С чужих слов: Привилегии за веру

На модерации Отложенный

Ещё в далёких девяностых годах под окнами нашего нынешнего дома был магазин. Добротное кубообразное двухэтажное здание, где продавали фрукты-овощи, хлеб, молоко и крупы. В начале нулевых магазин окончательно обанкротился. Здание никто не хотел выкупать, и горсовет организовал там сезонную ночлежку для бродяг. Зимы у нас долгие, холодные, с трескучими морозами, а бродяги хоть и спали на тряпках, но хоть не обмерзали в снегу да не застревали в подвалах. А вот лет семь назад появилась некая религиозная община, которая выкупила эту ночлежку и решила переделать бывший магазин-бомжатник в молитвенный дом. Два года ремонта и стройки, шума, мата строителей прямо в наши окна, дыма сигарет и выхлопов — и наконец-таки молитвенный дом предстал во всей своей красе: кубическое двухэтажное здание, обнесённое высоким забором из чего-то похожего на довольно плотную жесть.

Мы искренне надеялись, что на этом неудобства, доставляемые этой общиной, прекратятся. Район у нас на отшибе города, из тех, что семейного типа, с кучей двориков, детских площадок и, конечно же, разновозрастных детей. И все жильцы были совсем не в восторге от шума, мата, который впитывался детьми очень быстро и прочно, и загазованности пространства, вплоть до того, что летом приходилось выбирать: вариться из-за жары или нюхать машинно-строительную вонь.

Короче говоря, община заселилась и стала проводить службы.

Им оказалось слишком мало прихожан, и они стали активно и агрессивно пропагандировать свою веру и своего бога среди жильцов окрестных домов. Поток верующих увеличился, а вместе с ним — и поток пожертвований. Так в доме появилось пианино. Оно было дешёвым, старым и не подлежащим настройке, но община быстренько склепала хор и стала проводить репетиции под это самое пианинко. Ночью, часика эдак в два-три, ежедневно. Да и ещё на воскресных службах выступали с шести утра и до двух-трёх часов дня. Мы ругались, вызывали милицию, но хористы так громко визжали и завывали под расстроенное пианинко, что грохот четырёх ментов по своему жестяному забору они не услышали. Зато его услышали все окрестные спящие дети и большинство взрослых. Это повторяется и по сей день.

В 2010 году стройка возобновилась: община скопила на крышу получше. Теперь снег постоянно скатывался вниз, что создавало, во-первых, опасную ситуацию из-за падения снега и сосулек с крыши (его никто не убирал и не озаботился установкой защитных выступов), а во-вторых, кучи снега почему-то падали прямо на единственную дорожку от дворов к транспорту. Первопроходцам приходилось проторивать себе пути в сугробах по талию взрослому человеку; школьника там вообще видно не было.

Тогда же на заднем дворе, прямо под нашими окнами, организовали стоянку для прихожан. И там некий батюшка (или кто там у них?) припарковал своё ведро с гайками. Каждое утро он выходит, прогревает свою тарантайку, она стреляет, воняет, шумит, создаёт мощное тёмное облако выхлопа, которое мешает дышать, и будит всех домочадцев, а затем глушит мотор и уходит. Раз в неделю доливает какого-то самого дешёвого и хренового топлива и смазки и снова воняет. А по воскресеньям приезжают прихожане на трёх-четырёх автобусах типа древнего «Икаруса», а то и ЛАЗов, с тем же амбре.

В 2013 году пианинко наконец-то приказало долго жить, и вместо него купили большие колонки и караоке-центр. Теперь хористы завывают в микрофон. За всё это время они не продвинулись в красивом и душевном песнопении ни на йоту, так что теперь у нас по ночам завывает хор кошек, коим поочерёдно придавливают хвосты дверью, а на воскресных службах к ним присоединяются прихожане с примерно такими же вокальными данными и таким же результатом.

И вот сейчас роют место под фундамент: к следующему лету планируют воздвигнуть звонарню. Причём не маленькую, на один колокольчик, а пафосную, большую, на добрых два десятка колоколов разных размеров.

И всё бы ничего, но я напомню: от стены молитвенного дома до ближайшей стены дома — 20 метров, а сама эта молельня стоит в дворике с одним въездом-выездом, что означает, что и без того не самый тихий звук будет резонировать, отбиваться от стен и сливаться в ужасающую какофонию.

И что самое обидное, в борьбе с ними не помогают никакие законные средства и способы. Полюбовно вопрос не решается, потому что «мы же верующие» и «наши права ущемлять нельзя». Так вот, верующие! Бедненькие вы мои, ущемлённенькие! Вы не просто задолбали, вы вынудили нас выйти на тропу войны. Если по-человечески вы не понимаете, то у вас по воскресеньям будет пропадать свет, будут падать пакеты с протухшими яйцами прямо на машины. А самое главное, что несколько соседей приобрели довольно внушительные инструменты, для которых оградка из жести не представляет никакого препятствия. Так что в следующий раз во время ваших песнопений по ночам вас постучат по плечу, а дальше — и по зубам могут пройтись. Задолбали своей тупостью и борзостью. Отправить бы вас к вашему богу. Прямым рейсом.