Продолжение истории Вани Найдёнова. На тему, разбуженную Марией А.

«…А высоко-высоко в небе безутешно плакал его Ангел, оказавшийся бессильным перед человеческой жестокостью...»  Получилось так, что слеза этого ангела упала с неба на землю. И даже ниже. Это же слеза ангела, а не так себе водичка. И опять,  получилось так, вряд ли случайно, что попала она тоже на ангела. Только бывшего.  Падшего, как о них стали говорить.  А когда-то он тоже был просто ангелом. И  дружил с другими, такими же ангелами.  Например, с тем, чью слезу он узнал, когда она обожгла его, упав  прямо с неба.  Ну это же не люди. Они так могут.  У них другие, чем у людей, возможности. И уж не знаю как, но точно не по телефону, этот бывший, а ныне падший поинтересовался, о чём слёзы льёт его прежний друг? А узнав причину, лукаво улыбнулся и ответил, что рано грустить и лить слёзы, пока  не всё потеряно! « Я не могу делать добро. По статусу мне , вроде бы как, и не положено. Но зато я могу делать обратное. И не всегда стоит ждать, пока душа грешника попадёт к нам, сюда» - сказал он прежнему своему товарищу. И с тех пор у этой  Злюки - воспитательницы начались проблемы.  Да какие! Ладно бы только чашки- тарелки бились! А то и по работе, и по здоровью, и в личной жизни ну совсем всё плохо. Хоть волком вой, да никто не пожалеет! А какие сны она стала видеть! Просыпается в холодном поту, сердце колотится дышать нечем, всю трясёт от ужаса, а вспомнить, почему так, что она видела – не может! И стало ей себя жалко. Мало сказать до слёз жалко, гораздо сильнее, до самой тоски зелёной не просветной. Аж даже жить не хочется, как жалко! И где-то глубоко в подсознании, в самой глубине её черепа,  у неё пряталась мысль, что если она сможет вспомнить свои кошмарные сны, увидеть, что ей так пугает, то она сможет понять, почему с ней происходят все эти беды…  Ну подумала она так и решила обратиться к докторам, да психологам. Долго они голову ломали, таблетками пичкали, гипнозу подвергали, режим меняли,  да ничего путного не получилось.  Но со временем она стала замечать, что чем больше она на своей работе злиться, тем дела идут у неё хуже, и сны страшнее. Спать совсем не может, и не спать нельзя. И не помогает ей совсем зло на детях срывать. Раньше помогало, а теперь вот нет! Только ещё хуже и страшнее всё! И особенно плохо, когда Ваню Найдёнова из старшей группы наказывает. Прямо наваждение какое. А раз наваждение – надо не к докторам, а к бабке-гадалке идти. Ну или просто к колдуну.  А, что, доктора-то, не помогли! Собралась тётка, плюнула на своё научное мировоззрение, что от школы осталось, поискала в газетках, поспрашивала, да пошла.  И не далеко оказалось, и не так и дорого запросили. Потом она и не помнила толком, как да что… Помнила только  как вошла, как ей даже не спрашивая особо ни о чём, лишь картишки покидав на стол, что-то дали с собой. Какой-то флакон с тёмной и пахучей жидкостью. Велели выпить перед сном.  В Бога Злюка не верила, а тут аж перекреститься захотела. Страшно что-то какое-то зелье пить.  А ничего! Оказалось вкусно даже. Похоже на какой-то ликёр из чёрной смородины, бузины и каких-то грибочков.  Даже ещё захотелось,  но…  кончилось! Тётка  с такого напитка даже повеселела! Успокоилась даже немного. И спать легла, хоть и с опаской, но без такого уже привычного страха, что всегда.

И вот снится тётке сон. Опять она на своей работе. Всё те же стены, всё те же запахи, мебель, гомон этих дебилов-детей! Разорались – сил нет. Сейчас я их успокою, подумала тётка, и уже знала, какими словами их приструнить. Пострашнее, да погрубее, чтобы дошло до этих уродов… И вот, набрав полную грудь воздуха и растворив в нём всю свою злобу она собралась обрушить эту отравленную смесь на головы провинившихся детей! И… не смогла! Не смогла произнести ни одного слова! Только мычание и заикание! У неё сразу кончился в лёгких воздух а в голове брань. Удушливо и тяжело, откуда-то снизу до самых гланд поднялся испуг. И тут она увидела себя в зеркале, что находилось рядом с раздевалками детей. Что это?!   И кто это? Перед ней  в зеркале стоял очень худой и бледный до синевы мальчик. Она уже поняла, что она это он. Но не было ощущения сна. А ужас был реальным. Даже больше, чем реальным! В обычной жизни она ни разу не испытывала даже сотой части такого страха. И она уже знала, что будет потом. И это случилось сразу, как только она это поняла. Откуда-то раздался визг то ли огромного гвоздя по стеклу, то ли ржавого железа, а может и раненого насмерть огромного кабана… Трудно сказать и передать словами этот звук.

Но она во сне знала, что это за звук. Это голос её (его) мучительницы, которая влетела в эту комнату не имевшей другого выхода. И это тоже было частью кошмара, из которого невозможно было освободиться. А потом в комнату ввалилось самое страшное. Визжа и хрипя угрозы, размахивая огромным окровавленным ножом, топая и наступая всё ближе, ближе и ближе… И уже не отвратим тот ужас, что сейчас будет…  Но тут  Злюка проснулась! И на этот раз помнила часть сна. Всего лишь часть, где к ней только начал приближаться этот отвратительный монстр. Сердце билось опять также сильно, опять её трясло, и она опять не знала, как ей чудом удалось выжить в этом сне и на этот раз… И опять утро. И пора на работу. И вдруг она поняла, что теперь ей на работу идти страшно! Ведь это всё случается именно там! Но приняв на душу чашку кофе и выкурив сигаретку, она всё же собралась с силами и начала свой обычный день.

Всё также и всё то же. Педсовет, как планёрка с утра, надоевшая деректрисса, противные запахи детдомовской кухни, орущая орда малолетних дебилов, от которых отказались даже родители, такие же дебилы…  Всё привычно, и как всё достало! Как всё это её бесит! Но радует только власть над этим стадом, и приятно осознавать себя большой величиной в глазах этих сопливых и визжащих созданий. Ей нравилось чувство страха, которое она легко могла внушить любому из них. А вот и первая жертва. Этот маленький недоумок-заика, который даже как-то однажды описался от страха перед ней. И опять у него что-то за спиной, и страх в глазах. А значит,  он виноват во всём…  Или нет, но это неважно… Она привычно набрала в лёгкие побольше воздуху, чтобы хватило и на силу голоса и на все слова, котрые она приготовила этому недоразумению и…  И тут она вспомнила весь свой сон. Это ударило её словно кувалдой. Сначала под рёбра, а потом куда-то по темени. И вернулся этот дикий ночной страх. Сразу, весь! И она ничего не смогла сказать.  А Ваня смотрел на неё удивлённо и всё также испуганно… Потом, как какой-то проблеск далёкого света в кромешной тьме или всплеск свежего воздуха в затхлой пещере, в каком- то закоулке её далеко не светлого сознания, тихо прошелестела мысль, которая была сродни соломинке для утопающего. На не гнущихся ногах она подошла к огромному шкафу, почему-то выкрашенному масляной краской в грязный сине-зелёный цвет, замороженными, неловкими от страха пальцами достала из кармана халата холодный ключ от его дверей, с трудом повернула замок и открыла шкаф. Там на полках, в каком-то сумбуре и беспорядке лежала масса игрушек и ещё каких-то предметов, которые не представляют никакого интереса для взрослого, но бывают очень дороги детям. И среди этого всего она, даже не думая, а возможно и не осознавая нашла Чебурашку, вытащила изо всей этой «кучи хлама» и протянула Ване. «На, забирай» - скрипучим, незнакомым для себя голосом выдавила она. И почему-то, ей стало чуть легче дышать. Ваня, не веря своему счастью, несмело протянул руки к своему другу, и, как не странно, игрушку у него не отняли вновь. Потом он… почему-то заплакал… «Странно, чего он сейчас-то ревёт?» - как-то отстранённо и холодно подумала Злюка. «Иди» - всё тем же деревянным голосом выдавила она. Он ушёл. А она стояла и смотрела в окно. «Всё! Нервы ни к чёрту! Надо уходить с этой работы! Лучше в конторе какой бумажки перекладывать, чем здесьум потерять совсем…» - думала она совершенно не понимая, почему не сделала этого раньше…

В детском доме отметили праздник Нового Года и готовились встречать Рождество. В группе Ивана была уже другая воспитательница. Она была печальная и добрая. Очень красивая. Похожая на ангела из книжки, которую, в числе других подарков, детям по случаю праздников подарили какие-то спонсоры. Она ни на кого не сердилась. И ещё она умела красиво петь. И часто пели всей группой. У Вани был хороший музыкальный слух и чистый голос. Пел он замечательно. И уже не был так одинок. Всем нравилось, как он поёт, и все его поддерживали. Израненные детские души бывают жестокими, но лишь до тех пор, пока в них не разбужено сострадание. А искренне сострадать может лишь тот, кто сам страдал по-настоящему. А чего-чего, а уж страдания чистого, детского, в таких домах всегда с избытком… И Ваня даже заикаться начал немного меньше.

А на Рождество случилось чудо. Для Вани настоящее чудо. Пришла та тётя, которую он так сильно ждал когда-то. Пришла именно к нему. И они разговаривали долго-долго…  И теперь Ваня знал, что она придёт ещё и ещё. А может быть скоро… Но он боялся об этом даже думать, не то, что говорить в слух. Слишком многое он пережил для своих шести лет…

    А высоко-высоко в небе плакал его Ангел.  И опять  получилось так, что слеза этого ангела упала с неба на землю. И даже ниже. Это же слеза ангела, а не так себе водичка… И опять,  получилось так, вряд ли случайно, что попала она опять на того же падшего, как о них принято говорить.   И уж не знаю как, но точно не по телефону, этот бывший, а ныне падший поинтересовался, о чём теперь-то слёзы его прежнего друга? А впрочем, вряд ли. Ведь они не люди. Они и так, только по свету слез и по их вкусу знают, о чём они. Поэтому падший знал, что ангел Вани плачет от радости за мальчика. Но ещё и от того, что много -много таких мальчиков и девочек, которым  не может порой помочь даже ангел, если люди вокруг забыли, что они тоже люди с правом сострадать…  «Ну, что с них взять, с ангелов?»- подумал падший. Или уже бывший «падший»? Как знать, кем они делаются, если творят добрые дела. На всё воля Его…