Освобожденный Северодонецк. Город втоптанный в средневековье.

Освобожденный Северодонецк

Когда едешь в город, вдоль трассы тянется сосновый лес, как вдоль Бердского шоссе в родном Новосибирске. Вот только весь этот лес голый, хотя хвойные деревья не опадают.

Он выжжен, почти мертв, так же как сам Северодонецк, в котором нет почти ни одного целого здания.

В город мы поехали сами, на двух внедорожниках и газели, которые загрузили обогревателями. Сами, потому что в момент загрузки фуры в Донецке пришла информация, что мы отступили из Лимана, фронт приблизился к Лисичанску, и водители отказались туда ехать.

Но мы обещали и поэтому поехали.

Отдельное спасибо настоящим мужчинам из Ночных Волков Донбасса за то, что дали кров на своей базе в Луганске и сопроводили в Северодонецк.

Выгрузив обогреватели в администрации, пообщались с мэром города. Сильный и честный мужик, который борется за город несмотря ни на что.

Однако, ситуация следующая:

Запустили Северодонецкий Азот, от него решили вести отопление - хаймерс разбомбил тепловой пункт.

Отремонтировали бывшее здание ООН, создав там штаб ЖКХ для компаний, которые получили подряд на восстановление домов: остекление квартир и проводку отопления - здание разбомбил хаймерс.

Сделали общественную бесплатную столовую из ресторана, где кормили 2 тыс. человек - здание разбомбил хаймерс.

На вопрос: «почему здесь в здании сидите, опасно ведь?», он ответил: «а в любом случае прилетит, они очень точно бьют, а сидеть где-то надо».

Компания по остеклению, которая по заявлениям местного населения (которое недавно в РФ, еще не узнало о 282 статье, и о том, что у преступности нет национальности) занималась не остеклением, а мародерством.

Тожероссияне (со слов населения, возможно специально врут бабушки и женщины с детьми) начали организовывать производство, обходя все цеха в округе и забирая станки. Местные думали: «ну ладно, главное окна будут!». Однако застеклив пару домов, компания снялась с места и убежала, не известно со станками или без, но с домашней утварью.

А я еще сначала не понимал почему нашего вида (черный джип, тактическая одежда, бороды, южная внешность) так шугаются местные.

Ну а другой подрядчик убежал после попадания хаймерса в штаб. И сейчас городская администрация пытается своими силами отремонтировать несколько независимых котельных, чтобы хоть как-то и где-то дать отопление.

Итак, в городе 800 домов, которые теоретически можно восстановить и в которых живут люди, в 500 домов упорный мэр все равно планирует провести центральное отопление, однако сейчас нет ни в одном. Стекол тоже нет. Электричество есть в 150 домах.

В городе единственный магазин в центре, один ларек с кофе, где местные заряжают телефоны.

Единственный фаст фуд - это стол на улице, где продают пирожки.

Мы остановились купить пирожков и стали раздавать бесплатно их тем бабушкам и детям, которые были рядом. Люди благодарили с опаской и слезами на глазах. Со слезами, за чертов пирожок за 25 рублей!!!

А мне было больно, горько и стыдно.

Город втоптанный в средневековье, обворованный и освобождённый, пожалуй, точно только от цивилизации.

Послушайте, освобожденные нами люди уже 5 месяцев живут в подвалах и готовят еду на кострах. С детьми в этих подвалах и могилами во дворах!!!

Если город нельзя сейчас восстановить, то поставьте временное жилье по контейнерной технологии, как построили город на 20 тыс. жителей в чистом поле на Амурском ГПЗ, только в Северодонецке нужно не 20 тыс., а хотя бы 2-3 тыс.

Самое печальное, что люди все равно за русских только потому, что Азовцы вели себя хуже.

Когда ехали обратно, загрузив в машину уцелевшие вещи родителей нашего друга и его матушку, я показал видео, которое снял по дороге из Лисичанска в Северодонецк. Мать указала на высотное полуразрушенное здание на видео со словами: «а в этом здании неделю сидела снайперша Азова и расстреливала мирное население, всех, кто бежал по этой дороге, пока здание не разрушили»

Вот такое море людского горя.

Которое мы обязаны уменьшить.
Ведь русские своих не бросают, а там в подвалах живут свои.
Живут спустя 5 месяцев после освобождения, но на свободу это мало похоже.