось!

Нет, тогда церковь тоже принуждали участвовать в пропагандистских компаниях, но не так мелочно, не так унизительно. Иерархи, например, последовательно выступали с речами «в защиту мира»… Так что ж, мир на земле — дело хорошее, о чем, кстати, многие православные патриоты сегодня прочно забыли.

«На земле мир, в человецех благоволение» — самое первое и самое главное рождественское песнопение.

И с ним очень плохо сочетаются вот такая пропаганда вражды под православным соусом и охаивание человека, который сделал много действительно христианских дел.

Мы, кто бежал в свое время в церковь от унылой пропаганды и явного лицемерия, стоим растерянно и просто не понимаем: как же все то, от чего мы бежали, нагнало нас уже в церковных стенах — и говорит с нами теперь уже со властию, от имени церкви?

И все чаще вспоминаются слова, сказанные монахиней Марией Скобцовой в 1936 году: «Трудно сказать, что для церкви тяжелее, что больше искажает ее лик — гонение или покровительство… Покровительство со стороны государства медленно внедряет в церковную жизнь нецерковные понятия, подменяет лик Христов, производит смещение планов. Церковная жизнь постепенно перерождается по типу любого человеческого установления, церковь становится ведомством, компрометируется государственными, подчас языческими идеалами».

И далее, жестко и вместе с тем пророчески, о том, что будет, когда погоду в церкви станут определять люди, воспитанные в советском стиле: «Они будут сначала запрашивать церковь, легко перенося на нее привычный им признак непогрешимости. Но вскоре они станут говорить от имени церкви, воплощая в себе этот признак непогрешимости… Тут нельзя иметь никаких иллюзий: в случае признания церкви в России и в случае роста ее внешнего успеха она не может рассчитывать ни на какие иные кадры, кроме кадров, воспитанных в некритическом, догматическом духе авторитета. А это значит — на долгие годы замирание свободы».

И все-таки тут есть огромное пространство для надежды: на долгие годы — это не навсегда.

Русское православие намного больше, значительнее и глубже тех, кто говорит сейчас от его имени, кто пользуется им для сиюминутных политических выгод и полагает, что эта музыка будет длиться вечно.

Церковь преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского останется, когда забудутся нынешние политически расклады и идеологические демарши.

А еще, верят христиане, останется в вечности то пусть бесконечно малое добро, которое сделали мы самым беспомощным — больным и осиротевшим детям.