Дневник лейтенанта Горелова. Часть 1. Глава 7. Герои Крита.

VII
«Герои Крита»

«17 июля.19.00. Большой же получился перерыв.
 7 миль восточнее восточной оконечности острова Крит. Ветер – около 23 м/сек. Море – 4 балла. Облачность – 3 балла. Температура воздуха - +25.
Окончательно уходим от Крита к устью Нила. Пойдём не одни, а в составе приличной компании: плавбаза подлодок «Ведяев», танкер «Койда», три СКРа ГДР и два СКРа Болгарии, наши 1335-е «Ладный» и «Разительный». Они идут на учения Варшавского Договора.
Впервые за месяц  боевой службы в небе наблюдались наши самолёты: тройка Ту-16-х(это похоже на ТБ-3 без сопровождения истребителей в 41-м году) и отдельно – пара МиГ-25. И то приятно.
Долго не вёл дневник. Из-за довольно бурно проведённого времени. Или из-за лени. Почти за месяц было много интересного, но писать как-то руки не доходили. Сейчас, сидя на подведении итогов, восстанавливаю всё по памяти и рабочему ежедневнику. Рядом сидит Дун и пишет в моей рабочей тетради: «Посмотри в иллюминатор. Как красиво!» Да, красиво: закатное солнце и гладкие штормовые волны.
Итак, 25 июня мы прибыли в эту самую точку – 7 миль восточнее восточной оконечности острова Крит. Здесь стоял уже и ждал нас танкер «Иван Бубнов».
Из этого места Крит виден довольно плохо из-за дымки, но всё же виден: высокие горы, до 800 метров, жёлто-серого цвета, по сравнению с  крымскими более пологие и ещё поменьше растительности. У подножья ближайшего мыса расположен рыбацкий посёлок, состоящий из белых одноэтажных домиков с плоскими крышами. Выше в гору – многочисленные виноградники. Южнее  - маленький, вероятно, курортный городок из трёх-пятиэтажных домов - небольшой оазис на этой довольно пустынной картине. А вокруг – потрясающее ультрамариновое Эгейское море! Четырёхтысячелетняя история! Есть одна гипотеза, которая утверждает, что древние славяне – выходцы с Крита. Правда, я в это не верю.
Здесь мы встали на якорь, и это место надолго стало нашим «домом». Мы со штурманом так и говорили, когда приходилось возвращаться откуда-нибудь: «Курс домой – столько-то градусов!»
Погода почти всё время была ветреной, волнение - от двух до четырёх баллов. Жарко не было -+25 - +27 при сильном ветре. Вахт поначалу стало гораздо меньше (лично я на якоре вообще вахты не нёс, пока не ввели караул), поэтому народ несколько отдохнул. Получилось позагорать и позаниматься спортом. Купаться запретили (по словам замполита с «Бубнова» видели акулу), да и желания особого не было из-за довольно прохладной погоды.
Наша задача состояла в слежении за учениями объединённых противоминных сил НАТО: в районе Ротемнона-Суды собрались три десятка тральщиков самых разных западных стран и американский вертолётоносец «Нэшвилл». Каждый день утром или ближе к ночи они выходили в море в район милях в десяти отсюда и отрабатывали различные тактические противоминные действия: поиск мин, разные способы траления, применение вертолётов и тому подобное. Мы околачивались по соседству, наблюдали за учениями всеми доступными средствами, составляли карты и схемы их маневрирования, описывали все происходящие события  и всё это сводили в отчёт. Выходы на слежения бывали почти каждый день, иногда натовцы позволяли себе выходные, а, стало быть, и нам, но всякие «Орионы», «Атлантики» и «Нимроды»  облетали нас ежедневно.
Время стоянки было не скучным. Начальство учредило ежемесячный ППР (слава богу, мои железки оказались в порядке). Большая часть рабочего времени выделялась на борьбу со ржавчиной, которая в изобилии начала появляться на палубе и переборках надстроек. Мы с Шурой вкалывали вместе с матросами с пайольными щётками  в руках. Благо, работы пока было не очень много. К  моему величайшему изумлению мы не только не были отмечены за этот трудовой героизм в лучшую сторону, но даже услышали в свой адрес некоторое ворчание из уст Замполита, дескать, не царское это дело, руководить нужно уставными командами, а не собственной малопроизводительной работой. Зато Мина был доволен: ему не пришлось часами скучать на верхней палубе, подобно другим офицерам, изображая «контроль» за работами, поскольку офицеры его БЧ были всегда на месте.
Наш великий начальник опять начал перебрасывать на нас с Шурой свои обязанности, особенно бумаги. Когда это делал Бабков или даже Ольгин, было понятно, что нас учат. Но этот-то чему может научить?
В свободное время первые дни я больше пытался выспаться и снова привыкнуть к дневному образу жизни (ночные штурманские вахты теперь стали редкими). Прочитал «В августе сорок четвёртого» и «Солёного пса» Конецкого. Кажется, все мы – персонажи его рассказов. Или жизнь такая? Вспоминаю нашего Леонтия Вакуловича Кулика с «Разумного»: подобен «драйверу» Фомичёву из «Вчерашних забот» Конецкого.!
В кают-компании по вечерам было оживлённо. Даже отсутствие запретного телевизора мало ощущается. После ужина многие офицеры остаются поиграть в шахматы, «забить козла» или просто  поболтать.
Свободное время большинство народа посвятило рыбалке. Я этим делом не увлекаюсь, но пару раз присутствовал, поскольку просто посмотреть на закатное Эгейское море с его фантастической водой и сказочным Критом рядом – большое удовольствие. Ловилось плохо. Зато к нашему борту частенько подходили местные рыбаки и знаками предлагали обмен своей рыбы на какие-нибудь продукты, особенно хлеб. Иногда рыбаки подходили, чтобы прямо с воды  посмотреть наши фильмы, которые по вечерам показывали на баке. Нам общаться с местными запретили, а Замполит даже требовал демонстративно не обращать на них внимания ( они за нами шпионят, а мы делаем вид, что их не замечаем!). Глупо. Ведь это те самые пролетарии, с которыми надо «объединяться».
 Дня через три после начала стоянки пришла радиограмма из штаба средиземноморской эскадры с благодарностью Главкома за лодку. Царь приказал вписать эту благодарность во все служебные карточки до последнего матроса. Разумно.
В этой же радиограмме нам напомнили, что при стоянке на якоре приказано нести вахту ППДО . С того дня нарядов и вахт поприбавилось. Бойцы несли караулы с оружием и гранатами, а офицеры заступали в дежурства по караулу ППДО (оружие выдавать и проверять посты).
Как-то раз днём во время работ на верхней палубе к кораблю подошла акула метра в два с половиной длиной и начала ходить вокруг. Что тут началось! Сбежался весь экипаж поглазеть. На вражеские корабли так и то не реагировали. Это была наша первая акула! Кстати, из породы длиннокрылых, ленивая и неагрессивная (вычитал в лоции). Однако, старпом всё же пальнул в неё, бедняжку, несколько очередей из АКМа, который отобрал у одного из подвернувшихся караульных ППДО. Акула была на глубине всего в сорок-пятьдесят сантиметров, однако пули ей  явно никакого вреда не причинили, и она медленно ушла на глубину. За день до этого во время дрейфа в районе слежения за «врагами» было устроено массовое купание всего экипажа, прямо с борта и трапа, в чистейшей воде на глубине около четырёхсот  метров. Удовольствие редкостное! Я был командиром спасательной шлюпки вместе с Шуриком. Мы накупались от души!
 А если бы это мероприятие было после зрелища акулы?
Дважды заправлялись провизией,  водой и горючим от танкеров «Эльбрус» и «Койда». Получали совершенно обалденные фрукты и овощи. Всё греческое: яблоки, апельсины, лимоны – как с выставки! А ещё получили дырку 50 на 50 сантиметров на левом сигнальном мостике во время швартовки к «Койде». Это от того, что швартовались в понедельник тринадцатого июля.
А может быть причина и не в этом. 11 июля пришла радиограмма о присвоении Рожанскому и всем нашим лейтенантам ( а значит и мне!!!) очередных воинских званий. Мгновенно это стало известно всем. Нас демонстративно пасли, особенно Замполит, хотя Царь и намекал, что «с вас причитается». Народ держался почти два дня. Вечером двенадцатого  ко мне в каюту, когда я мирно рисовал, тихонько заглянул усатый Беня и с заговорщицким видом прошипел, чтобы я зашёл в каюту к Гогу. Я зашел, убедившись, что нет «хвоста». А там!.. Там вахтовым методом шёл грандиозный обмыв званий. Из бывших лейтенантов проигнорировали только Мину. Хозяева каюты Гор и Гог оказались уже изрядно набрамшись, поскольку «были вынуждены» пить со всеми приходившими по очереди. Таков же был и присутствовавший Док, на правах хозяина спирта. Есть большие подозрения, что тем вечером царьё тоже гуляло, обмывая каплея Рожу, поэтому и было так спокойно.
А на утро случилась швартовка к «Койде».  Дырку заваривал лично Беня.
Часа через два после этого в каюте командира происходило плановое заседание корабельного партбюро, членом которого я имею честь быть. О пробоине – ни слова. Обсуждали текущие дела. А после закрытия заседания замполит риторически, ни у кого спросил: «От кого это перегаром несёт?» И все, включая командира, опустив взгляды, задержали дыхание.
Эта швартовка была в точке якорной стоянки у знаменитого острова Китира, в которую мы пришли для сбора той самой мини-эскадры, о которой я выше уже написал. Затем мы вместе пришли «домой» к Криту и сейчас вот уходим к Египту. Эгейское море кончилось. Гордей теперь называет нас «героями Крита». Так немцы называли своих десантников, захвативших Крит во время второй мировой.
Честно говоря, у меня до последнего момента таилась надежда: а вдруг случится нечто невероятное, и нас направят туда, за Дарданеллы и Босфор, через Чёрное море – в Крым? Это же совсем рядом. Всего пятьсот миль. Я не видел Чёрное море почти год.
Вчера вечером, когда все встали на якоря, старший группы (находится на «Ладном») приказал произвести гранатометание в целях ППДО. Я как раз стоял дежурным по караулу. Старпом приказал мне обучить вахту использовать гранаты СРГ  для противодействия подводным диверсантам. А поскольку я честно признался, что сам эти гранаты вижу в первый раз, старпом снисходительно ухмыльнулся, взял штук шесть гранат и вместе со мной и свободными караульными пошёл на бак – учить.
На баке произошёл инструктаж и демонстрация гранат в действии. Не буду тратить на это много места, но только с третьего раза старпом сумел-таки правильно бросить эту несчастную СРГ, сконфуженно произнеся: «И на старуху бывает поруха…»

Лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать!

Умелому командиру подчинённые могли простить всё, ибо в конце концов от его способностей зависит их жизнь, поэтому практическое обучение подчинённых личным примером всегда было похвальным и поддерживало авторитет начальника, умеющего на деле (делай, как я!), а не на словах (делай, как я сказал!) показать свои личные способности. Горелов тоже старался придерживаться этого принципа, который унаследовал от своего отца, бывалого служаки, но нынешний конфуз был уже третьим подобным случаем, когда судьба будто испытывала убеждения молодого офицера. Дело, конечно, не в принципе. Это флотское пижонство подводит опытных моряков.
Итак, старпом «Ревностного» старший лейтенант Медведь построил на правом борту верхней палубы в районе кают-компании офицеров четвёрку матросов из заступающей смены вахты ППДО и дежурного ППДО теперь уже старшего лейтенанта Горелова.

У ног старпома стоял ящик с гранатами СРГ.
Старпом показал обучаемым гранату, рассказал об её назначении и устройстве, особо остановился на безопасности применения гранаты: «Эта штуковина практически безопасна. Имеет четыре степени предохранения. Чтобы граната взорвалась, нужно отвинтить вот эту крышку, взвести вот эту рукоятку, установить вот этим переключателем одно из трёх возможных значений глубины подрыва гранаты, после чего можно бросать гранату в море. Ясно? Пока граната не достигнет установленной вами глубины подрыва, взрыв не произойдёт. Понятно?» Слушатели кивнули головами.
Тогда старпом сказал: «Показываю!», вынул из ящика гранату, лихо вывинтил её крышку, повернул рукоятку  и небрежно бросил гранату в море.
Все присутствующие повернулись к морю и стали внимательно ждать взрыва. Прошло много секунд, но взрыва не последовало.
«Вот чёрт!», - сконфуженно сказал Медведь, но тут же уверенно добавил: «Вот видите: я не установил глубину взрыва, поэтому граната не взорвалась. Показываю ещё раз».
Старпом вынул ещё одну гранату из ящика, молодецки повертел её в руках и сказал: «Показываю!», после чего вывинтил её крышку, установил глубину подрыва  и… бросил гранату в море.
Все присутствующие снова повернулись к морю и стали ждать взрыва. Прошло очень много секунд, но взрыва не последовало. Двое из четырёх матросов ухмыльнулись, но, встретив медвежий взгляд старпома, тут же приняли обычный строевой вид.
Старпом вынул ещё одну гранату из ящика, сосредоточенно посмотрел на неё и сказал: «Показываю!», после чего вывинтил её крышку, повернул ручку, установил глубину подрыва  и  бросил гранату в море! Через три-четыре секунды по корпусу «Ревностного» врезал сильный удар, характерный для взрыва 100-200 граммов тротила. На поверхность моря всплыл воздушный пузырь и пенный ореол метров в пять диаметром, который наблюдали благодарные зрители этой демонстрации военной мощи.
Более наглядного показа свойств и убедительного подтверждения безопасности гранаты придумать было трудно.
За ужином, когда «царьё» уже покинуло кают-компанию, Горелов в лицах поведал о случившемся  бывшим лейтенантам. После того, как злорадный смех стих, Шура Петров рассказал всем присутствующим один случай, свидетелями которого он и Горелов были на «Разумном» в недалёком прошлом.
Буквально в первые дни своего пребывания на «Разумном» наши молодые лейтенанты участвовали в погрузке на корабль противолодочных ракет. Помогать Бабкову грузить ракеты кроме неопытных Петрова и Горелова оказалось некому, и они дружно включились в работу. Погрузка ракет – одно из сложных и ответственных корабельных мероприятий – оказалась их первым серьёзным делом на «Разумном». Новые подчинённые внимательно наблюдали за каждой командой и каждым действием новоприбывших офицеров (как-то покажут себя эти салаги на фоне самого опытного минёра бригады?), поэтому допустить какой-нибудь явный ляп было нельзя. Слава богу, всё прошло гладко. Последнюю ракету лейтенанты грузили и проверяли уже даже без руководства и помощи Бабкова, который в это время оформлял документы полученных ракет совместно с офицером арсенала и стаканом  шила .
После окончания погрузки довольные и усталые лейтенанты прибыли в каюту командира БЧ с докладом. Сообщение об успешном окончании погрузки не вызвало у него ни малейших эмоций. Сделав озабоченное лицо и одевая рабочий комбинезон, Бабков произнёс: «Ну, грузить ракеты ребята из вашего училища всегда умели, а вот в «Карате» вы ни хрена не соображаете. Пошли, караси, покажу как проверять «Карат» при наличии ракет в контейнерах». И повёл Петрова и Горелова в пост «Дозор», где располагались приборы управления корабельной системы пожарной сигнализации и дистанционного пожаротушения «Карат».
В посту «Дозор» капитан-лейтенант Бабков заставил вахтенного артдозорного  приготовить себе запись о проверке , а сам начал не спеша рассказывать и показывать своим лейтенантам, как проверяется работоспособность «Карата».
Начал, безусловно, с самого главного: «Перед проверкой системы необходимо отсоединить от пульта управления вот эти два кабеля, передающие сигналы задействования пиропатронов орошения ракетных контейнеров», - и отвинтил тугие соединения разъёмов. Действительно, над прибором висел суровый плакат – «Внимание! Перед проверкой системы убедись, что кабели 11, 12 отстыкованы».  Потом Бабков долго объяснял порядок проведения проверки, какие и где нужно нажимать кнопки, и какие после этого  должны загораться лампочки и тому подобное.
Дозорный почтительно передал  начальнику готовый к подписанию журнал. «Сейчас сделаете проверку сами», - сказал Бабков, начав процедуру проставления своих подписей за последний месяц, и даже не заметил, что подхалимствующий дозорный, зайдя за спины лейтенантов, стал приводить приборы в исходное и шустро подсоединил те самые кабели 11 и 12. Чтобы зелёные лейтенанты не выдали уже сделанную Бабковым работу за свои достижения.
Петров с Гореловым, разумеется, мало что запомнили из полутора десятка действий, которые командир БЧ давно знал наизусть, поэтому молча читали каратовскую инструкцию по эксплуатации, не решаясь начать действовать.
В этот момент Бабков закончил писать, отбросил журнал на столик и, снисходительно посмотрев на потупившихся лейтенантов (ведь ни черта же не запомнили!), сказал: «Ладно, повторяю для тех, кто в танке».
Сказав это, многоопытный командир БЧ капитан-лейтенант Бабков открыл крышку прибора управления «Карата» и собственноручно нажал несколько кнопок.
Сверху раздался оглушительный хлопок, как будто кто-то выстрелил над ухом из Макарова. Тут же послышался звук шума водяных струй: это заработала система орошения ракетных контейнеров, находящихся прямо над постом «Дозор».
Андрей и Шура успели испугаться, но ничего не успели понять. Зато Бабков, замерев лишь на секунду, пулей бросился в коридор, за ним рванул и дозорный. Совсем  рядом, в соседнем отсеке, находился клапан пожарной магистрали, который Бабков с дозорным перекрыли с невероятной быстротой, чем прекратили орошение противолодочной ракеты. Только это фантастическое мастерство (которое не пропьёшь!) спасло от суровых последствий. Ещё немного, и несколько сот тысяч народных рублей, которые стоила совсем не герметичная ракета, ушли бы псу под хвост. А дальше – расследование, взыскания, материальная ответственность… Позор на весь флот и ужас!
Никто из румынов «Разумного», включая новеньких, не посмел на людях вспомнить этот подвиг командира БЧ. Сам Бабков уже через час делал вид, что ничего и не случилось. Ракеты отмыли спиртом. Звук подрыва пиропатронов объявили «плановой проверкой».
С удовольствием выслушав этот рассказ Петрова, посидельцы кают-компании «Ревностного» тут же вспомнили ещё один любопытный случай, произошедший на «Разумном», который в буквальном смысле подставил под удар уже весь корабль, но скрыть это было совершенно невозможно. Этот случай помнили все бывшие лейтенанты «Ревностного», поскольку произошёл он на глазах всей завойковской бригады, но одними из главных действующих лиц были всё те же Петров с Гореловым.
В один вроде бы обыкновенный вечер «Разумный» возвращался с выхода в море в родную базу.  Его штатное место у плавпирса было занято океанским буксиром (корабли бригады швартовались бортом к понтонам, установленным перпендикулярно причальной стенке, как поезда к перронам). С перешвартовкой буксира замешкались, поэтому «Разумный» должен был некоторое время ожидать на рейде в бухте Завойко. Около часа скр странно маневрировал в нескольких кабельтовых  от пирса, а когда буксир перешвартовался, «Разумный» решительно двинулся в сторону причальной стенки. Зрители на берегу поначалу ничего особенного в действиях корабля не замечали: командир лихо вёл «Разумный» кормой к пирсу. Только тогда, когда до пирса оставалось  уже несколько метров, опытный глаз мог заметить, что лихая швартовка переходит в опасную ситуацию. Расстояние до пирса быстро сокращалось, а траверзное расстояние всё ещё было отрицательным . «Морские медленные волны не то, что рельсы в два ряда», и «Разумный» не подошёл плавно к перрону, а со страшным скрежетом врезался углом кормы в угол пирса, получив дыру  и помяв пирс.
Разборка происшествия велась на уровне комбрига, и её последствия лейтенанты могли только представить, но причины героического тарана стали известны всем.
Ожидая разрешения на швартовку, командир «Разумного» капитан 2 ранга Кулик решил потренировать своих юных вахтенных офицеров, то есть именно Петрова и Горелова, самостоятельному управлению кораблём при подходе на швартовку (между прочим, задача эта  доверяется только опытным офицерам, допущенным к самостоятельному управлению кораблём). В качестве условного пирса использовался деревянный ящик, плававший неподалёку. Это Андрей и Шура командовали маневрами своего СКРа под снисходительно-одобрительные кивки Кулика: получалось на троечку с плюсом.
И вот, когда оперативный бригады разрешил подход корабля к пирсу, Леонтий Вакулович важно слез со своего высокого командирского кресла-трона, вышел на сигнальный мостик, откуда всегда управляли заходом на швартовку все командиры 1335-х, и торжественно произнёс: «Ну, караси, смотрите и запоминайте, как надо…»
И «собственноручно» врезал кормой «Разумного» в угол пирса на глазах всей бригады.
Смех кают-компании «Ревностного» был прерван приходом вестового (по совместительству – нештатного киномеханика), сообщившего, что ему повезло обменять на «Ладном» три кинофильма, и командир уже распорядился этим вечером показать два из них в кают-компании офицеров и один – в столовой команды. Молодёжь с удовольствием расселась в кресла напротив выдвижного киноэкрана. Но не прошло и минуты, как явился дежурный по БЧ-3 и сообщил, что старший лейтенант Минов приказал старшему лейтенанту Горелову прибыть в столовую команды в качестве старшего на просмотре кинофильма. Назначение старшего на кинофильме – епархия замполита. Значит Мина опять перебросил на подчинённого свою пусть маленькую, но нагрузку.
Не всё коту масленица.

Примечания.

  «Орион», «Атлантик», «Нимрод» – названия патрульных самолётов ВМС США и других стран НАТО.
  ППР – в данном случае - планово-предупредительный ремонт.
  Пайольная щётка – щётка с металлической щетиной.
Траверзное расстояние – кратчайшее расстояние между линией курса корабля и каким-либо объектом. Если продолжить сравнение с поездом, то траверзное расстояние – расстояние между краем перрона и краем вагона, только рассчитанное часто ещё до подхода поезда.