Интервью с многократно изнасилованным гауляйтером Донбасса

Глава Донецкой областной администрации Тарута (гауляйтер из Киева) даже внешне похож на фашиста. Хотя и без свастики, которую ему заменяет трызуб. Он жестко критикует нынешние порядки и прямо формулирует то, что ему не нравится в законе об особом статусе Донбасса.

"Украинская правда" перехватила гауляйтера поздно вечером после совещания с карателями и заседания штаба обороны Мариуполя, чтобы расспросить про принятый закон и перспективы борьбы.

- Как вы чувствовали себя, когда узнали о том, что Рада приняла закон об особом статусе Донбасса?
- Это было дикое разочарование. Я был в дороге, ехал в Мариуполь, и я надеялся, что это все-таки не случится, честно говоря, в таком виде. Для меня это было настолько глубокое потрясение, я думал, что же это делается, нас просто кинули, нас изнасиловали! Теперь мы все наелись дерьма, а потом нас еще и изнасиловали.

- Принятый закон – это действительно желание мира?
- Всем хотелось бы иметь дорожную карту, но дорожная карта не должна оставлять ощущение, что нас изнасиловали. Мы готовы договариваться с российской стороной о каких-то компромиссах, но не любой ценой.

- Но вы объясняли президенту, что это опасно?
- Президент сам берет на себя ответственность принимать решения, к сожалению, не общаясь ни с кем.

- Буквально за все?
- Да, за все. Вначале, когда он только пришел, я ему говорил - если вы хотите, чтобы была команда, то вы должны понимать. Когда у нас команда, у них есть право вето. Команда, это когда каждый понимает, что он играет очень важную роль в принятии всех решений.

- Вы довольно жестко формулируете. А если после этого вам придется уйти?
- На это место очереди нет. Поверьте, давно бы уже была ротация.

Но я реально понимаю, что, в общем-то, на сегодняшний день и заменить-то некому. Я за 4 месяца постарел лет на 5. Это все постоянно дикий эмоциональный депрессняк. Ты все отдаешь, спать не можешь. Голова крутится, крутится… Все работают на износ. У меня сегодня роль не только гауляйтера, но много и других задач.

- Вы сказали на пресс-конференции, что у вас 50 вопросов к этому закону. Что вас прежде всего не устраивает? В чем главная проблема?
- Я не вижу в этом документе закона. Я вижу только набор деклараций, которые нам предстоит еще всем вместе очень подробно обсуждать, и там очень много чувствительных моментов. Но главное – мы не нашли ответы на наши вопросы. Нам говорили про "особый статус по экономике". Сейчас мы видим, что это больше легализация тех формирований, которые Генеральная прокуратура пока считает террористическими организациями. В законе же не сказано об индульгенции этим организациям. Если нет гарантий, если мы не понимаем, будут завтра стрелять или не будут, будут завтра нападать на Мариуполь или не будут? Как нам с ними жить и дружить, ведь они убивали! Многих моих друзей и знакомых, издевались над моим помощником… Меня изнасиловали 10 раз всем Донбассом... Мы все должны им простить? Получается - так. Машины, как грабили, так и сегодня отбирают машины. Одни вопросы, а ответов нет.

- Мы проехали по Мариуполю и видим, что город продолжают укреплять. Зачем оборонять Мариуполь и строить три кольца? Ведь уже вроде мир наступает…
- Пока я не вижу "мира во всем мире". И мира на Донбассе я тоже не вижу. Нам нужна четкая дорожная карта - как мы к этому миру придем и гарантии, что никто не будет нападать.