Ритуальная нечистота женщины в Православии.

Калмыкова Елена, аспирантка.

Для начала необходимо сказать, что доктринально в Православной Церкви и в христианстве вообще никакой телесной нечистоты нет, что многократно подчёркивается уже в Новом Завете (Мар.7:20-23, Деян.10:28). Человека оскверняет только душевная нечистота, то есть его грехи. Но фактически представление о телесной нечистоте и соответствующее влияние этого представления на жизнь прихожан в Православии есть, и в настоящее время оно грозит превратиться в проблему.

Ритуальная нечистота представляет собой особый статус человека или предмета, препятствующий ему иметь соприкосновение с сакральным. Особенностью Православия в отношении ритуальной нечистоты является то, что нечистыми в нём считаются только женщины. К нашему времени в православном христианстве сформировалось представление о следующих видах нечистоты: 

1) Родовая. Женщина, родившая ребёнка, нечиста 40 дней. В это время она не может входить в храм и прикасаться к священным предметам. Причаститься она может только в том случае, если есть угроза смерти. После родов над ней должна быть прочитана специальная разрешительная молитва, о которой речь пойдёт впереди. Согласно православным канонам, пока эта молитва не прочитана, женщина не может вернуться в Церковь, то есть эта молитва канонически строго обязательна.

2) Регулярная. Женщина нечиста во время менструаций. И в этом случае она не может посещать церковь и прикасаться к священным предметам, а причастие может принять, только если находится при смерти. Но здесь никаких специальных молитв не требуется, как нет и чётко установленного срока нечистоты.

Изначально саму концепцию нечистоты христианство перенимает из иудаизма, из предписаний книги Левит, относящихся к загрязнению кровью. Там мы находим слова о том, что женщина считается нечистой 7 дней во время менструального кровотечения («очищения»). Она также нечиста 40 дней после рождения мальчика, а после рождения девочки в два раза дольше. По окончании этого времени она должна принести жертву очищения и жертву за грех. Интересно, что до сих пор иудейские толкователи затрудняются определить причину, по которой предписывается жертва не благодарения, а искупления: ведь деторождение является заповедью и благословением божьим. Одни толкователи считают, что этой жертвой женщина искупает первородный грех Евы, а другие полагают, что это искупление за невыполненную клятву никогда больше не иметь половых сношений, которую женщины обычно дают во время родов. ¹ Несмотря на формальную схожесть иудейских и православных представлений о женской нечистоте, возрождение в христианстве понятия нечистоты и его смысловое наполнение имеют своим источником отнюдь не иудаизм, что будет показано далее.

В христианстве, как и в иудаизме, деторождение считается благом, а в Новом Завете прямо утверждается, что «жена спасётся чадородием» (1Тим.2:15), и тем не менее, рождение ребёнка постепенно стало связываться с осквернением. Как в Восточной, так и в Западной церквях издревле существовал обычай женщине после родов определённое время (обычно 40 дней) воздерживаться от посещения церкви, но возвращение роженицы в церковь первоначально не сопровождалось никаким ритуалом.² Соответствующий ритуал появляется только в одиннадцатом веке на Западе, и хотя называется «благодарением», на деле представляет собой очищение, поскольку начинается он перед дверями храма и женщина по ходу окропляется святой водой. И именно как очищение его воспринимало народное сознание, подчас представлявшее женщину до совершения над ней ритуала настолько нечистой, что ей считалось непозволительным смотреть на небо и солнце, а умершая родами, согласно народному поверию, не могла быть похоронена по христианскому обычаю.³ Аналогичные представления о родовой нечистоте существовали и на Востоке, но Восточная Церковь, в отличие от Западной, глубже приняла подобные поверия и закрепила их в соответствующих молитвах. Исследуя молитвы, которые в Православии читаются над роженицей, нетрудно усмотреть мифологические представления, стоящие за этим ритуалом. В Требнике в молитвах над роженицей находим следующие слова: «прости рабе Твоей сей (имя), и всему дому, в немже родися отроча, и прикоснувшимся ей, и зде обретающимся всем». Здесь мы видим обычное для славян представление о нечистоте роженицы, распространяющейся на дом, где родился ребёнок, и всех, прикоснувшихся к ней. Как показывает «Вопрошание Кирика», представления об осквернённости помещения уже в 12 веке начали проникать в религиозную практику: так, умирающую роженицу рекомендуется причащать, только вынеся её в другую комнату. Также весьма показательны и слова молитвы, призывающие Бога охранить ребенка и мать от различных бесовских нападений и сглаза. Их значение проясняет «Новая скрижаль», написанная в 18 веке, прямо называющая роженицу нечистой, а новорожденного – сыном тьмы и пленником демона. ⁴ Тем самым нам открывается еще один мифологический пласт представлений о женской нечистоте, связанный с восприятием ребенка приходящим из потустороннего мира и вследствие этого имеющим контакт с нечистой силой. Через рождение ребенка мать сама становится проводницей в опасный потусторонний мир, и вследствие этого – ритуально нечистой. Следы похожих представлений об особой подверженности роженицы бесовским нападениям можно найти и на Западе. В католической молитве благодарения Бог дважды призывается защитить роженицу от дьявольских покусительств. Однако православная молитва, как мы видели, содержит в себе куда более явно выраженные мифологические представления. И как можно судить по католической и православной традиции относительно рожениц, родовая нечистота в христианстве более связана с народными представлениями о потустороннем мире и нечистой силе, чем с осквернением кровью. 

История второго вида женской ритуальной нечистоты весьма драматична.

Начало её было очень обнадёживающим: один из ранних христианских памятников «Учение двенадцати апостолов», датируемый примерно третьим веком, последовательно отвергает все виды телесной нечистоты, в том числе и менструальную. Более того, звучит прямой призыв не соблюдать никаких предписаний о нечистоте. Также и в трудах отцов Церкви можно найти подтверждения того, что ничто телесное не скверно, а загрязняет человека лишь грех. Об этом пишет, например, св. Афанасий Великий в послании к Аммуну. Так же и св. Ефрем Сирин в толковании на Четвероевангелие, приводя в пример эпизод с кровоточивой женщиной, утверждает, что «нет нечистого, кроме того, что порочит жизнь свободы», а также невозможность осквернения святыни, которая всё очищает, подобно огню.⁵ Однако когда речь заходит об установлении канонов, нечистота снова становится актуальной. Так, уже в третьем веке св. Дионисий Александрийский пишет: "О женщинах, находящихся в очищении, позволительно ли им в таком состоянии входить в дом Божий, излишним почитаю и вопрошать. Ибо не думаю, чтобы оне, аще суть вернии и благочестивии, находясь в таком состоянии, дерзнули приступить к Святой Трапезе или коснутися Тела и Крови Христовой. Молитися, поминати Господа не возбранно есть. Но приступати к тому, еже есть святая святых, да запретится не совсем чистому душою и телом"⁶. И далее на Востоке традиция развивалась в том же ключе, постепенно устрожая ограничения, связанные с нечистотой. Если Тимофей Александрийский в 4 веке и св. Иоанн Постник в 6-ом только запрещали женщинам принимать причастие во время менструаций, то канонист Вальсамон уже недоволен самим присутствием нечистых женщин на паперти и считает, что им вообще не стоит приближаться к храму. И в 15 веке Матфей Властарь в «Синтагме» пишет, что женщина в этот период «теперь не только из алтаря, в который ей в старину было дозволено входить, но и из храма, и места пред храмом изгоняется».⁷ Тот же запрет на вхождение в храм присутствует и в Славянской Кормчей. Для нас особенно интересны причины, по которым канонисты были столь строги в отношении менструаций. Объяснения, которые мы находим, показывают, что и в этом случае мы имеем дело с представлениями, имеющие своей основой отнюдь не христианскую доктрину. Св. Иоанн Постник, объясняя правило св. Дионисия, пишет, что касаться святынь женщинам в определённый период запрещает Ветхий Завет, «кроме того воспрещает им также сходиться с мужьями, ибо случается, что то, что сеется, бывает болезненно и слабо, вследствие чего божественный Моисей предписывал побивать камнями отца даннаго урода, ибо он, вследствие невоздержности жены, не дождался ея очищения». Как видим, здесь менструация связывается с зачатием. И как можно понять из сочинений других церковных авторов, например, Климента Александрийского и св. Иоанна Дамаскина, существовало представление, что менструальная кровь есть материал, из которого создаётся плод. А преп. Никодим Святогорец подводит итог высказываниям отцов на тему этого вида женской нечистоты, объясняя, что нечистой женщина считается для того, чтобы воспрепятствовать мужу с ней совокупляться. А препятствие это осуществляется, в свою очередь, ради заботы о потомстве. Иначе говоря, и здесь дело не столько в крови, сколько в мифологических представлениях, которые стоят за всеми этими запретами. То есть этот вид женской нечистоты, как и первый из рассмотренных нами, не имеет под собой основания в православном учении, но уходит своими корнями в народные поверия. Однако для этой нечистоты, как мы полагаем, существует более важная причина, нежели чем представления о зачатии. Общего мнения относительно механизма зачатия и причин менструаций у святых отцов не существовало, и обычно постановления относительно месячных никак, кроме душевной нечистоты, не обосновывались. Поэтому возможно, что причиной здесь послужило достаточно распространённое в Православии неприязненное и настороженное отношение церковных авторов (как правило, монахов), к женщинам и женскому.

В заключение следует сказать, что в канонических правилах можно найти и упоминания о мужской ритуальной нечистоте. Так, св. Иоанн Постник постановляет: «Кто во сне осквернится экризисом, лишается причастия на один день и будет считаться очищенным от нечистоты, если прочтет 50 псалом и сделает 49 поклонов» (правило 8). Но фактически в наше время мужской нечистоты, как таковой, в Православии нет. Нет и попыток её как-либо обосновать и ввести в обиход. В то же время представления о женской нечистоте в Православии широко распространены, и таковая учитывается в культовых действиях. Однако в последнее время можно наблюдать существенные перемены. Роды перестают восприниматься, как источник нечистоты. Вероятной причиной таких перемен, возможно, является демифологизация представлений о родах и включение базовых сведений о физиологии беременности и родов в школьный курс биологии. Однако периодическая нечистота всё ещё актуальна, и причины этого, возможно, заключаются, во-первых, в запретности самой темы: о менструациях не принято говорить в обществе, особенно традиционном, что оставляет впечатление чего-то постыдного и «грязного». Во-вторых, сказывается отсутствие у большинства людей чётких научных знаний о сложных механизмах в женском организме, отвечающих за менструальный цикл. Отсутствие научного объяснения компенсируется мифологическими представлениями и приводит к формированию настороженного и неприязненного отношения к менструациям, созвучного концепции нечистоты, которая в Православии объясняет и легализует такое отношение. Таким образом, следует отметить, что в Православии всё ещё сильна базирующаяся на мифологии и незнании неприязнь к женщинам и женскому, выражающаяся в представлениях о женской нечистоте.