Осеннее обострение

,,,,,

Скакать должны все

Превентивное ослабление и взятие под контроль любого сильного игрока, будь то союзник (Израиль, Турция, Саудовская Аравия и страны ЕС), противник (Иран) или позитивно-нейтральное по отношению к США государство, озабоченное исключительно своими собственными интересами (как Россия и Китай), – основа внешнеполитической стратегии Соединенных Штатов.

Реализуется эта стратегия тем более настойчиво, чем меньше вес Америки в глобальной экономике, чем острее внутренние проблемы и чем шире распространяются в мире военные технологии, позволяющие все большему количеству стран иметь на вооружении современные системы ПВО, позволяющие в случае внешней угрозы нанести атакующей стороне значительный ущерб. То есть чем меньше США могут, тем активнее они стремятся доказать свою состоятельность.

Говоря попросту, иллюзии периода конца холодной войны – о наступлении эры однополярного мира с США в качестве единственной сверхдержавы – рассеиваются. Именно для того, чтобы не допустить пересмотра сложившегося статус-кво, при котором Америка могла делать все что угодно, а прочим странам это не было позволено, Вашингтон и действует одновременно по всем направлениям, без малейшего шанса успешно завершить начинаемые им кампании. Политика объяснимая, но от этого не менее опасная, тем более что последствия, к которым она может привести, непредсказуемы.

В этой связи современная Украина является столь же уязвимым звеном в стратегии нераспространения ядерных технологий, как Иран. Об этом свидетельствуют заявления ее министра обороны Гелетея. Его высказывание об использовании в луганском аэропорту против украинской армии тактического ядерного оружия можно игнорировать. Однако идеи о восстановлении военной составляющей украинского ядерного комплекса с учетом того, что в случае принятия Киевом соответствующего решения и наличия в его распоряжении необходимых для этого финансов Украине на это не понадобится и десяти лет, носят весьма конкретный и более чем угрожающий характер.

Существенна реакция на эту угрозу руководства США и Евросоюза, точнее – полное отсутствие какой бы то ни было явной реакции. Это заставило отечественных экспертов предположить, что Штаты готовы не только смириться с появлением у Украины ядерного оружия, которое, с их точки зрения, сможет дополнительно ослабить безопасность России, но и содействовать такому развитию событий. Как бы этот сценарий ни противоречил безопасности Европы, полностью исключить его нельзя.

В конце концов антироссийские санкции также противоречат европейским интересам, однако руководство Евросоюза на них пошло, причем к эмбарго присоединились даже такие страны, как Италия, Германия и Франция, потери которых от участия в них чрезвычайно велики. Это подчеркивает несамостоятельность политики ЕС, которая по важным вопросам подчинена США. Впрочем, таких стран, как Япония, Канада или Австралия, это также касается.

Нарушение перемирия на Юго-Востоке Украины, явная неготовность Киева выдержать его параметры, согласованные в ходе сентябрьских переговоров в Минске, усиление не только критики президента Порошенко со стороны конкурентов, но и опасности его отстранения от власти «партией войны», позволяют говорить о дальнейшей эскалации вооруженного конфликта на территории этой страны.

Раскол населения Украины необратим – идеологическая обработка местными СМИ в крайнем националистическом реваншистском духе, при отсутствии альтернативных точек зрения, зомбировала значительную часть общества. Этот феномен, притом что переход от дружеских и родственных связей с Россией к отношениям откровенно враждебным произошел за короткий промежуток времени, заставляет вспомнить опыт ХХ века.

Обе мировые войны оказались неизбежными вследствие успеха агитации именно такого рода. На Украине она накладывается на традиционные амбиции ее руководства и специфику самооценки населения, искренне и во многом оправданно считавшего свою республику наиболее самостоятельной и перспективной частью бывшего СССР, что резко контрастирует с деградацией ее экономики, инфраструктуры и социальной сферы в постсоветское время.

Практически полная смена исконного городского населения, как дореволюционного и довоенного, так и советского, на сменившее его «село» с такими характерными для этого типа общества особенностями, как ксенофобия, комплекс неполноценности и склонность к мифологизации истории, превратила Украину в наиболее взрывоопасную страну в Европе.

При этом угроза для этнических меньшинств особенно высока, что отчетливо осознают в Польше и Чехии, Словакии и Венгрии, Румынии и Болгарии в отношении живущих на Украине «соотечественников».

Отсутствие на Украине традиции политического диалога, склонность ее политиков к конфронтации по силовому сценарию и формирование государственных структур исключительно двумя типами местной «элиты» – националистическими радикалами и олигархическими кланами – исключают возможность общенационального консенсуса. Приближение зимнего экономического коллапса 2015 года ставит вопрос не только о будущем самой этой страны, но и о том, не станет ли гражданская война на Украине детонатором очередной европейской.

Как отличить хитрость от глупости

Сторонники «теории заговора» полагают, что именно такой сценарий, опасный и для России, и для Евросоюза, рассматривается Соединенными Штатами как оптимальный. В отличие от них автор полагает его следствием непрофессиональной, хотя и чрезвычайно агрессивной политики американского руководства, а не ставки на разрушение Украины как фактора будущего давления на Россию и ЕС.

Традиционная для элиты США привычка представлять негативные последствия своей деятельности как результат чьих-либо (в данном случае российских) происков, а также умение делать вид, будто все происходящее в той или иной стране после американского вмешательства в ее дела, – именно то, что и предполагалось Вашингтоном, многих вводит в заблуждение. Между тем последствия в любом случае одни и те же. Вне зависимости от того, что конкретно США предполагали изначально и что – в настоящее время ситуация на Украине продолжает обостряться, положение дел там ухудшается.

Характерное для современной американской политики стремление к формированию международных коалиций, придающих, с их точки зрения, легитимность действиям, не имеющим шансов на одобрение ООН, позволяет на особо чувствительных направлениях избежать использования американских военнослужащих, обозначив присутствие Запада за счет партнеров. Так, эту задачу будут выполнять двести немецких военных, отправляемых на Юго-Восток Украины для наблюдения за ситуацией и охраны миссии ОБСЕ.

Помимо сомнений в объективности этой организации, в том числе в отношении массовых захоронений гражданского населения, обнаруженных в Донбассе в местах дислокации подразделений украинской армии, сам факт появления на данной территории солдат из Германии – в третий раз на протяжении столетия – внушает мало оптимизма в плане будущего. 

Аргументация насчет того, что бундесвер не кайзеровская армия и не вермахт, хороша только для тех, у кого никто в семье с немцами не воевал. Таких людей в России и на Украине немного.

В какой мере бундесканцлер Меркель понимает, что делает, отправляя немецких военных на Украину, сказать трудно. Аккредитованные в Москве восточноевропейские представители дипломатического корпуса утверждают, что она «думает совсем не то, что говорит публично». Если это так, то уровень зависимости Евросоюза и его политиков от руководства США, очевидно, превышает все пределы. Де-факто можно констатировать, что европейской политики в отношении России просто нет – есть политика американская с некоторыми несущественными нюансами.

Во всяком случае европейский бизнес и население, значительная часть которого относится к украинскому кризису и роли в нем России совсем не так, как европейские лидеры (о чем свидетельствуют все опросы общественного мнения), на проводимый ими курс не влияют ни в малейшей степени. Что позволяет Москве при профессиональном использовании этой ситуации получить в странах Евросоюза широкую поддержку вне государственной элиты – фактор с послевоенных времен отсутствовавший.

Отдельный вопрос, смогут ли государственное иновещание, дипломаты и общественные организации конвертировать этот потенциал в реальное влияние России в Европе с прицелом на будущее. Скорее всего, тут все зависит от кадрового состава отечественной идеологической машины, как, впрочем, и по любому другому направлению деятельности. Пока, однако, ситуация развивается в точности по Уинстону Черчиллю: «Есть люди, которые в каждой возможности видят в первую очередь кризис. Но другие в каждом кризисе видят возможности».

Фрагмент статьи. Полностью здесь:  http://vz.ru/opinions/2014/10/14/710362.html