Духовные услады попцов.

Российское духовенство до Петра I отличалось развратом. Фактически в данном плане, конечно, полностью игнорировали не только местные законы (поскольку у церковников было свое «право»), но даже примитивные 10 заповедей Моисея.

В сущности, источник подобного стоит искать именно в том, что у попов были «пути отхода», т.е. они могли делать все что угодно, а закон был на их стороне, поскольку переход из православия в другую веру карался смертью (опять же до Петра).

Таким образом, можно заметить, что поп мог нарушить любой закон и за это его мог ждать лишь выговор со стороны церковного суда. Исключением были дела, которые касались государства. Т.е. если поп выступал против государства, то в таком случае его могли бы и убить (или заточить в монастыре). Но если поп совершал любые проступки в отношении крепостных, то за это никакой кары не было.

Совершенно очевидно, что попы этим пользовались постоянно. И хотя в первую очередь, конечно, стоит говорить о поборах, но не стоит забывать и о других «потребностях» духовенства.

В данном случае речь пойдет о разврате, т.е. о том, как «плотские потребности» давали о себе знать. Тут стоит добавить, что речь пойдет об «отношениях» с противоположным полом, но в целом, конечно, церковники, когда вступали в связь, пользовались своей безнаказанностью. Данная тема – бич своего времени, поскольку и главным попам, и даже целым соборам приходилось заставлять церковников отказаться от этой пагубной прихоти.

Поскольку явление имело широкое распространение в целом (в особенности во время т.н. «причастий» священники могли склонять к разврату), на Владимирском соборе 1274 года заявили прямо, что проблема есть и что ее необходимо решать:

"Испытати их о вещех греховных, егда в блуде содомством были будут; ли со скотиною , ли в руку согрешение, или в татьбе, разве аще не детского, ли преже поятия жены своея растлить девство, ли со многими… будет, или от своея жены законные блуд сотворил будет… Аще кто от преждереченных сих вин хотя единого ят будет,- таковые их не может быть поп, и ни дьякон ни причетник".

Так проверялся кандидат в священники, а также рядовой служитель культа. Собственно, подобная проверка это реальное свидетельство о «нравственном» состоянии общества, характерного для периода почти безграничной власти духовенства.

Интересны в этом плане и свидетельства иностранного подданного Мейерберга, который, в частности, интересовался состоянием монастырей:

"Тогда как в семействах женская половина ограждается если не стыдом, то строгим заключением, в женских монастырях не соблюдаются священные установления. Ограды женских монастырей не запираются никакими замками. Таким образом любопытный пол, не стесняясь ни какими препонами, допускает в свои обители мужчин и, по окончании службы, которая оканчивается еще до рассвета, свободно бродит по городу. Так как монастыри не берегут стыдливость и честность, то чувственность заграждает доступ каким бы то ни было увещаниям: он дает полный простор своим пожеланиям и, поддаваясь без разбора всем увлечениям, стремится в бездну бесславия, оскорбляя таким образом всякое благородное чувство и уничтожая благородное покрывало" (Преображенский.

Нравственное состояние русского общества в ХVI в. по сочинениям М. Грека. 1881, стр. 126).

Собственно говоря, здесь можно констатировать только то, что никакие церковные указы на самом деле не работали, поскольку и кары особенной не было, а суть священников и монахов той поры – это простое паразитирование. Понятно, что со временем становится скучно, и люди, которые посвящают свою жизнь Христу, предаются сладостным утехам. Как бы сказали сегодня: «все же люди». Тем более что ранее монахи достаточно часто выходили из монастырей. А адекватными таких людей (безумных монахов, которые посвятили жизнь Христу во времена отсутствия научного знания, т.е. до Петра), мягко говоря, назвать сложно.

С этой ситуацией также пытался справиться «ортодоксальный» митрополит Даниил, который отличился тем, что вместо разврата и пьянства яростно боролся с еретиками, отстаивая позиции Иосифа Волоцкого. Видимо, в ту пору все развлекались по-разному. Естественно, митрополит хотел, чтобы все служите культа были такими же, как и он, а поэтому «грозил» развратникам. Но не сказать, что уж сильно грозил, поскольку с явлением он не справился.

Митрополит наставлял, что если мысль развратная проникает, то нужно:

"бежать сонмищ лукавых, бежать мудрований плотских и собраний прелюбодейных"

Надо помнить, что обращался митрополит не к т.н. верующим, а именно к духовенству.

Наказание за прелюбодеяние достаточно мягкое:

"пост три недели, а поклонов по ста"

Митрополит также добавляет, что запрещено:

"осязати кое что от удов, яко се, или за руце кого держати, и мягкостью и гладкостью услажатися, или главу обымати, и ланите приимати и осязати, и не яко желая плотского похотения, но яко от духовные любве маяся сие творити, или от жалости на котором показая ситцевая, или забывся, и по мало малу приходит пострекание, и растет страсть и скоктание, и мокроту многажды во сне и на яве содевает" (Жмакин В. Митрополит Даниил. 1881)

Описание адекватное тому времени.

Собственно, Даниил бы позволил ввести обряд оскопления для духовенства, но вот только это запрещалось правилами. И почему-то если большую часть правил просто игнорировали, то это правило было прямо-таки основой, которую трогать ни в коем случае нельзя. В дальнейшем постоянно осуждались «своеобразные» нравы духовенства, и продолжалось все это еще достаточно долго.

Более-менее исправил ситуацию Петр Великий, который фактически самостоятельно провел церковную реформу и буквально «зачистил» церковь от многих паразитов, в том числе монахов и священников (появились монахи и попы без приходов, которые «на дороге» освящали что угодно). Подобные проступки при Петре карались куда более жестко, чем пост три недели и сотня земных поклонов, а церковные суды утратили свою силу в большей мере (за исключением незначительных и чисто религиозных вопросов). Сложно сказать, чем бы церковники занимались, будь у них снова вся власть и такое колоссальное влияние, но все же важно помнить, что неистовую и всеобщую «духовность» все же сдерживает государство, законы и общество (просвещенное).