Лесники-двухгодичники

Своего наибольшего могущества советская авиация достигла, пожалуй, в 70-

80-е годы прошлого века. Огромное количество техники, колоссальное

количество частей, в которых она эксплуатировалась, прорва народу,

занятого в сфере авиационной составляющей обороны страны. Всё это

предназначалось для достижения паритета с коварным западным миром.

   Потребность в квалифицированных защитниках отечества всё

увеличивалась, выпускников военных училищ для пополнения рядов стало

не хватать. И вот тогда придумали привлекать для несения военной службы,

пусть и временно, выпускников гражданских вузов, имеющих смежную

специальность. Заодно и офицеров запаса так можно было подготовить в

течение двух лет. В частях так их и называли-« двухгодичники».

   Вот так и попали, на службу не напрашиваясь, а служить призвавшись, в

одну из вертолётных частей Дальнего Востока два « лесника», то бишь

выпускника Ленинградской лесотехнической академии, Ясырев   и

Мелекбаев.

     Определили их на должности лётчиков-штурманов вертолёта Ми-8, благо,

что закончили они как раз штурманский факультет вышеуказанной

академии.

   Надо сказать, что повышенным рвением к освоению военной

специальности молодые люди изначально не отличались. Не рассматривали

они службу в авиации, как дело всей своей жизни. Не усматривали в ней

особой романтики, и не питали нежных чувств в отношении столь

совершенной техники, на которой доверила им летать Родина. Ну, в общем,

нормальные разгильдяи, которые дни считали до дембеля, будучи

абсолютно убеждены, что он так же неизбежен, как крах империализма!

   В ожидании оного, юноши проводили дни, стараясь не напрягаться, а

развлекаться по мере возможности. А так как меры они не знали, то весьма

скоро завоевали репутацию отчаянных бездельников и шалопаев, только и

подгадывающих момента, чтобы сотворить каверзу или другую какую-

нибудь пакость.

   Командиром их эскадрильи был майор Рыков Борис Васильевич. Личность

весьма колоритная. Невеликого роста, но кряжистый. Руки длинные, до

колен достают. Лицо с крупными, грубо вылепленными чертами. Глазки

только- маленькие, глубоко запрятаны под низко нависающим лбом. Голос

грубый, трубный. Характер- ну, очень « командирский»… И вот повадились

Ясырев с Мелекбаевым его доставать. Другим, порядочным пилотам

эскадрильи и в голову бы не пришло сознательно раздражать комэску.

Кто ж с начальством-то ссорится? Себе дороже. А этим подтырщикам всё

нипочём. Положат, к примеру, кирпич в портфель Рыкову. Тот, не замечая

возросшего веса (ну здоровый же мужик) сутки его таскает, пока за какой-

то бумагой в него не полезет. Разъярится Боря, мгновенно поймёт, чьих рук

дело, ка-а-а-а-к кинет в них кирпичём! Да только шустры уж очень

«лесники». Увернутся. Вылезая из-под стола, сделают такие удивлённо-

невинные глазки, что хоть иконы с них пиши. Рыков и сам засомневается,

вдруг не они?

А народ от сдерживаемого смеха давится!

   Летит как-то раз комэска в командировку группой вертолёты принимать

на заводе. Для натаскивания в штурманском деле решил взять на борт

Ясырева. Долго летят. Перелёт длинный. Расстояния большие. Скучно.

Проходят они траверз небольшого гражданского аэродрома Сковородино.

А диспетчером на данной точке в это время работала женщина с довольно

характерным тембром высокого голоса, узнаваемым в эфире. Ясырев сделал

вид, что рассматривает что-то справа по борту, отвернулся и, придавив

ларинги к горлу, по СПУ женским голосом произнёс:

- Я «Казачок». Кто проходит мой траверз?

Рыков откашлялся и произнёс в эфир, нажав кнопку радио:

- Я 11354, прохожу ваш траверз на 200 метров визуально, проход, условия.

И тут в наушниках раздаётся:

- Боря, это ты, что ли?

-Я-я-я.,- обескураженно , опять в эфир напрямую, произнёс комэска

- Ты что, меня не узнаешь?,- игриво зазвучал вновь «женский» голос.

- Та не…,- таращил глаза от удивления Борис.

-Да-а-а, а как садился у нас, и что потом было, тоже не помнишь?,-

продолжала допытываться радиособеседница.

- Да я ни разу не садился на вашей точке,- возмутился недоумённо

командор, потом оглянулся, надеясь найти подтверждение и поддержку

среди коллег.

И тут только, заметив трясущиеся от беззвучного смеха плечи

отвернувшегося к блистеру Ясырева, сразу всё понял. Могучий кулак таки

достал темечко расшалившегося хулигана и этим дело не ограничилось бы,

но тут в эфире прозвучал голос уже настоящего диспетчера:

- Кто это там эфир засоряет! Прекратите безобразие!

   Однажды погожим летним утром вышел в одних трусах и майке комэска на

балкон. Подышать воздухом, на солнышко полюбоваться, цвирканье птичек

послушать. Настроение- прекрасное. Вокруг его ног на кривых тонких лапках

собачонка маленькая крутится, из тех, что на ладони умещаются и вечно на

всех тявкают противным визгливым голоском, трясясь при этом от нервного

перевозбуждения. Вдруг Рыков заприметил подкрадывающихся снизу к его

балкону Ясырева с Мелекбаевым. Он мгновенно повернул голову в другую

сторону в наивной надежде, что удастся избежать контакта с опостылевшими

подчинёнными. Но не тут-то было! Снизу раздался вкрадчивый голос

Ясырева, с интонациями сладкими, аж до приторности:

-Здравствуйте, товарищ командир!

- С-с-сьте,- вынужден был ответить Рыков.

- Как Ваше здоровье?,- любезно поинтересовался двухгодичник.

Рыков судорожно соображал, где же тут может притаиться подвох?

- Нормально, а что?

- Это хорошо. А у собачки Вашей?,- придав голосу ещё бОльший мелодизм,

иезуитски поинтересовался уже Мелекбаев.

- Тоже нормально,- посмотрев вниз на беснующуюся шавку, прогудел

комэска.,- А что?

- Как что? Мы же вчера видели, как её в подъезде коты насиловали!, -

недоумённо произнёс Ясырев и тут же, вместе со своим товарищем, включил

форсаж, стремительно удаляясь за горизонт, где их уже не смогла накрыть

мощная волна ругательств и проклятий, исторгаемых Борей Рыковым!

Дни шли за днями. Уже близился срок окончания воинской повинности

неугомонных балбесов. Слава их росла и ширилась. Популярность

превысила все мыслимые границы. «Подвиги» обрастали легендами.

В общем, стали они достопримечательностью части. Всё это шибко не

нравилось комэске, и он, отвечая на « любовь» с их стороны, не упускал

случая, чтобы прижать к ногтю негодяев. То, вне всякой очереди, в наряд

какой-нибудь паскудный, например дежурным по солдатской столовой

засунет, то присвоение звания задержит, то взыскание за что-нибудь

наложит. Да мало ли возможностей у командира гнобить личный состав!

А с них всё, как с гуся вода! Не журятся ребята! Однажды, во время

предварительной подготовки к полётам, в присутствии всей эскадрильи,

«лесники» обратились к суровому комэске:

- Товарищ командир, что Вы нас всё ругаете и ругаете?! Ведь мы имеем

подготовку и навыки в полётах лучше, чем у кого бы то ни было! Вот спорим,

что у нас есть допуска к таким видам полётов, которых даже у Вас нет!

Надо пояснить, что допуск к полётам- это письменно оформленное в

лётной книжке, и заверенное печатью части разрешение на выполнение

полётов по данному виду подготовки. Чем больше допусков-тем лучше

считается подготовленным лётчик. Лётная книжка, это официальный

документ, в котором записываются все полёты, допуска, сведения о

лётчике, является святая святых в авиации. По её содержанию судят о

том, что из себя представляет пилот, как профессионал.

У Бори Рыкова от возмущения таким нахальным заявлением аж лицо стало

цвета красного переходящего знамени.

- Ах ты, щенок! Да я тридцать лет летаю! Да у меня все допуска есть, какие

только возможны!

- А спорим, такого, как у нас, нет!

- А ну, давай сюда ваши лётные книжки!,- прорычал комэска.

- Вот, пожалуйста.

Рыков открыл книжку в разделе допусков и увидел в нём

свежеоформленный допуск, с его, комэски, настоящей росписью (нет, не

подделана), заверенный печатью части, как положено. Но текст! Когда он

вчитался в текст, то у него волосы на голове зашевелились!

Текст гласил: « К полётам на всех высотах в грозу, при ширине молнии не

более 15 сантиметров!»

Шельмецы, не заморачиваясь на святость такого важного для постоянного

лётного состава документа, как лётная книжка, улучили момент, когда

комэска по причине занятости подмахнул подсунутый ими документ, не

глядя.

А уж печати в ней начальник штаба ставит обычно чисто механически,

только успевай страницы открывать в нужных местах!