Шесть новых фактов о людях

Самый очевидный способ узнать больше о людях — просто наблюдать за ними и делать для себя выводы. Однако этот метод не всегда работает без осечек. В последнее время, наблюдая за поведением людей — при помощи телевизора или интернета, к примеру, — многие приходят вовсе не к осмысленным выводам, а к лапидарным обрывкам мыслей: «растоптать дрянь», «расстрелять», «выжечь тут все напалмом». Не обольщайтесь: никакие это не мысли, просто глаголы в форме инфинитива; ничего важного вы так не поймете.

Дабы избежать этой когнитивной ловушки, ученые подходят к исследованию людей по-другому: ставят продуманные эксперименты и интерпретируют их результаты. О некоторых любопытных научных работах о людях (и их родственниках), опубликованных в истекшем месяце, мы сейчас расскажем.

А начнем как раз с того, откуда у нас взялась эта странная эмоциональная реакция («раздавить гадину!» и т. п.), с которой мы начали разговор. Или чуть шире: почему люди отказываются мириться с нечестностью.

1. Почему нечестность бесит?

К этому любопытному вопросу мы уже обращались пару лет назад. Тогда речь шла о так называемой игре «ультиматум». Напомним сюжет: берут двух испытуемых и одному предлагают разделить на двоих некую сумму денег. Второй может или принять дележку, или отвергнуть — если он отвергнет, никто не получает ничего.

С рациональной точки зрения отвергать дележку невыгодно: наверняка окажешься в проигрыше, как бы мало тебе ни причиталось в результате неправедной дележки. Тем не менее испытуемые обычно отвергают дележку, когда получают меньше 20% суммы. По-нашему говоря, они «обижаются».

Откуда же взялось (в эволюции) это иррациональное чувство обиды, не приносящее пользы ни обидчику, ни обиженному? Меня и самого давно мучил этот вопрос. Почему обиженное животное уходит из стаи, подвергая себя огромному риску? Почему национал-предатель ликует, видя курс евро на уровне 53 рублей, хотя и сам получает зарплату в этих самых обесценивающихся рублях? Почему он предпочитает пойти ко дну вместе с российской государственностью, лишь бы эта самая государственность понесла заслуженное историческое возмездие за беспредел 2014 года?

Этой теме и посвящен недавний обзор в журнале Science. Там наконец-то все объяснено и разложено по полочкам. Из обзора мы узнаем, что обида есть лишь малая часть большого и важного феномена — inequity aversion, или неприятия несправедливости (НН).

В обобщенном виде опыт выглядит так. Два индивидуума вовлечены в некую активность и затем получают награду. Если один из них получает гораздо меньшую долю, чем другой, он иногда отвергает награду и отказывается участвовать в данной активности. Это «первичное НН», которое мы часто и называем обидой. Такая реакция наблюдается не только у людей: обиду можно наблюдать у большинства млекопитающих и даже у птиц.

Есть еще и «вторичное НН», которое можно также назвать благородным негодованием: в игру отказывается играть как раз тот из испытуемых, кто получает больше. Просто ему ненавистно неравенство, даже если он оказывается на привилегированной стороне. В отличие от НН-1, или обиды, НН-2, или благородное негодование, наблюдается лишь у некоторых приматов. Благодарение небесам, мы с вами (по крайней мере, некоторые из нас) в их числе. Происхождение этого чувства уж совсем непонятно: отказываться от большей доли в высшей степени неразумно, и как мог в эволюции появиться такой благородный, но непрактичный порыв?

У авторов обзора, к счастью, есть на этот счет гипотеза. Они считают, что все это имеет смысл, если исходить из того, что живые существа участвуют в долгосрочной кооперации. Они, возможно, не ждут немедленной выгоды, но рассчитывают получить пользу от сотрудничества в отдаленной перспективе. Особь, проявляющая НН-1 (обиду), отказывается от немедленной маленькой выгоды просто потому, что нечестная дележка ставит под сомнение целесообразность долгосрочных инвестиций в сотрудничество. Лучше уж уйти из этой стаи подлых и мелочных обманщиков, побродить недельку по лесу в одиночестве, голодая и холодая, зато потом, возможно, прибиться к более честной компании, где ваш трудовой вклад даст более надежные дивиденды.

Удивительно, но НН-2 (благородное негодование) объясняется схожим образом. Особь, получающая при дележке привилегию, фиксирует немедленную прибыль, однако видит и недовольство партнера. Есть риск, что партнер обидится и выйдет из кооперации. Есть ли смысл долгосрочно инвестировать в кооперацию, которая в любой момент может прерваться из-за обиды партнера? Может, целесообразнее выразить протест? И, пока не поздно, перестроить систему так, чтобы все участники были более заинтересованы в сотрудничестве?

Объяснения авторов звучат логично, мне кажется. Хоть и по-русофобски. Вообще, мне кажется, с каждым днем открытия различных гуманитарных наук становятся все более антироссийскими. Что-то не так с этими науками...

2. Как люди жертвуют собой?

Возможно, главная беда гуманитарных наук и причина их антироссийской направленности — в том, что для ученых нет ничего святого. Вот и Дэвид Рэнд из Иейлского университета замахнулся на святыни — решил исследовать психологические корни самоотверженного подвига.

Исследователь подверг анализу рассказы людей, совершивших в жизни какой-то героический поступок типа спасения котенка из горящего дома. В качестве контроля были взяты рассказы тех же людей о ситуациях, в которых они принимали некие рациональные решения, а также их утверждения о своих спонтанных поступках.

Все утверждения были проанализированы и оценены по шкале от полной спонтанности до полного контроля разума. Оказалось, что расказы о подвигах находятся на самом нижнем краю этой шкалы: то, что руководило этими людьми, решившимися на риск ради ближнего, нисколечко не похоже на «рационализирование» и ничем не отличается от «интуиции». «Экстремальный альтруизм, связанный с большим риском, в подавляющей степени мотивирован непроизвольными, интуитивными процессами», — такой вывод делает автор.

3. Как сделать из мерзавца лапочку?

Верный ответ, разумеется, «никак». Однако вполне возможно сделать так, чтобы мерзавец производил приятное впечатление.

Это главный вывод работы ученых из университета Йорка. Они статистически обработали изображения людей, которых группа испытуемых сочла более или менее привлекательными и приятными. Оказалось, что почти 60% разброса оценок можно свести к небольшой вариации всего нескольких черт лица (таких как изгиб рта и расстояние между глазами).

А затем исследователи смонтировали ролик, изменяя нарисованное на компьютере обобщенное лицо в соответствии с выведенными правилами.

Вы можете заметить, что изображенный персонаж, в начале ролика очень милый, к середине становится доминантным и агрессивным, а к концу вновь смягчается и превращается в мямлю. Где можно на практике использовать эту информацию, спросите вы? Естественно, при организации избирательных кампаний: нужно просто немного поработать в фотошопе с фотографией вашего кандидата.

4. Зачем ходить в ногу?

Получил разрешение вопрос, мучивший многих читателей начиная со школьных уроков военной подготовки и институтских военных сборов. То, что казалось бессмысленной тратой времени на строевую подготовку, оказалось вдруг изощреннейшей формой психологического манипулирования.

Исследователи предложили испытуемым (мужчинам) пройти вместе некое расстояние — расслабленной походкой вразнобой или же дружно чеканя шаг. После этого испытуемым дали рассмотреть фотографии людей («Это опасные преступники!» — предупредил экспериментатор). А затем попросили их оценить рост, вес и физическую силу мерзавцев.

Оказалось, что те, кто только что маршировал вместе дружно левой-правой, оценили «злодеев» гораздо ниже, чем расслабленно гулявшие контрольные индивидуумы. Мол, вообще нисколечко не страшные, соплей перешибем, шапками закидаем. «Синхронизированные движения, например маршировка, повышают у высших приматов уверенность в себе», — заключили психологи. А уверенность в себе необходима для укрепления государственного суверенитета. Как там про «искандеры»-то на футболках? Вот, кажется, кто-то перемаршировал малость.

5. Откуда пошла мода помогать ближним?

Если у вас, как у автора этих строк, есть две собаки и кошка, вы наверняка сталкивались с ситуацией, когда кошка сбрасывает на пол с плиты сковородку с котлетами, чтобы собаченьки полакомились. Это пример альтруистичного поведения у животных. Дискуссия о том, откуда возникло альтруистичное поведение (то есть каким образом ген альтруизма оказался поддержан естественным отбором), — одна из самых оживленных и бескомпромиссных в современной этологии и психологии.

Авторы работы, зоологи из Швейцарии и других европейских стран, решили подойти к решению этого вопроса методично. Они взяли 15 видов приматов, различавшихся по своим привычкам и образу жизни. Обезьян подвергли испытанию на незатейливой установке: прибор был устроен так, что с его помощью одна из обезьян могла предоставить другой (находящейся в изолированном отсеке) вкусное лакомство. Первая обезьяна при этом ничего не получала, а вторая не имела никаких способов воздействия на процесс. Таким образом, поведение первой обезьяны было примером чистого альтруизма.

Разные виды справлялись с заданием с разным успехом. Но вот что любопытно: исследователи изучили корреляцию альтруизма с другими повадками этих тварей и обнаружили, что наиболее альтруистичны те виды, которые совместно растят свое потомство. Корреляция была линейной и удивительно мощной. При этом другие параметры популяций, например: склонность к коллективной охоте, размер группы, устойчивость социальных связей или даже размер мозга — ни малейшего влияния на альтруизм не оказывали.

Авторы приходят к выводу, что корни человеческого альтруизма следует искать на том этапе истории, когда одна из ваших прапра(...)бабушек попросила подругу приглядеть за детьми, пока она отлучится по хозяйству. Саванна (куда наши предки в какой-то момент вышли из лесной чащи) — опасное место, где нельзя оставлять детей без присмотра.

Популярный отчет об этой работе можно найти в журнале Science.

6. Можно ли верить ученым?

Теперь, когда читатели узнали столько нового о себе, самое время задать вопрос: можно ли вообще верить исследованиям, в которых люди изучают людей? Может, они просто обречены на предвзятость, и вся эта ваша современная психология — просто упражнение в самообмане? Увы, одна недавно опубликованная работа заставляет допустить, что в этой нигилистической точке зрения есть некая доля правды.

Авторы подвергли статистической обработке тысячу статей по экспериментальной психологии. Они анализировали размер выборки (число испытуемых), величину наблюдаемого эффекта, коэффициенты корреляции и прочие численные параметры, указанные в этих работах.

Результат печальный. Во-первых, обнаружена отрицательная корреляция между размером выборки и величиной эффекта. То есть когда исследователи берут мало испытуемых, они наблюдают большой эффект; берут больше испытуемых — эффект уже меньше. Если бы они взяли много-премного испытуемых (всех людей на земле, ведь именно это им в конечном счете интересно?), эффекта не было бы вовсе, так что и статью писать не о чем.

Во-вторых, есть такой параметр — уровень достоверности или «доверительная вероятность». Это вероятность того, что полученный результат мог быть следствием случайного совпадения. Обычно считается, что если такая вероятность меньше 0,05, то данным имеет смысл доверять. Ну просто так уж договорились, с потолка взяли: меньше пяти процентов — считай, случайность исключена. Ну так вот, при анализе тысячи работ обнаружилось неприлично большая доля результатов, достоверных на уровне «чуть-чуть лучше» искомых пяти процентов. То есть налицо если не манипуляция данными, то по крайней мере бессознательное их подтягивание под ожидания научной общественности.

Вот и судите сами, стоит ли доверять работам ученых. И уж тем более нашим научно-популярным пересказам.

Впрочем, этот последний раздел мы добавили в наш обзор из соображений научной честности: чтобы никто не обвинил нас, что мы манипулируем мнением читателей. Ученые — да, могут иногда и соврать. Но мы, популяризаторы, вас об этом предупредили; значит, нам-то верить можно.