Дневник неудачного отпуска. День пятый-седьмой.

День пятый-седьмой. Пенсионер-это вам не пионер! 

Наступил день нашего марш-броска на природу. И вот, когда все уже собрано: палатка, подушки, пледы, надувные матрасы, теплые куртки и штаны, продуктов пять сумок, разной всякой мелочи столько же, мы понимаем, что все это количество «корзинок, коробок, картонок и маленьких собачонок» в машину просто не уместится. Вернее впихнуть-то можно, но где тогда нам, четверым взрослым людям, размещаться-непонятно. Мы стали перебирать вещи, выбрасывая то, что, по нашему единодушному мнению было лишним. Насчет единодушия я слегка погорячилась, так как то, что нам с Зоей казалось просто необходимым, например, разделочная доска, разные мисочки для овощей и фруктов и прочая, прочая, мужской части нашего отряда казались совершенно ненужными предметами. И наоборот, со всякими там разными ножичками, топориками, вязанками березовых чурочек для костра (а вдруг не будет таких на месте?), тем, что по нашему мнению, не представляло никакой практической ценности, наши мужчины не хотели расставаться ни за что на свете.

   Но вот, наконец, консенсус достигнут, вещи утрамбованы, Зойка гордо восседает на подушке справа от Андрея, а мы с мужем скрючились под давлением невероятного количества сумок и пакетов на заднем сидении. И тут Андрюшка объявляет, что ехать на Истринское водохранилище в выходные дни - значит попусту потерять время. По словам его соседа, заядлого рыболова, туда, на заветные берега, уже с четверга высаживается десант из одного-двух человек, которые ставят палатку и ждут остальных, которые подтягиваются в пятницу вечером. Так что, там и яблоку – то негде упасть, а уж найти свободное для палатки место тем более.

- И что, значит все наши сборы зря?- обеспокоенно заерзала на подушке Зойка.

- Спокойствие, только спокойствие!- Андрей торжественно достал из бардачка сложенный вчетверо замусоленный бумажный лист и показал его нам. На нем был карандашом нарисован какой-то план.- Мы пойдем другим путем, товарищи! Едем на Москва - реку в Звенигородский район в одно заветное местечко. Мне тут схемку набросали, так что через час будем на месте.

Мы не возражали, тем более что ноги от неудобного положения на заднем сидении автомобиля уже начинали затекать. В пути между нашими мужчинами разгорелся спор, для кого поход с ночевкой легче: для пионера или для пенсионера, намекая на статус, который вскоре каждый из нас должен получить. В пользу последнего, казалось бы, были все доводы.

- Во-первых, у пенсионера опыта больше, он и костер быстро разожжет, и палатку поставит на раз-два!- перечислял мой муж. – Опять же пенсионеру никакие вожатые или сопровождающие не нужны, он сам себе хозяин, куда захотел-туда и пошел. Захотел поплавать - вот тебе река под боком, захотел поспать в палатке после плотного ужина, пожалуйста, ни у кого разрешения спрашивать не надо. И самое главное, о чем пионер тайно мечтает, сидя у костра, пенсионеру можно реально заниматься.

-Это в смысле выпить?- уточнил Андрей, не забывая сверять наш путь со схемой.

-Ну…- стрельнул глазами в нашу с Зойкой сторону муж,- ….и это тоже.

Мы с приятельницей переглянулись и, не сговариваясь, рассмеялись.

- Это как сказать,- утирая слезы, сквозь смех уточнила Зойка,- некоторые пенсионеры об этом уже и не мечтают!

Муж с Андрюшкой насупились, и спор разрешился естественным образом.

     А между тем путь наш лежал мимо элитных дач, расположенных на Николиной Горе, и разных живописных коттеджных поселков. От нечего делать я стала изучать этимологию их названий и пришла к выводу о скудности фантазии их основателей. Вот, например, коттеджный поселок под названием «Река-Река», почему его так назвали, непонятно, забыли название реки, или решили подчеркнуть величину ее размеров? Если идти этим путем, то можно предложить и такие названия: «Луна-Луна», «Цветы-Цветы», здесь творчество Софии Ротару поможет тем, у кого фантазия напрочь отсутствует.

Или проезжаем мы в одной деревеньке улицу «1-ый поперечный просек», потом «2-ой поперечный просек», дальше «3-ий поперечный просек». Да что ж это за «просек»-то такой загадочный. Слово «просека» мне знакомо, опять же «просекко» (название вина итальянского) встречалось, а с «просеком» как-то не доводилось знакомиться.

   Прошел час, полтора, уже закончилась волшебная схема, а берегов Москва -реки было не видно. Андрей, разозлившись, решил позвонить соседу, чтобы тот по телефону сориентировал нас на местности. Оказалось, что мы проехали нужный поворот.

   Но вот мы уже на месте, которое действительно очень живописное, сосны, крутой берег, но есть пологий спуск для захода в реку и, самое главное, кроме еще трех семейств далеко от нас, никого на берегу больше нет.

   Мы распределили обязанности: мужчины занялись палаткой, а мы с Зоей с помощью насоса надували большой резиновый матрас, на котором предполагалось спать «штабелями». Я от роли «штабеля» сразу отказалась, заявив, что буду спать в машине, завернувшись «конвертиком» в плед. Все заинтересовались этим самым «конвертиком», на что я им сказала:

- Еще чего, вам расскажи, сами захотите!

Через час мы с приятельницей вальяжно развалившись на туго надутом матрасе и поедая черешню, лениво давали советы нашим мужьям, которые до сих пор не могли «укротить» палатку. Она, словно дикий мустанг, рвалась из их рук от ветра, не желая закрепляться металлическими колышками. Наконец, заглянув в схему сборки палатки, мужчины пришли к выводу, что изначально не так ее поставили. Пришлось начинать все с начала.

   Вечерело. Мы вдоволь налюбовались красочным закатом, а в животе тем не менее уже начинало урчать от голода. Чувствуя, что палатка нам попалась «неустановочная», я предложила мужчинам больше не мучиться, ветер стих, дождя не намечалось, будем спать на матрасе под звездами. И они с облегчением переключились на разжигание костра. Здесь дело пошло веселее, пригодились березовые чурочки, которые весело потрескивая, улучшили всем нам настроение, слегка подпорченное сбором палатки. Перед ужином мы дружно решили искупаться, пока еще солнце совсем не скрылось за горизонтом. Водичка в реке оказалось чудо, как приятная, так легко было плыть по течению, которое сразу же уносило прочь от места захода. И чтобы выйти приходилось прилагать усилия, чтобы не то что плыть, а даже идти. Тут подоспели и шашлыки, мы с удовольствием вонзили зубы в сочные, пахнущие дымком, куски ароматного мяса, запивая все это великолепие чудесным белорусским темным бархатным пивом.

   Наевшись, мы продолжили обсуждение темы пионерского детства:

- Давайте расскажем какие-нибудь интересные истории из детства, которые приключались с нами в походах!

- предложила Зоя.

   И мы, глядя в симпатичные языки пламени костра, устремили наши взгляды внутрь себя, вспоминая что-нибудь интересное.

   Например, муж вспомнил, как во время похода они с мальчишками нашли неразорвавшийся снаряд, оставшийся со времен войны в каком-то заброшенном немецком бункере. Надо сказать, что таких бункеров оставалось достаточно в послевоенной Латвии. И мы с одноклассниками их тоже находили, только без боеприпасов. Мальчишки недолго думая, скатили его с горки и бросили в море, где он и взорвался, никого при этом не покалечив, только доведя до истерики сопровождавших пионеров учителей.

   Мне припомнилось, как раз в месяц наша классная руководительница, одинокая дама, служившая в армии, водила нас в походы по выходным. Класса до седьмого нам это страшно нравилось, романтика костров, печеной картошки, плавленых сырков, а потом мы повзрослели, сопровождающие учителя нас стали напрягать. И вот однажды, мы тайком организовали свой поход, за что были сурово наказаны и родителями, и Советом дружины (если кто помнит такой пионерский орган самоуправления). Тут у меня пробегает мороз по коже, я с ужасом понимаю, что забыла на кухне приготовленный пакет с намытой картошкой, которую мы намеревались запечь в золе, чтобы проникнуться романтикой пионерских лет по полной программе. На ухо шепчу об этом Зойке, на что она мне также шепотом отвечает:

-Да ладно, я думаю, обойдемся, вот если б мы спиртное забыли, нам бы этого никогда не простили, почище Совета дружины было бы!

Андрей с удовольствием поведал нам о том, как ему довелось побывать однажды в «Артеке», какой красивый там был костер, как они дружно пели любимую всеми пионерами: «Ах, картошка-тошка-тошка-тошка! Пионеров идеал-ал-ал!».

- Ребята! Как же здорово здесь! Посмотрите -кругом природа, лес, река, и мы сидим у костра, ведь мы ж все приходим из природы и уходим туда же!- миролюбиво рассуждал Андрюшка, - ведь вот мы сидим, а из нас тем временем выходит весь негатив! Чувствуете?

- Так, дружок, раз на философию потянуло, думаю, пора тебе уже укладываться!- оборвала его супруга.

     Вокруг стало уже совсем темно, от затухающего костра еще шел неяркий свет, но дальше черные тени от так и не сложенной палатки, возвышающейся над нами каким-то долгостроем, а также от деревьев, гипнотически шипящих в ночи: «Усни, усни!», внушали какой-то первобытный ужас. Звезды на небе, словно в калейдоскопе, сложились в затейливые созвездия.

   Я сидела в машине, завернутая в свой секретный «конвертик» из пледа, пытаясь уснуть. Но где там! Началось ночное представление! Первыми в программе были классические исполнители, сверчки, они стрекотали серенады так дружно, что полнощекая луна, не выдержала, раздвинула верхушки мохнатых сосен, и, опершись на ладошки-тучки, с любопытством смотрела вниз, прислушиваясь к их руладам.                 Наверное первое отделение слегка затянулось, я задремала и очнулась только тогда, когда джазовый ансамбль лягушек принялся исполнять свои буйные импровизации. Луна взобралась повыше, чтобы лучше видеть модных исполнителей и, разведя в стороны тучки, и, словно циклоп, выпучила на них свой единственный желтый глаз.

   Тут ко мне присоединилась Зойка, залезая на заднее сидение, она пробормотала, что на матрасе стало как-то сыро, и сразу сладко засопела. А у меня сон, как рукой сняло. Потому что к нам пришел еще один поклонник лягушачьего джаза: серый худой лисенок. Я, увидев его сидящим у спавших на матрасе мужчин, от умиления и желания его потискать хотела позвать: «Кис-кис-кис!», но во время вспомнила, что, во-первых, лисы относятся в семейству собачьих, а во-вторых, что к людям выходят только лисы, больные бешенством. Испугавшись, что лисенок покусает, спящих и не подозревающих о нависшей над ними опасности, мужа и Андрея, я громко хлопнула дверью автомобиля. От резкого звука вскочил мой муж, а испуганный лисенок потрусил от нас прочь.

   Муж сказал, что он страшно замерз и присоединился к нам с Зойкой, устроившись на свободном переднем сидении, где был сразу же заботливо завернут мною в уютный «конвертик». Мы усиленно пытались дремать, но тут сзади вспыхнули фары подъезжающей машины.

«Вот цветомузыка!» - тоскливо подумала я. И не ошиблась. Компания молодежи, прибывшая где-то около пяти часов утра встречать рассвет, врубила свою «попсу», разбудив единственного, кто еще спал, Андрея. Тот, недолго думая, залез на заднее сидение к супруге, икая и клацая от холода зубами.

- Ребята, как же здорово! Ведь чувствуете, негатив-то из нас выходит!- продолжал бормотать он.- Ик! Ик!

-Не только чувствуем, но и слышим, как он из тебя выходит!- пошутил мой муж, вылезая из «конвертика».- Ну что, думаю, дальнейшие наши попытки уснуть бесполезны, давайте-ка кофе пить.

 И мы занялись разжиганием костра. Тем временем совсем рассвело, и было видно, как сизым дымком стелется по траве туман. Мы выпили горячего кофе, воду для которого вскипятили в котелке на костре, и который показался нам невероятно вкусным в этот момент. Солнышко, немного пококетничав, застенчиво выглянуло над крышами дач, расположенных далеко на другом берегу реки. Но оно не очень-то спешило заключать нас в свои ласковые теплые объятия. А мы уже все были насквозь мокрые из-за нависшего над землей тумана. Крупные, как слезы капли росы, лежали везде: на траве, на палатке, на машине, на матрасе и подушках.

   Постепенно становилось теплее, мы согрелись и даже искупались в реке, испуская крики, которые, впрочем, быстро потонули в грохоте музыки, которая, не переставая «долбила» из расположившегося рядом автомобиля с любителями встречать рассветы и закаты.

   День прошел в ленивой перепалке между нами и мужчинами о том, кто был выносливее и «пионеристее» прошлой ночью. Хуже всего пришлось моему непьющему мужу, его холод одолел быстрее всех.

-Конечно, - сказал он, - если б я выпил столько же, сколько вы, мне было все по барабану. А меня согревал только дым от сигарет и чад от затухающего костра. Я от него, наверное, закоптился, как лещ.

 И правда, мы все пропахли дымом от костра. Но это уже почувствовалось дома, а на природе мы продолжили наш незатейливый отдых, состоявший из купания в реке, подвижных игр, типа бадминтона и «дурачка», валяния на высохшем после росы матрасе. К вечеру, изрядно оглушенные музыкой молодежи, продолжающейся нон-стоп и устав сопротивляться сну, мы решили ехать домой. Второй такой бессонно-музыкально-ледяной ночи нам не выдержать.

- А пионеры, наверное, выдержали бы!- пристыдил нас всех Андрюшка. Как знать, как знать….

   Весь следующий день, мы, в отсутствии негатива, оставленного ничего не подозревающей природе, спали как убитые.