УРОКИ ДОНБАССА: ПОЧЕМУ РОССИЯ НЕ ГОТОВА К ВОЙНЕ НОВОГО ТИПА

УРОКИ ДОНБАССА: ПОЧЕМУ РОССИЯ НЕ ГОТОВА К ВОЙНЕ НОВОГО ТИПА

Текст публикую по просьбе моего товарища Валерия Акатова.

 Материал, безусловно интересен, и нуждается в обсуждении.

 ==

 Современная война — это схватка частных армий с народным ополчением, в которой обычные войска оказываются почти бесполезными

 Тысячи людей на Майдане пришли почтить память погибших

 Тысячи людей на майдане пришли почтить память погибших

 По Facebook гуляет текст, который сотни участников сети активно комментируют. Авторство принадлежит человеку, который представляется как подполковник запаса Василий Павлов. Имя, конечно, не имеет значения — важна компетентность автора, а она сомнению не подлежит. Опыт войн в Сирии, Ливии и на Украине показывает пугающие перспективы для России, развязать в которой гибельную гражданскую войну намного проще, чем кажется.

 ЭКОНОМИКА СОВРЕМЕННОЙ ВОЙНЫ

 Представлюcь для начала. Я подполковник запаса. Чуть больше года провел в Сирии вместе с войсками республиканской гвардии в качестве волонтера, военного репортера. Занимался съемкой и, естественно, того, как действует сирийская армия, какие проблемы возникли и...

 Я уже озвучивал ранее и хотел рассказать, чтобы обсудили люди, которые, может быть, не связаны с данной темой плотно, но со стороны посмотрели бы на возможные угрозы на основе сирийского опыта, угрозы, которые могут возникнуть у нас. Взглянуть на актуальность проблем на основе ливийско-сирийского, а сейчас уже на основе ливийско-сирийско-украинского опыта.

 Один из военных наших теоретиков сказал: «Сегодня российская военная наука не дает нам четкого понимания того, что из себя может представлять сегодняшняя война. Поэтому мы будем готовиться к чему-нибудь». В двух словах где-то так.

 На самом деле, если военная наука нам такого ответа не дает, то это очень печально. На самом деле ответ этот есть — абсолютно понятно, какого типа война наиболее вероятна сегодня.

 онцепция современной войны сегодня абсолютно изменилась, и вызвано это следующими причинами: развитие противостояния СССР и США привело к тому, что средства поражения постоянно совершенствовались и усложнялись. Возникла ситуация, когда средства поражения стали стоить дороже объектов поражений и война в том виде, [в каком она была] в советское и постсоветское время, война с помощью высоких технологий и армий высокого уровня не выгодна.

 Думаю, все согласятся с тем, что война — экономическое понятие, она имеет экономические корни. В результате войны любая сторона пытается достигнуть какого-то результата, который можно будет затем конвертировать в экономику. И сегодня ситуация такова, что современная армия при агрессии против какого-либо государства не способна с приемлемыми затратами победить. Потери агрессора, даже не говоря уже о том, что возможен ответный удар — оружие массового поражения у нас широко распространенно, которое однозначно сделает потери неприемлемыми, — даже агрессия сильной страны против слабой экономически невыгодна. Потери настолько велики (экономические именно), что весь смысл войны теряется. Это показала Югославия, где НАТО понесло расходы такие, как будто оно проиграло войну. Пример: около 2 тысяч крылатых ракет, боле 3 тысяч самолёто-вылетов не смогли уничтожить хиленькую ПВО Югославии. Войска НАТО не смогли начать [наземную] операцию до того, как политическими способами эта проблема не была решена. «Сколько стоит крылатая ракета? Где-то миллион долларов, а сейчас, наверное, десять». — «Точно не знаю, но где-то так. Бронетранспортёр, подбитый такой ракетой, стоит где-то 300 тысяч.... Они могли победить, но последствия такой победы свели на нет результат».

 УРОКИ ДОНБАССА: ПОЧЕМУ РОССИЯ НЕ ГОТОВА К ВОЙНЕ НОВОГО ТИПА

 ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЕ АРМИИ ПОБЕЖДАЮТ

 И поэтому была создана концепция нового способа ведения войны — террористическая война с помощью дешёвой массовой силы, нанимаемой на месте и в сопредельных государствах. Тысяча необученных боевиков дешевле одного подготовленного солдата с современными средствами ведения войны. Джевелин (FGM-148 Javelin — американский переносный противотанковый комплекс) стоит как тысяча боевиков. Урон от тысячи боевиков явно превосходит урон от такого комплекса.

 Террористические армии дёшевы, массовы, эффективны, плюс нет возможности нанести ответный удар. Потому, что террористическая армия никому не принадлежит, не по кому наносить удар. Все знают хозяев армии, кто её спонсирует, но формально претензий никаких не предъявить. Такая террористическая война складывается из нескольких компонентов.

 Снижение жизненного уровня сопредельных стран и создания в них точек нестабильности, мест, где можно набирать боевиков, где конфликт вялотекущий позволяет проникать через границу, где оружие на руках у населения. И это позволяет на границе государства создать постоянно действующий источник боевиков. Снижение жизненного уровня в соседних странах приводит к снижению стоимости боевиков. Развязывание религиозной или национальной истерии, работа СМИ и затем спонсирование и обеспечение оружием. Украина на самом деле на мой взгляд подходит по параметрам и по происходящему в ней как страны подготовки в ней плацдарма. Мы видим, что сейчас происходит на Украине. Вот этот сам процесс и был задачей [целью].

 То же самое в Сирии. Всем абсолютно понятно, что боевики победить не могут. Но это не цель — победить. Цель — это нестабильность, сам процесс войны. У нас в качестве источника живой силы могут быть гастарбайтеры (если у них жизнь не задалась — там не нашёл себя, и здесь тоже), местные прибывающие ваххабиты. Ваххабизм, к сожалению, у нас стал сильно продвигаться — это течение, которое не признаёт полутонов, они готовы умирать на самом деле. Плюс огромным подспорьем возможному агрессору будут вернувшиеся из Сирии наши боевики из Чечни. Они однозначно говорят о том, что в Сирии они готовятся к войне здесь. И националисты, как ни странно, русские. Потому что они будут источником, скорее всего, создания столкновений и как «мясо» для противоположной стороны.

 Мне очень многие говорили, что у нас такое невозможно, как в Сирии, потому, что у нас нет такого массового ваххабизма. Но вот на Украине оказалось возможным развязать войну в короткие сроки с минимальными затратами. У нас повод найти всегда можно. Совершенно без разницы — религия это, национальный вопрос, экономика или другое. Повод это всего лишь повод, а «мясо» для неё всегда найдётся.

 Чем опасна террористическая война в отличии от обычной? Если в обычной войне армия воюет против армии, то в террористической, где цель не победа, а сама война — боевики воюют против населения. И ни одна армия мира защитить своё население от боевиков не в состоянии. Всё армии, абсолютно все — не имеет значения ни уровень развития государства, ни технические возможности — все армии предназначены для того, чтобы противостоять такой же армии.

 Небольшой пример. Тысяча боевиков в Джобаре способна занять территорию, для выбивания с которой их необходимо не менее 50 тысяч солдат. Почему? Как армия может защитить население? Это надо защитить каждого человека на этой территории. Нужно надежно оцепить эту территорию так, чтобы боевики не прорвались (а боевики могут напасть/прорваться с любого направления), и насытить войсками территорию внутри. Т.е. ни одно государство не способно содержать армию, способную защитить более одного-двух населённых пунктов одновременно от боевиков. Если привлечь все вооружённые силы России, то они смогут защитить Москву — насытить её войсками так, что боевики не смогут действовать. Или Ленинград. Или Новосибирск плюс Хабаровск. Всё!

 Многие удивляются — почему армия Сирии уже дошла до 600 тысяч и не в состоянии победить. Армия не способна победить в этой войне потому, что задача обороны всех населённых пунктов одновременно невыполнима. А боевики в отличии от классической армии могут атаковать несколько любых пунктов в любое время и при этом одновременно. Если при наличии фронта [в классической войне] есть линия соприкосновения, то в случае террористической войны вся территория страны полностью является линией фронта.

Никаких войск принципиально не хватит.

 Норд-Ост показал нам, что 20 практически невооружённых боевиков (лёгкое стрелковое оружие) в течении трёх суток уничтожались практически всеми контртеррористическими силами страны. При этом были жертвы населения. [А ведь] кинотеатр — это не самый сложный в плане очистки объект. Жилой дом куда сложнее проблемы вызывает. Если таких групп будет, допустим, 50 (а тысячу человек это элементарно набрать), то они смогут мало того, что парализовать такой город как Питер (ну, на Москву, может, 1,5 тысячи нужно), плюс уничтожить огромное кол-во населения, и без разрушения объекта их нападения их уничтожить нельзя.

 Примеры в Сирии очень наглядны — там, где армия пытается самостоятельно уничтожать боевиков, город в результате всё равно сносится. Ещё со времён Великой Отечественной войны известно, что город взять нельзя, если он обороняется, пока он не разрушен. Все города или сдаются, чтобы избежать разрушения — противник отступает, видя преимущество [противоположной стороны], или разрушаются. Сталинград, Берлин — яркие примеры городов, которые оборонялись.

 В случае с террористами всё ещё намного сложнее. Потому что их задача — терроризировать местное население, им не нужно вступать в противодействие с армией, наоборот, они пытаются этого избежать. Их цель — безоружные граждане. А милиция у нас является объектом, который поможет боевикам. (Я всё на примере Сирии рассказываю). Где боевикам взять оружие? Им нужно минимальное вооружение, с которым они атакуют участки милиции, которые не защищены абсолютно. Набирают оружие там. Затем они с этим оружием атакуют армейские склады, которые находятся в тылу и поэтому не защищены, набирают тяжёлое вооружение. Т.е. даже без внешней подпитки в течении нескольких суток любая террористическая армия способна вооружиться. Ни армия, ни милиция, ни контртеррористические подразделения справиться не в состоянии.

 ЭЙ, ТАМ, НАВЕРХУ! ОЧНИТЕСЬ! СОЗДАВАЙТЕ ОПОЛЧЕНИЕ!

 Решение есть, но к сожалению, очень сложно [довести его до сознания принимающих решения]. Не знаю причины, по которой об этом никто не говорит, и никто не думает об этом среди нашего командования. Но Сирия явно показала, что единственный вариант защиты населённых пунктов — это наличие в них ополчения. Только ополчение, опирающееся на армию, способно обеспечить защиту населённых пунктов.

 Что подразумевается под ополчением? Это не гуляющие по улицам мужики с автоматами. Как сделано в Сирии? Это гражданские люди, большинство из которых служило в армии (хотя это не обязательно), которые знают, как связаться с командиром в случае чего. Командир — это офицер армейский. Действующий или в запасе. Он периодически их собирает (они знают друг друга), слаживает их. При этом они живут обычной мирной жизнью. Они знают сигнал, командир знает, где получить оружие. Преимущество таких отрядов перед армией и боевиками в том, что они все воюют, в отличии от армии, на своей территории, которую знают. Отряд ополчения не должен постоянно быть в боевой готовности, но он должен иметь возможность собраться, быть управляемым и иметь координацию с силовиками. Нет ни одного случая, когда нападение бандитов в Сирии было предотвращено там, где не было взаимодействия ополчения с силовиками.

 Если ополчение действует самостоятельно, без взаимодействия с силовыми структурами, то это бесполезно. Пример атаки деревни: у них был отличный отряд, но тысяча жителей круглосуточно может выставить не более 10–15 человек — им нужно работать, им нужно спать. И группа боевиков в 100 штыков его опрокидывает. А если боевиков 2 тысячи, то они даже не замечают такого ополчения. Задача ополчения — не армейская функция остановить противника на линии фронта, задача — как можно быстрее блокировать противника, который уже ворвался, прекратить его «распространение» и уничтожать методами контрпартизанской борьбы (если считать, что боевики/бандиты действуют партизанскими методами). А армия нужна только для того, чтобы поддержать огнём, потому что мощность армейских сил, понятно, значительно выше. Т.е. в основном действуют ополченцы и у них на плечах сидит армия, достреливающая бандитов. Только при такой организации реально боевики боятся входить или очень быстро уничтожаются. В остальных случаях, к сожалению, имеем только отрицательный опыт.

 «Взрыв троллейбуса не наносит большого ущерба». — "Взрыв троллейбуса — это мелочи. Террористическая война — это несколько иное. Взрыв троллейбуса — это разовая акция. Это не имеет значения в качестве угрозы. А вот если одновременно в 10 городах по 30-50 террористических групп просто начинают уничтожать население... Вот многоэтажный дом. Группа идёт, выбивает двери и расстреливает население. Где не выбиваются двери, там из гранатомёта. За два часа такой дом будет вырезан. Весь. Перешли в следующий дом. Представьте 50 таких групп в Питере, которые тупо идут и уничтожают население.

 Уязвимость очень высокая. Вот спрашивают, почему в Мариуполе не создалось ополчение? Граждане реально не способны самоорганизоваться в боевую, боеспособную структуру. Они могут организоваться в толпу, которую 100 организованных боевиков расстреляют, независимо от наличия у граждан оружия. Ополчение отличается от толпы тем, что командир их собирает, производит боевое слаживание, стрельбы, заранее определяет, как они действуют на местности в различных конкретных ситуациях. Проводят обучения азам.

 Население самостоятельно не способно организоваться. Под управлением армии (силовых структур) до начала боевых действий может. В этом и проблема. Когда начинаются боевые действия, тогда уже поздно организовывать что-либо. Во-первых, нет времени на обучение, слаживание, на взаимодействие с внешним управлением (командованием). Во-вторых, если в населённом пункте уже появились боевики, то они не дадут создать ополчение. Они не дадут собираться, тренироваться. Только собрались двое — одного тут же застрелил снайпер. Они [боевики] очень жёстко действуют".

 «Что хотят неидеологизированные боевики, не ваххабиты?» — «Денег. 50 долларов в месяц. Некоторые 100. Совсем мечтатели — 150».

 ДАЖЕ 100% РЕЙТИНГА ГЛАВЫ ГОСУДАРСТВА ОТ БОЕВИКОВ НЕ СПАСУТ

 «Хотел перенести разговор на Россию. Вы исключаете такую ситуацию для России? Или у нас гарантированно состоится?» — «Я не оракул. Но вероятность высока. Я считаю, что всё идёт к этому. По крайней мере, происходящее в мире явно показывает, что война уже началась. На мой взгляд».

 «С Россией?» — «Да, мировая война уже началась. События на Украине оцениваю как подготовительный этап вторжения. Один из [вариантов]. Не говорю, что прям завтра...»

 «Т.е. сценарий предполагается такой же?» — «Я думаю, что да. Он успешно [себя зарекомендовал]».

 «Путина поддерживают 80%...» — «Асада тоже поддерживают 80%.»

 «Превентивные меры типа „закручивания гаек“, которые мы наблюдаем в России... законы о высказываниях против отечественной войны или об отделении от России... Если население не поддерживает боевиков...» — «Они абсолютно неэффективны. В Сирии население не поддерживает боевиков. Боевики не спрашивают население, что оно там поддерживает или нет. Они приходят и грабят его, убивают. Никакая поддержка населения боевикам не нужна. Они приходят убивать население. Боевикам не нужно менять власть. Им не нужно завоёвывать страну. Суть террористической войны в том, чтобы уничтожить страну, как экономическую единицу. Цель войны — хаос, а не захват страны. Террористическая война — самый быстрый и дешёвый способ уничтожения страны. Ждать, пока Россия сама развалится, никто не хочет, хотят сейчас получить результат. Сирия, может быть, тоже когда-нибудь „сама бы развалилась“. Но никто не хочет ждать ни тысячу лет, ни сто, ни десять».

 Концепция террористической войны применима не только для маленьких стран. Сирия, например, 25 миллионов населения. Украина — 45. Достаточно большие страны. Суть террористической войны не в завоевании, а в разрушении. Потому что разрушенная страна является приемлемой целью. Просто физическое разрушение экономики. Чтобы это стало ничейной безхозной хаотизированной территорией.

 События на Украине меня ужаснули не столько из-за жертв, сколько из-за проводимого сценария, что подтверждает мои самые худшие опасения — подготовка ведётся и вероятность [развязывания террористической войны против России] очень велика. Как мы отреагируем? Время ещё есть, но... Недавно ещё я думал, что у нас года 3 или 4... Сейчас я не знаю, прогнозировать сложно, на Украине ещё не закончилось, не знаю как там будут развиваться события.