"Размежевание", как это делалось.

 Наверное, есть нечто символическое в том, что самый глубокий кризис за все время нашего соседства с сектором Газы происходит в годовщину нашего ухода из Гуш-Катифа. В эти августовские дни, когда на переговорах в Каире ХАМАС откровенно глумится над нами, а наши политики, убедившись, что любое возможное соглашение с террористами будет хуже отсутствия соглашения, вновь поговаривают об «односторонних шагах» со стороны Израиля (расширим им территориальные воды, почему бы и нет, увеличим пропускную способность КПП, выдадим больше разрешений на работу в Израиле), хочется понять, как мы дошли до жизни такой. И вспомнить август 2005 года, когда Израиль уже сделал в секторе Газы односторонние шаги.
     В этот четверг в "Вестях" будет опубликовано мою интервью с бывшим председателем Совета национальной безопасности, бывшим главой аналитического отдела военной разведки (АМАН) генерал-майором запаса Яаковом Амидрором, который в 2005 году дал экспертное заключение в БАГАЦ о пагубных последствиях "размежевания" для безопасности Израиля. А пока мне хочется вспомнить свое старое интервью с другим человеком, который мог наблюдать и анализировать подготовку к процессу размежевания, так сказать, "изнутри".
     Должен оговориться. В отличие от коллеги yaqir_mamlal, в Кфар-Маймоне я не был, ездил, в основном (и подвозил "оранжевых"), по треугольнику Сдерот - Нетивот - Офаким, а в Гуш-Катиф так и не попал. Произошло это по ряду причин, не последняя из которых - та, что в августе 2005 года я еще не вернулся в журналистику и не имел нужных контактов. Однажды чуть было не отправился с колонной машин от могилы Баба-Сали в Нетивоте, но что-то сорвалось. И к лучшему, потому как колонна, как я узнал уже потом, до Гуш-Катифа так и не добралась. Но не важно. Подробности выселения я узнавал от очевидцев.

     

     Снимок не мой. На нем еще всего не видно. Позже будут даны пояснения. 

     Впоследствии самым главным для меня в этой истории сделался мотив раскаяния. Вернее, отсутствия раскаяния даже у самых вменяемых левых, сторонников "размежевания", не зараженных ненавистью к своей стране, а просто наивных, излишне внушаемых людей. Хоть бы один из них сказал:
     - Что же мы, сволочи, сделали тогда со своей страной по неведению своему!..
     Но ни разу не слышал я таких признаний. Видимо, слишком велика травма от содеянного тогда, и сознание совестливых людей "купирует" ее (что я не раз наблюдал) при помощи такого рассуждения.
     - Ах, говорите, нехорошо получилось? Но это не оттого, что "размежевания" проводить было нельзя, а оттого, что оно было проведено с недостаточной решительностью, оттого, что оно было односторонним. Вот если бы мы тогда уступили бы палестинцам дополнительно еще что-нибудь, на что бы они согласились, и у нас на руках был бы подписанный договор...
     Убедить таких людей нельзя, но я не об этом сейчас.
     Доктора психологии Амиру Дор я повстречал на одной странной выставке в музее дигитального искусства в Холоне, под названием, которое можно перевести на русский язык, как «Сердцевина зла» («Evil to the Core»). Посвящена она была двум знаменитым психологическим экспериментам  – опыту Стэнли Мильграма и опыту Филиппа Зимбардо.
     Напомню для тех, кто не знает, что эксперимент Мильграма, проведенный в середине 60-х годов, заключается в том, что, дергая за рубильники, участник эксперимента наказывает ударом тока от 15 до 340 вольт сидящего за стеклом другого испытуемого — «ученика» — всякий раз, когда тот неточно повторяет только что зачитанные словосочетания. После каждой ошибки «учитель» нажимает более мощный рычаг. Когда разряд достигает пары сотен вольт, «ученик» кричит, что у него больное сердце и ему нехорошо… Но организатор эксперимента требует его продолжения: ведь договорились! При напряжении в 330 вольт слышатся звуки агонии, а при ударе в 360 вольт человек за стеклом умирает. Разумеется, и мучение, и смерть изображал ассистент экспериментатора. Важно было, что испытуемый этого не знал. Но все равно до последнего рубильника дошли 63 процента испытуемых.
     Филипп Зимбардо в 1974 году создал в подвале Стэндфордского университета подобие настоящей тюрьмы. Добровольцы-испытуемые, делились на «заключенных» и «надзирателей». Поначалу все это казалось игрой, но скоро студенты начали вживаться в роль, и надзиратели, по собственной инициативе, ужесточали правила, затем перешли к откровенным издевательствам, жестокость которых нарастала так быстро, что эксперимент пришлось прекратить через пять дней, хоть рассчитан он был на две недели.
     Эксперименты показывают, насколько наша социальная роль может изменить нашу личность. Большинство людей, скорее, согласятся стать убийцами, чем нарушат правила или уговор. Идея организаторов выставки состояла в том, как эти два знаковых эксперимента иллюстрируют поведение в Израиле и левых и правых. От последних пригласили и клинического психолога Амиру Дор.

     

     Доктор Амира Дор принимала участие в деятельности группы «Интеллектуалы в защиту поселенческого движения», исследовавшей в 2005 году «ментальную подготовку», которую прошли многие солдаты и полицейские перед депортацией Гуш-Катифа. Идея исследований возникла, зимой 2005 года, когда из армии начали просачиваться сведения о том, что многие солдаты, принимавших участие в «размежевании», нуждаются в психиатрической помощи. Амиру Дор пригласили, потому, что она, как психолог, работала в Неве-Дкалим в течение последних трёх недель существования этого поселка. И сейчас она нам рассказывала о том, что творилось в тренировочном лагере «сил размежевания», возле кибуца Реим.
     И чем больше я слушал, тем ярче светилось в голове одно единственное, но зато напечатанное большими буквами слово: ПСИХОЛОГ. Слово, которому я прежде не придавал сакрального значения.
     Как оказалось, Израиль занимает передовые позиции в мире не только по созданию беспилотников. У нас есть уникальная, единственный раз опробованная технология массового психологического воздействия на большую массу людей.  Впервые я слышал, как методика, разработанная в психологии межличностных отношений, работает в масштабах толпы.
     Гуш-Катиф стал полигоном для этого оружия. Здесь, наверное, можно было бы употребить такое сравнение. Допустим, некий фармацевт, ставя опыты, фундаментальным образом нарушающие основы медицинской этики, получил бы, в результате, лекарство, способное спасти жизни тысяч людей… Если бы не нежелательные исторические аналогии, возникающие при использовании этого сравнения. И если бы можно было считать ненасильственную управляемость большой массы людей безусловным благом. Хотя и обратное – что благом является неуправляемость масс – тоже вряд ли, кто возьмется утверждать.
     Дальше со слов Амиры Дор - подробности того, как готовили полицейских и солдат, принимавших участие в размежевании.


     "...ОРУЖИЕ МАССОВОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ

          (Вадим Найман, "Вести!, 2009 год).


       ЛЮДИ И МАНЕКЕНЫ


     - Как вообще вы попали на эту выставку? – потом спросил я Амиру Дор.

     - Ее организаторов интересовали возможные применения опытов Мильграма и Зимбардо. А мы, в нашем исследовании, упоминаем, что идея этих двух опытов легла в основу методики подготовки солдат к изгнанию.

     - Что за идея?

     - Это идея о том, как легко и просто можно заставить человека совершить то, что он, по своим представлениям о себе, не способен совершить. И чтобы он после этого чувствовал себя человеком. Теперь представьте себе всю сложность задачи. 18 декабря 2003 года, Шарон неожиданно объявляет на конференции в Герцлии о прекращении еврейского присутствия в секторе Газы. Идея новая. Большая часть страны ее не приемлет. Большая часть армии ее не приемлет. Но приказ дан, его надо выполнять. И командующий южным военным округом генерал Дан Харэль, собирает совещание психологов. Тогда это все проходило под грифом «секретно». Главными инструкторами командиров, военных и полицейских психологов стали психологи Хаим Омер и Нахи Алон, и работа закипела.  План, под названием «Ментальная подготовка к решению задач размежевания», начали внедрять в армии в июле 2004 года. Офицерам начали раздавать такие глянцевые портфельчики с инструктажем. Затем был создан тот тренировочный лагерь, где по нашим данным, около 60 000 человек занимались специальными ролевыми играми с манекенами.

     

     - Ролевые игры, и манекены часто применяются на учениях ЦАХАЛа.

     - Но здесь задача была другой. Представьте себе такое упражнение. Стоит цепь солдат. Юноши. Напротив них – солдатки в религиозной одежде. И солдатки поднимают крик, обращаясь к солдатам, одни начинают ругать их, другие – просят о помощи, все это очень громко, люди в таких играх быстро увлекаются. А задача солдат одна: стоять неподвижно и не обращать на девушек внимания. Разрушается первый, самый естественный рефлекс: женщина кричит, просит! Но надо стоять неподвижно. Таковы условия «эксперимента». Их учили отводить глаза, не смотреть.

     - Вы так рассказываете, будто сами участвовали в разработке.

     - Боже упаси. Сами создатели этой методики опубликовали в декабре 2006 года в журнале «Армейская психология» статью «Решение задачи размежевания, взгляд изнутри». Не смогли сдержать профессиональной гордости. После этой публикации многое встало на свои места, для меня, по крайней мере. Или вот такое упражнение в этом лагере: евреи празднуют бар-мицву подростка, ему впервые накладывают тфилин, большинство солдат сами, когда-то, через это прошли. И всех этих людей надо загрузить в автобус и увезти. Кстати, совсем, как в опыте Зимбардо, очень часто такие симуляции переходили в потасовки: в толпе мало, кто может долго контролировать себя.

Понятно, что, после такой игры, чувствительность к реальной ситуации будет снижена. Мантра была такая: «Мы это уже делали, значит, еще раз можем проделать»

     - Не было тех, кто отказывался участвовать в этих играх?

     - Будь это обычная воинская часть, кто-то бы воспротивиться: перед товарищами стыдно.  Но для размежевания набирали специальные части. Мешали прапорщиков с новобранцами, магавников с курсантами летных курсов, кто будет рисковать своей мечтой? Впрочем, это многим известно. Но мало, кто знает, что и «новояз» для того, чтобы говорить с солдатами, тоже разрабатывался психологами специально. Дома, где проживали депортируемые люди, превратились в «заполненные строения». Про себя солдат учили говорить не «мы – депортаторы», а «мы - отряд помощи при переезде на другую квартиру». Операция по вручению ордеров на вселение называлась: «Руку – братьям». Особо подчеркивалось: перед вами не враги. Размежеванию присвоили название «Шевет ахим» - танахическое выражение, означающие, что братья сидят вместе. Но у вас – семейный конфликт». Позиционировался образ эдакого ласкового медвежонка («дуби хавив»), способного, тем не менее, на настоящие медвежьи объятья. Тех, кто отказывался эвакуироваться, называли «испытывающими затруднения». По-научному, это называется «рефрейминг». Ведь и в опыте Мильграма не говорили «Убей человека разрядом». Там говорили: «вы обязались выполнять условия эксперимента. Солдатам внушалось: «Постарайтесь обойтись без насилия. Но самое страшное, что может произойти в армии – это когда солдаты перестают выполнять приказы». Но при этом не забывали напомнить: «Поселенцы получат за свои дома большие деньги!» Обыгрывались расхожие стереотипы. Когда играли в выселение «матерей с детьми» (видите, девушки стоят с резиновыми куклами на руках), солдатки кричали: «Не трогай моего десятого ребенка!...»

     

     Теперь все понятно? Это девушки-военнослужащие так играют. У них на руках манекены.

     ...Солдаты смеялись. Командиры не возражали, - продолжала Амира Дор. - Десятки тысяч солдат учились, как вырвать младенца у матери, чтобы не сломать руку ни ей, ни ему.

     - Зачем вырывать младенца?

     - Потому что, если вы его занесете в автобус, мать сама за ним зайдет. А на этой фотографии женщина «рожает».

     

     - ...Их даже в такой ситуации готовили эвакуировать. Тут еще подспудно такая мысль проскальзывала: «размежевание» - это как роды, неприятный процесс, но зато из всего этого возникнет новая жизнь. И даже если вы не «согласны» с этим процессом, на середине его невозможно прервать.


     АРМИЕЙ  КОМАНДУЮТ  ПСИХОЛОГИ


     - Действительно, колоссальная работа была проделана.

     - Нам просто трудно осознать ее масштаб. Сотни психологов были мобилизованы на резервистскую службу, не считая университетских специалистов по найму и добровольцев. Кто-то участвовал в этом из своих левых убеждений. Другие отмежевались от политики и видели свою задачу исключительно в предотвращении насилия. И, может быть, они правы, вспомним эвакуацию Амоны, где никакой игровой подготовки не проводилось. Третьи действовали из профессионального честолюбия. Их привлекала уникальность задачи: до них еще никто никогда такого не делал. Впервые в истории психологи выходили в армии на первый план. Не армия отдавала им приказы, - они указывали, какой армии быть, и от их указаний зависел успех операции. Но это только часть их работы. Они ведь и поселенцев инструктировали.

     - Извините, мне как-то трудно представить себе руководителя поселенческого совета, на инструктаже у армейского психолога, либо у психолога из лагеря сторонников размежевания…

     - Среди них много было психологов, которые, во время Второй интифады, работали в Иудее и Самарии, помогая поселенцам, пострадавшим от терактов. Тот же Нахи Алон, к примеру. Авторитет их был очень высок, дружеские связи установились давно. Их принимали в домах, они были гостями уважаемых семей. Поэтому их охотно выслушивали.

     - Что армейские психологи говорили поселенцам?

     - «От демонизации противника – к конструктивному противостоянию», - такой был тезис. Быть настроенным на диалог и, конечно, любой ценой избегать насилия. Омер и Алон даже издали специальное руководство «Дьявол между нами», как изгнать его.

     

     - Что-то вроде хасидской притчи про двух волков в душе человека, злобного и доброго, из которых победит тот, кого я буду кормить?

     - Как раз, не было там хасидских притчей. Зато было много из христианского опыта и особенно из буддизма, о том, как Ганди изгнал англичан из Индии… Поселенцам внушалось: если вы сохраните в себе способность к диалогу, то вас выслушают. Многие психологи даже из национально-религиозного лагеря были запутаны этими резонами. Религиозные люди в некоторых ситуациях оказываются немного наивными. Сами они воспитаны в мире устойчивых понятий, и подсознательно того же от противоположной стороны. Им трудно противостоять…

     - Цинизму?

     - Нет, как раз откровенному цинизму им было, что противопоставить. Но они столкнулись с чем-то непонятным, расплывчатым, все время от них ускользающим. Они недооценили возможности «рефрейминга». Все это недооценили, потому что все было впервые. Поэтому, уже когда Гуш-Катиф был объявлен закрытой военной зоной, и я, в Неве-Дкалим, пыталась, как психолог, объяснить поселенцам, что они делают что-то не то, мне отвечали: «у нас есть секретное оружие – наши добрые отношения с офицерами ЦАХАЛа на уровне майора, подполковника. Мы знаем, что они достойные люди. Когда они войдут в Гуш-Катиф, мы с ними сядем пить чай, наши женщины выскажут им все, посмотрят им в глаза, и они не выдержат нашего взгляда, отступят».

     - В чем был просчет?

     - Это был другой ЦАХАЛ. Не тот, который они знали, а тот, над которым поработали психологи. Силы размежевания вошли в Гуш-Катиф, а эту встречу армейское руководство все переносило на более долгий срок. И, в конце концов, она так и не состоялась. Она и не могла состояться, ведь отводить глаза учили не только солдат. Поселенцы ошиблись. Только это был не просчет, их просто переиграли психологи. Повторяю, с точки зрения «чистой науки» работа была проделана уникальная. У Хаима Омера сейчас огромный международный авторитет, среди психологов.

    - Моше Фейглин, в своей брошюре, посвященной годовщине «размежевания», предлагает другое объяснение того, почему пал Гуш-Катифа: тайный сговор с руководством ЦАХАЛа лидеров из Совета поселений и поселенческих раввинов, которые сделали все для того, чтобы сопротивление поселенцев носило лишь символический характер.

     - Знаете, ведь ни вы, ни я не вхожи в те сферы, где можно точно узнать: был сговор, не было сговора… Я могу только сказать, что, зная сейчас масштаб проделанной психологами работы, для объяснения поражения поселенцев в Гуш-Катифе предполагать такой сговор нет необходимости.


     МЕНТАЛЬНАЯ ГЕРИЛЬЯ


     Всякий, кто общался летом и ранней осенью 2005 года с «оранжевыми», помнит неповторимую атмосферу в их среде, ощущение, хоть и неосознанное, моральной победы слабого над сильным. Во весь голос заявил о себе новый сегмент израильского общества: пассионарный, организованный и способный к ненасильственному гражданскому противостоянию. Они устанавливали палатки и разбивали «лагеря протеста», молились, чтобы Гуш-Катиф осталась в наших руках уже после того, как его отдали... Это было так трогательно! Но те, кого это трогало, не имели отношения к изгнанию.

     После беседы с Амирой Дор эта атмосфера «нежной грусти» начинает казаться какой-то «наведенной». Неожиданный, красивый, но при этом побочный и совершенно не судьбоносный эффект от блестяще проведенной операции израильских психологов. Мы пытаемся определить: можно ли было тогда избежать поражения.

     

     - На поселенцев шла армия, - рассказывает она. - Как в прямом смысле, так и в ментальном, порождение психологов. Слабая «ментальная армия», не может противостоять сильной «ментальной армии», но ей может противостоять «ментальная герилья».

     - Это как?

     - Нужно было делать дать асимметричный ответ. Не пить с солдатами кофе и не принимать от них угощения, а бегать от них. Рассредоточиться, разрушать их стереотипы. Навыки, усвоенный в толпе, не очень хорошо работают, когда люди действуют в одиночку. Скрываться в местах, где есть арабское население, подвергая себя опасности, - чтобы сама ситуация вынудила ЦАХАЛ вернуться к своей основной задаче – защищать евреев. Примерно так, как сейчас действуют те, кто хочет проникнуть в Хомеш.

     - Это больше похоже на обычную герилью, а не ментальную. Я имел в виду «атаку на понятия»

     - Можно разобраться и с понятиями. Например, вернуть понятию «насилие» первоначальный смысл. Протыкать покрышки полицейских машин – это не насилие. Перекрывать шоссе – это не насилие. И еще. Это сравнение принадлежит не мне, а психологу Элиягу Аккерману, который еще до размежевания сказал: «Вы называете нас и себя одной семьей? Прекрасно. Но ведь и в семье бывают случаи сексуального надругательства одних членов семьи над другими. Причем, совершенно не насильственного. А ведь именно то, чему можно уподобить процесс размежевания, если использовать понятие «семья». Только солдатам этого не говорили. Но если это повторится в Иудее и Самарии, мы им будем это говорить. А теперь скажите,  что лучше, оказать насильственное сопротивление или стать жертвами сексуального надругательства?.."