Митрофан Иванович Днепров

Митрофан Иванович Днепров - (1881 - 1966) артист оперы и оперетты (баритон),
выпустил книгу мемуаров "Полвека в оперетте" "Искусство" 1961 г

Любопытным фактом биографии Днепрова является то, что он попал на сцену из монастырских послушников. Начав свою карьеру певчем в церковном хоре.
В своих воспоминаниях Днепров увлекательно описал свой жизненный и творческий путь.
Предлагаемый отрывок описывает первое впечатление юноши-певчего от оперы в Мариинском театре в конце 19 века.

"...На первой своей елке я получил в подарок большую коробку с надписью: «Жизнь за царя». Внутри коробки оказался «театр» с пояснениями, как надо собирать сцену и как составлять декорации. Эта игра меня заинтересовала, и часами в свободное время я составлял и разбирал картинку за картинкой. И вот однажды нашему хору сообщили, что куплены две ложи в Мариинский оперный театр на «Жизнь за царя». Малыши, как называли нас, и я в их числе, прыгали от радости.

Рассказать о том, какое впечатление произвел на меня Мариинский театр, я не берусь. Мне чудилось, что я нахожусь в сказочном дворце. А когда заиграл оркестр, я впервые познал, что такое наслаждение музыкой. Твердо помню тот самый миг, когда меня потряс впервые услышанный мощные поток изумительно красивых звуков. Какими бедными показались мне наши церковные песнопения. Однако после знакомства с Глинской и к ним я стал относиться иначе. Я часами прислушивался, как наш регент Тернов разучивает на фисгармонии духовные песнопения, как его жена занимается простыми упражнениями на рояле.

В ушах моих неотступно звучали светские мелодии. Любые сочетания звуков приобретали какое-то особое значение.
Меня стала буквально преследовать мысль об опере: как еще раз попасть в нее? И вот в какой-то праздник после обедни, которая кончалась в половине двенадцатого, я уговорил старшего товарища пойти в Мариинский театр на мой счет.

У меня был рубль. Прямо с обедни мы поехали в театр и купили два билета по 30 копеек на самые верхние места.
Шел «Евгений Онегин». Я, как говорится, совсем пропал…Заливался горькими слезами, когда убили Ленского, ненавидя за это Онегина и невероятно обрадовался, когда после дуэли занавес открылся и «Ленский» вышел раскланиваться живым и здоровым.

Так произошло мое отравление ядом искусства. Я одолевал каждого встречного рассказами о том, что я видел и слышал в театре. Товарищи удивлялись. «Мура, говорили они,- вот ты сходи в цирк Чинизелли, так это – да! А пение нам и здесь надоело!»

Своим картонным театром я стал распоряжаться, как истый режиссер. Быстро подбирая декорации, я ловко расставлял участвующих и без всяких «технических» задержек менял картины. За каждое действующее лицо я пел по печатному тексту, но на собственные мелодии. С первого раза я запомнил только начало сусанинской партии «Чуют правду» и Ванино: «Отоприте! Отоприте!...» Я с таким азартом и так часто играл в «театр», что декорации протерлись до дыр, а все действующие лица, особенно Сусанин, стали похожи на мятые тряпки. С большим сожалением расстался я с любимой игрой.

…Чрезвычайным событием в моей жизни в бытность мою певчим-дискантом был день похорон П.И. Чайковского осенью 1893 года

В этот день в Духовской церкви Александро-Невской лавры собрался весь музыкальный мир. Служба была торжественной. Гроб утопал в цветах и венках. Похоронили великого композитора на Тихвинском кладбище. Из окон нашего певческого корпуса, находившегося за стенами Тихвинского кладбища лавры, я часто смотрел на священную могилу Чайковского, на памятник композитору с изображением ангела.

Тогда я еще не думал, что буду петь Онегина…"