Лингвист Борис Иомдин о лонгсливах, фуфайках и дергайчиках

В рубрике «Что нового?» The Village разговаривает с людьми, которые лучше других разбираются в тех изменениях, которые происходят в разных сферах жизни города. В этом выпуске — о том, как меняется наша повседневная лексика и почему мы используем в ней так много новых иностранных слов. 

Уже пять лет заведующий сектором теоретической семантики Института русского языка имени В. В. Виноградова РАН Борис Иомдин вместе со своими учениками и при содействии «Яндекса» работает над составлением «Словаря бытовой терминологии». В этом году пробная часть словаря выйдет в печать, и мы узнаем, чем фужер отличается от бокала и чем гольф лучше водолазки. Корреспондент The Village Александра Шевелева поговорила с Борисом Иомдиным о том, почему нам всё сложнее находить слова для обозначения самых простых вещей, которые нас окружают. 

О рюмках, бокалах и свитерах 

— Как получилось, что вы занялись чашками, ложками и свитерами?

— Эта идея родилась спонтанно. Я занимаюсь лексикографией, наукой о словарях. Оказалось, что люди по-разному понимают названия самых простых бытовых предметов. Как-то дома мы накрывали на стол, пришли гости, и мне моя жена Юля говорит: «Ты рюмки достал?» — я говорю: «Да». Приходят гости, она говорит: «Что же ты рюмки не достал?» — «Ну как, стоят». — «Это же бокалы!» И тут я говорю: «Какие бокалы? Такого и слова-то нет. Бокалы — кто так выражается? Рюмки и рюмки». А у нас в семье рюмками называли всегда большие стаканы с ножками. Я ей говорю: «Нет, постой. Рюмки — это всё, в том числе маленькие, большие. А бокалы — это какое-то высокое слово, никто так не говорит». Тут, кстати, пришло время подавать статью на конференцию, и я решил написать об этом. Я стал копаться в словарях и выяснил, что там написано бог знает что про такие простые слова. Этим почему-то вплотную не занимались. Занимались разве что различием cups and mugs (чашка или кружка). Знаменитые лингвисты Шмелёвы мне рассказали, что их первая семейная ссора случилась, когда они стали обсуждать, на чём они спят — на тахте или на софе. У многих есть такие истории. «Принеси мне мою кофту. Что это ты принёс?» — «Кофту». — «Это не кофта, это же водолазка». — «Нет, подожди, водолазка должна иметь высокий ворот». — «Какой высокий ворот?!» — и таких споров сколько угодно.

fbvkpn

Есть такая точка зрения, что эти предметы вообще хорошо не опишешь, надо картинки рисовать. Известно, что даже Даль в своём словаре не смог обойтись без картинок в двух случаях — в статьях «шляпа» и «говядина». А мне казалось, что лингвисты должны уметь описывать. Я стал проводить эксперименты. Сначала просто среди друзей, показывал им вот такую картинку (на картинке мужчина в свитере держит в левой руке бокал. — Прим. ред.). Кто-то говорит: это свитер, кто-то говорит — кофта, кто-то говорит — джемпер, кто-то говорит — пуловер, кто-то говорит — кардиган.

О фуфайках Zara

— Может быть, русские так повёрнуты на внутреннем мире, что наше сознание говорит нам, что вещественный мир не значим, и значима только духовность…

— Не знаю, лингвисты этим мало занимались. Нам действительно интересно про духовность и про культуру. Люди говорят по-разному, и никаких чётких правил нет. Есть магазины: в одном это называется «джемпер», в другом — очень похожий «пуловер», а в третьем — «свитер». Берём Малый академический словарь, в лингвистической среде наиболее авторитетный из толковых словарей. Там такие слова описаны как-то странно: «Свитер — это тёплая вязаная фуфайка без застёжек с высоким воротником, надеваемая через голову». Слово «фуфайка» — одно из самых старых, поэтому через него всё и толкуют, но ведь мы его сейчас редко используем и не очень понимаем. (В XVIII веке фуфайкой было то, что называется undergarment, поддёвка. А сейчас это либо толстая штука типа ватника, либо, наоборот, лёгкая.)

Так вот что мы видим в словарях: «свитер — это фуфайка», «фуфайка — это рубашка или ватная куртка». Получается, что «свитер — это рубашка или куртка». «Джемпер — это кофта». Про кофту написано, что это женская одежда, а сейчас вроде и мужская одежда называется кофтой. Стали смотреть на ГОСТы. Насколько я смог понять, есть действующий ГОСТ 1985 года. Там, во-первых, не все предметы одежды. Во-вторых, есть всякие странные слова: полуграция, грация, жокейка, панталоны, получулки.

— Видимо, поэтому в магазинах Zara и продают фуфайки согласно этому ГОСТу.

— Наверное. А про «кофту» написано, что это недопустимый термин, нельзя говорить «кофта». «Трусики», «рубашка» — тоже нельзя говорить. «Лифчик» нельзя говорить, можно — «бюстгальтер», «кепка» — нельзя, надо «кепи». Определения там такие: «Свитер — это трикотажная плечевая одежда с длинными рукавами, без застёжки, с высоким воротником (более пяти сантиметров), покрывающая туловище и частично бёдра». То есть ворот должен быть больше пяти сантиметров, а если четыре — уже не свитер? А если вообще без ворота? «Пуловер — разновидность джемпера» — и всё. Какая разновидность? Хочется знать, а никто не знает. Словари и ГОСТ ещё ведь противоречат друг другу: словари, например, говорят, что у джемпера нет застёжки, а ГОСТ говорит, что есть. Про кофточку ГОСТ говорит, что это одежда для посетителей ясельных групп детского сада, а мы говорим, что кофточка может быть дамской.

О «Яндексе» и девочках
из отдела опечаток

— Получается, что опереться носителю языка не на что?

— Мы решили, что надо имеющуюся информацию собрать. Приходят же люди, в том числе в Институт русского языка, с вопросами. Есть те, кто просто поспорил дома с женой, а есть люди, которые составляют каталоги на работе или дресс-коды для компаний. У нас был такой пример от человека, который занимается растаможкой. Он пишет: «Помогите, пожалуйста, вопрос жизни и смерти. Делаю инвойсы для официальной растаможки. В русском варианте перевёл „jackets“ как „жакеты“, а при растаможке на границе провели досмотр и выяснили, что это куртки». Это же серьёзная вещь. У нас была одна студентка, она подрабатывала в парфюмерном магазине. И там она стащила с риском для себя официальную внутреннюю методичку для сотрудников, как что называть и какие слова не употреблять в разговоре с посетителями. Там было написано, например, что нельзя говорить «губнушка». Мы так только и узнали, что губнушка — это губная помада. Значит, существуют два языка — обычный и магазинный.

— Как получилось, что мы не знаем самых простых русских слов, называющих окружающие предметы?

— Словари писались давно, это дело медленное. Их пишут люди, которые не очень следят за модой. Жизнь страшно изменилась, мы живём в новую эпоху. Вот мы и решили опрашивать людей, потому что первоочередная задача лингвиста — изучить, как люди говорят.

— А люди-то думают, что есть в Москве самый главный Институт русского языка, который точно знает, как правильно.

— Люди, конечно, хотят от Института определённости, поэтому мы проводим опросы: может быть, их результаты внесут ясность. Сейчас в наших опросах участвуют уже примерно по 700 человек. В какой-то момент у меня возникла идея семинара. О своей идее я рассказывал немножко студентам в «Яндексе» (Борис Иомдин — преподаватель Школы анализа данных «Яндекса». — Прим. ред.), немножко студентам в РГГУ.

fbvkpn

— И что дали ваши эксперименты?

— Было интересно, как люди назовут предметы, будет ли какое-то слово, которое чаще всего используется.

— Свитер, наверное, чаще всего называли.

— Мы тоже так предполагали. Интересно, что об этом нигде не написано. Представим, что я иностранец, хочу выучить русский язык, знать, как назвать такую вещь.

Надо меня научить, что «свитер» — это самое нейтральное слово. Но этого нет ни в одном словаре. А ведь это нужно знать и авторам учебников, разговорников, словарей, и писателям, и рекламистам. Это нужно и поисковым системам, тому же «Яндексу». Это же коммерческая компания, они зарабатывают контекстной рекламой. Нужно знать, какое слово чаще будут искать. Они, конечно, сами собирают эти данные. Но мы можем настроить это более тонким образом. У них огромные базы данных, так называемые логи. Это невероятно интересный материал для лингвиста: там есть данные, кто запрашивает эту информацию, какого пола, какого возраста, из какого города. Подстраиваются и рекламные сервисы, и ранжированность сайтов. Я с «Яндексом» сотрудничал как преподаватель. Ко мне приходили заинтересованные студенты, которые хотели узнать, как устроен язык. Пришли люди, пришли замечательные девочки из отдела опечаток «Яндекса» и говорят: «Мы хотим с вами тоже работать, нам это всё очень интересно. Нам вот, например, интересно, как пишется слово „барсетка“». Дело в том, что в орфографическом словаре написано «борсетка», потому что это слово произошло от итальянского «borsetta», уменьшительное от «borsa» («сумка»). Но когда это слово заимствовалось из итальянского, люди стали на слух писать «барсетка». А тот, кто составлял словарь, посмотрел на источник и записал как в источнике. Получилось вот такое расхождение. Возникает вопрос: что делать? Подавляющее большинство пишет через «а» (в двадцать раз чаще, мы замеряли), а правильно с точки зрения этимологии вроде как через «о». 

Об английской посуде и французских
тапочках

— Но если люди пишут то так, то эдак, как понять, где норма? Как же сочинения в школе писать?

— Слава богу, таких случаев, как с «барсеткой», очень мало. Я думаю, все очень скоро забудут, что там была «о».

— Почему вы всё ещё не выпустили свой словарь?

— Когда мы стали этим вплотную заниматься, собрались люди, стал проходить еженедельный семинар, мы стали подходить к делу всерьёз. Мы стали думать, какие рубрики будут в этом словаре. Сначала так бодренько: посуда, одежда, обувь, мебель. А потом, например, зубная щётка, паста, шампунь — надо включить, а как их назвать? Гигиенические принадлежности? Если человек собирает список, что взять с собой в дорогу, он это как-то не так назовёт. Так работа над словарём порождает научные исследования, а это дело не быстрое. Например, мы сделали большое исследование сорока языков, какие в них существуют классы предметов. Оказалось, что в разных языках разные классы. В английском языке, например, нет посуды. Если мы говорим «мыть посуду» — да, «wash the dishes». Но, например, я у англоязычного ребёнка спрошу: «Тарелка — это посуда? Чашка — это посуда?» Любой русскоязычный ребёнок в три года умеет отвечать на этот вопрос, а вот англоязычный ребёнок ничего тут не скажет. Нельзя сказать: «Cup is dishes». Нет по-английски хорошего общепринятого названия этого класса.

— А в немецком языке?

— В немецком есть слово «Geschirr», оно немножечко по-другому употребляется. Во французском языке, например, тапки относятся, как мы выяснили, к разделу одежды, а не обуви. А есть такие предметы, которые никуда не отнесёшь. Например, ключи. Может быть, классы вообще лучше через глаголы обозначать: чем помыться, на чём поесть, что надеть, что обуть и так далее. 

О болерушках, фигарушечках
и дергайчиках

— Мода действительно очень быстро меняется. Но чашки, кружки как во времена Николая I были, так и сейчас.

— Мы часто опрашиваем школьников, и они уже по-другому употребляют слова, чем я. Например, спрашиваем, чем отличаются чашки от кружек. Они говорят: чашки — это то, что стоит на полке в серванте, а кружки — то, из чего мы пьём. Чашки для школьников — это скорее что-то изящное, предмет сервиза. Мы проводили опросы на Летней лингвистической школе, кто что с собой взял. Есть джинсы, куртка, свитер — это частые слова. А есть очень редкие: флиска, болерушка, свитер-платье, фигарушечка, байка, кацавейка, пусер, дергайчик.

— Как ваши коллеги относятся к вашим исследованиям?

— Как-то я выступал с докладом на какой-то конференции про все эти новые слова, которые мы изучаем. И вот меня слушают коллеги старшего поколения с большим недоверием: что за чушь, мол, ты изучаешь. Какие-то худи, какие-то неприличные некрасивые слова, никто так не говорит. И даже моя коллега замечательная, немногим старше меня, говорит: «Где ты взял такие слова? Какое худи?» Я говорю: «Худи — это же английское слово, „hood“ — „капюшон“, Робин Гуд, подростки ходят в этом». — «Никто так не называет». Я ей говорю: «Вот тебе доказательство, в Летней лингвистической школе мы опрашивали школьников, и две твои собственные дочери сдали мне списки со словом „худи“, а ты не знаешь». Люди разных поколений по-разному говорят. 

О переводе «Гарри Поттера»

— А что ваши западные коллеги по этому поводу думают?

— Я сначала думал, что там всё хорошо. Но посмотрим у Вебстера, признанный академический словарь. Написано: «Sweater — a knitted jacket or jersey, in pullover or cardigan style». Абсолютно непонятно: «Вязаная кофта или джерси в стиле пуловера или кардигана». «Jumper — a sleeveless dress or a skirt» («джемпер — платье без рукавов или юбка, в первом значении»). «Jersey — a close-fitting knitted sweater or shirt». Значит, jersey — это sweater, а sweater — это jersey. Кстати, «Гарри Поттера» переводили с британского языка на американский, чтобы школьники всё хорошо понимали. В частности, все «jumpers» там были переведены как «sweaters».

— С фужерами тоже такая неразбериха?

— Да, у них это может называться «flute», «glass», «goblet», «goblet glass»… У них это всё тоже обсуждается на форумах. Вот человек задаёт вопрос носителям языка, в чём разница между «wallet» и «billfold». Ему куча людей отвечают, например, так: «All billfolds are wallets, but not all wallets are billfolds». 

 О тюркском «сарафане»
и германском «хлебе»

— Что делать с варваризмами?

— Лингвистам всё это интересно. Есть, например, футболка, но с длинными рукавами. Для неё есть слово «лонгслив», потому что футболка вроде бы должна быть с короткими рукавами, а водолазка должна быть с высоким воротом.

— Почему названия одежды заимствуются в первую очередь?

— Трудно придумать какое-нибудь название одежды, если сам этот предмет откуда-то привезли. Например, назовите какое-нибудь исконно русское название одежды?

— Какая-нибудь поддёвка, салоп.

— Салоп — французское. Назовите современное слово, которое описывало бы обычную одежду.

— Сарафан.

— Тюркское.

— Получается, что в русском языке нет исконно русских названий одежды?

— Есть, но очень мало, например, «платье», «рубашка». Джинсы — нерусское, кофта — нерусское, юбка — французское, майка — французское. До 90 % названий одежды заимствовано, это в большинстве языков так. С едой то же самое: «гречка» — русское слово, но названа в честь греков, это «греческая крупа». Даже «хлеб» — заимствование, германское слово.

— Почему всё так быстро меняется именно в этой области?

— Потому что быстро меняется материальная культура. Откуда берутся названия бытовых предметов? Это часто либо заимствования (которые приходят с самим предметом), либо за предметом закрепилось название того места, откуда он. «Сланцы», например, делали в городе Сланцы. Джинсы — это искажённое итальянское слово «генуэзский». Либо это активность, деятельность: почему футболка? В ней играли в футбол. В гольфе (так в некоторых регионах называют водолазку) когда-то играли в гольф. А про многие вещи, например про унитазы, никто уже и не вспомнит, что была такая испанская фирма с красивым названием. «Унитаз» ведь по-латыни значит «единство».

— Что нас ждёт в будущем, как мы будем разговаривать? Увеличивается количество названий слов для одного предмета или уменьшается?

— Навскидку кажется, что, наверное, увеличивается, потому что стало больше источников информации. Мы читаем модные журналы, интернет, у нас есть возможность заглянуть в другие языки, мы общаемся с их носителями. Сейчас у нас примерно 2 500 слов, которые так или иначе называют предметы быта. В проспекте словаря мы описываем самые частотные слова — немного, зато со всех сторон, чтобы у читателя был полный спектр тщательно проанализированной информации, от классической литературы до ГОСТов и блогов.