— Н-нет, — неуверенно ответил он. — Давайте вы лучше скроете мое имя. Напишите, что я офицер. А то я вам наболтал, а потом что? На пенсию?
Наш разговор он начал с угроз в адрес России. А я хотела поговорить о бойцах самообороны, которые, как мне казалось, находились не в той физической форме, чтобы принимать участие в боевых действиях. Тогда мне казалось, и кажется до сих пор, что новая киевская власть хотела избавиться от боевого крыла Майдана, хотела, чтобы та уехала на восток и там бы и осталась, войдя в состав «небесных тысяч».
— Я не хочу быть начальником похоронной команды, — говорил генерал. — Я не хочу рисовать на их крестах трезубцы. И считаю, что не имею права забирать у людей жизнь. Я просто воспринимаю все так, как оно есть. Я военный человек, и если надо будет воевать, я буду воевать.
— Я понимаю, зачем вы меня позвали, — чтобы передать эти слова в Россию через меня, — сказала я, когда он в очередной раз перешел на угрозы.
— Проблема в том, что вы не внушаете страха.
— Как вы догадались?
Догадаться было несложно. У Кульчицкого оставалось много друзей в России — из военных, бывших сослуживцев, — и если бы я встретила его в таком же кабинете где-нибудь в России, то воспринимала бы его как российского военного. Он ничем от них не отличался. Как не отличались и ветераны Афганистана, в палатке которых на Майдане я провела полдня. Все они начинали с угроз в адрес государства, которое в этот момент считали вражеским, но потом давали понять: страну, в которой прошли их детство и молодость, они до сих пор любят.
— А вы мне звоните, когда будете в Киеве. Я уверен, мы с вами еще встретимся, и я вам чем-нибудь помогу. А пока не уходите так быстро, поговорите со мной еще.
Два дня назад я обнаружила в почте сообщения, в которых коллеги-журналисты просили меня либо прокомментировать смерть генерала, либо передать им исходники интервью. Для того чтобы создать образ врага, были взяты те цитаты, в которых Кульчицкий угрожал России. Но ведь было и много другого. Например, он рассказывал, что созванивается с российскими военными и те называют его братом. Мой текст можно воспринимать только целиком, не разбирая его на части, которые удачно встраиваются в стену пропаганды, разделившую наши народы. Генерал — человек, не имевший выбора в сложившихся обстоятельствах. Кульчицкий — генерал Украины. Страна отдала ему приказ. Он выполнял его.
Уехав от него в тот день, я вернулась на базу «Барс». Вошла в палатку к бойцам самообороны. Посередине стояла железная печка. Рядом сидел солдат, обхватив голову руками.
— Сейчас пройдем обучение, — заговорил он, — а потом вернемся на Майдан и будем ждать решения нашего правительства: может, они нормально как-нибудь все с Путиным решат, чтоб без войны. А так опыта воевать у меня нет. Да и где его взять, если я пять лет в шахте?
Комментарии
Угрозы Кульчицкого - экстремизм и поджигание войны. Ахмедова оправдывает это. Оправдывает верность несуществующей нации и нелегитимному государству, которое стремится к репрессиям в отношении жителей половины своих регионов. Эдакий англофашистский принцип верности своей стране при любых обстоятельствах. К слову, "герой" Кульчицкий еще и изменник веры. Потом подобные журналисты еще и воют о подавлении свободы слова.
Я не могу судить о человеке исходя из одного интервью, взятого в сложной, военной ситуации. Судя по Википедии очень образованный человек.
Кульчицкий - один из разжигателей - был. Впрочем, как и Пу, предающий по-гэбистски юго-восток.
----------------------------------------------
ДУРАК генерал и все кто так рассуждает и оправдывает! ВОЕВАТЬ нужно с внешним Врагом, а не быть КАРАТЕЛЕМ СВОЕМУ НАРОДУ! Офицерскую Честь растеряли и еще оправдываются!
Не нравятся мне все эти лирические сопли. Сдох? И чёрт с ним. Хороший бандеровец - мёртвый бандеровец. Побольше бы таких.
но это о другом.