Дефекты конструкции

Анатолий Несмиян

Российская оппозиция в лице бывшего депутата Пономарева (который, кстати, заявил о существовании некой освободительной армии и взявший на неё ответственность за убийство Дугиной) предположил, что взрыв моста был осуществлен посредством закладки непосредственно в мост. Аргументы — поверхностный взрыв не способен произвести подобные разрушения.

Интерес Пономарева понятен: если подрыв моста — внутренний вопрос грызни внутри российской знати, то это один сюжет. Если речь идет о диверсии со стороны внешних сил — другой. Пономареву важно, чтобы началась драка внутри, и тогда он может рассчитывать на то, что триумфально вернется в страну и что-то там такое возглавит. Поэтому любое событие он рассматривает исключительно в одном ракурсе.

Теоретически аргумент вполне логичен. Действительно, поверхностный взрыв для подобных сооружений не слишком фатален просто в силу физики подрыва — взрывная волна всегда идет по пути меньшего сопротивления. Однако у такой точки зрения могут быть два узких момента, каждый из которых не то чтобы опровергает физику, но уточняет произошедшее.

Закладку могли произвести и в момент строительства — что как минимум возможно. Стратегический объект, а значит, в случае чего нужно иметь возможность его уничтожить, дабы не достался врагу. Однако доступ к информации, а тем более доступ к закладкам имеет настолько узкий круг людей, что подобного рода мероприятие можно проводить только в том случае, если есть гарантии, что после подрыва начнутся события, в ходе которых будет уже не до поиска виновных. Ну, или уровень организатора настолько высок, что выше уже просто некуда. Закладка, которую произвели совсем недавно — сомнительно просто потому, что нужно доставить сотни килограмм взрывчатки, прикрепить ее, и все это под системой охраны моста, сканирующей акваторию. Тут опять же — решение могут принять люди, обладающие возможностями отключить всю защиту моста. Узок круг этих людей, крайне узок.

Однако главное возражение — опоры все целы. На фото и видео, где даны изображения упавших мостовых переходов, опоры стоят внешне неповрежденные. А закладка — она как раз про опору, причем так как упало несколько перекрытий, то не про одну опору. Плюс сейчас по мосту пустили реверсом автомобильное движение, значит — опоры не пострадали. Иначе говоря, закладки не было.

Я продолжаю предполагать, что проблема — в особенностях грунтов под мостов. Специалисты предупреждали о рисках. При этом не стоит забывать, что ни во время войны и оккупации, ни во времена СССР мост так и не был построен, хотя решение, прямо скажем, напрашивалось — либо в обход Азовского моря, либо напрямую в Керчь. Но — не строили. И как раз по указанным причинам.

Кстати, такая же история, к примеру, с Гибралтаром. Расстояние между Испанией и африканским берегом — рукой подать. Однако глубокий разлом делает строительство моста в этом месте либо невозможным, либо предельно рискованным. Хотя решение выглядит крайне заманчивым. Опять же — была история с попыткой строительства мостового перехода между Чукоткой и Аляской. Сложно, дорого и далеко, но технически даже при технологиях 70 годов — осуществимо. Но опять же — география местности, ледовая обстановка и прочие соображения. Поэтому не стали.

Я продолжаю предполагать, что сильный взрыв на поверхности, хотя и не принес фатальных разрушений самой конструкции моста, воздействовал на него как землетрясение, сместив опоры.

А вот смещения опорных конструкций — это серьезно. При землетрясениях небольшие буквально смещения несущих конструкций приводят к катастрофическим разрушениям. Сейсмоустойчивые конструкции — это особый вид строительства, причем рассчитываются они на очень конкретные условия. А вот при строительстве Крымского моста, если кто не забыл, были внесены специально «под него» дополнения в строительные нормы и правила, которые позволили обойти многие ранее действовавшие протоколы безопасности при строительстве. И об этом говорилось вполне открыто, профессиональные строители высказывались на этот счет весьма недружелюбно.

Но было принято политическое решение, а в таком случае все протоколы и нормы идут лесом. Да еще и друзья президента дорвались до огромнейшего бюджета — ну кто в таких условиях будет обращать внимание на подобные мелочи.

Главным технологическим нарушением стала установка опор для моста на недостаточной глубине. Опоры согласно всем правилам должны быть установлены на скалистом грунте. Но, по разным оценкам, они не доходили до скалистого грунта примерно на двадцать метров, так как свайных технологий для работы со сверхдлинными сваями в России нет. Соответственно, уже в 18, а особенно в 19 году началось «проседание» моста. У нас об этом не говорилось, но иностранные источники писали о возникающих проблемах, а также о решениях, которые применяются — строители пытались «забутовывать» опоры, придавливая их к грунту, который их «выталкивал».

Какие именно возникли напряжения в конструкции после всего, что происходило с мостом, в открытых источниках не говорилось. Поэтому оценивать их невозможно.

Взрыв, даже поверхностный, не нанес (да и не мог нанести) ущерб самим несущим конструкциям. Но колебания, которые возникли на опорах в месте подрыва (а опоры ведь продолжают стоять на зыбком илисто-грязевом грунте, не доставая до скальных пород), в общем, эти колебания неизбежно должны были воздействовать на слабые места конструкции, которыми являются места соединений плит перекрытий и опор моста. И именно такой характер разрушений мы наблюдаем, ни больше и ни меньше.

Поэтому я предполагаю, что перед нами сочетанное воздействие на конструкцию: взрывное, которое привело к ее колебаниям, и разрушение мест опирания плит перекрытий на опоры моста в связи с нерасчетными колебаниями конструкции.

Рассчитывали ли диверсанты на такой эффект — не знаю. Если нет, то обрушение перекрытий — дополнительный «бонус» диверсии. Сам по себе подрыв без обрушения должен был дать психологический эффект, и он его, вне всякого сомнения, дал. Но инженерный фактор дополнил произошедшее — все нарушения, допущенные при строительстве, сложились с фактором взрывного воздействия и привели к тому, что мы в итоге наблюдаем сегодня.

Конечно, хотелось бы увидеть нормальное профессиональное заключение инженера-мостостроителя. Желательно высказанное максимально доступным языком. Но мы понимаем, что в конкретных российских условиях это, скорее всего, пока невозможно, так как немедленно будет поставлен вопрос об ответственности тех, кто, собственно, создал условия для столь масштабного разрушения.