Профессор Димитрий Кономос: Как появились первые христианские песнопения

Профессор Димитрий Кономос – известный византолог и музыковед. Родился в 1947 г. в Сиднее (Австралия) в греческой семье. Получил докторскую степень по средневековому музыковедению в Оксфордском университете. После окончания университета профессор Кономос читал лекции по истории музыки и экологии гимнографии в разных университетах мира.

Опубликовал большое количество книг и статей по византийскому и славянскому распевам, гимнографии, литургии, православию, окружающей среде и мифологии (российской и африканской).

На данный момент Димитрий Кономос является внештатным профессором в университетах Оксфорда, Лондона и Ганновера.

В 1995 г. был избран президентом Всемирной федерации православной молодежи «Синдесмос». Является руководителем секции охраны окружающей среды во Всемирном Совете Церквей.

В 2000-х гг. был консультантом британской королевской семьи по вопросам Православия.

В настоящее время проводит исследования по связям между древней еврейской духовной музыкой, раннехристианскими музыкальными традициями, диалектами и латинской литургической музыкой. Является прихожанином и певчим в храме в честь Святителя Николая Чудотворца в Оксфорде (Московский Патриархат).

Тема нашей лекции – раннехристианское и византийское церковное пение. Ранний византийский период – IV–IX век, средний византийский период – IX–XV век, и, начиная с XV века – поствизантийский период.

У многих вызывает удивление, когда я в своих лекциях говорю о том, что раннехристианская церковная музыка не была древней практикой, в то время, что люди не пели в церкви так, как мы привыкли.

Когда я говорю об этом, я не имею в виду стиль музыки, ее звучание, аранжировку или какие-то другие акустические качества, я лишь обозначаю тот факт, что в то время, когда христиане начинали прославлять Господа, богослужения не сопровождались музыкой. Музыка появилась в церкви в результате большой уступки в сторону церковных властей. Она была принята во всем мире, и полностью одобрена лишь к V веку.

Простота древнего богослужения на Святой земле

До нас дошел написанный более 1600 лет назад рассказ о богослужениях на Cвятой земле. Его автором является паломница Игерия. Она была монахиней, паломницей из Галлии, которая около 381-384 годов совершила паломничество на Святую землю. Она вела дневник и тщательно записала свои впечатления от воскресной службы в Иерусалиме. Здесь, на слайде вы видите страницу из дневника Игерии, вот, что там говорится:

«На седьмой же день, то есть в воскресенье до пения петухов собирается все множество народа, какое может быть в этом месте, как бы в Пасху, а как только пропоет первый петух, тотчас входит епископ и входит в пещеру Воскресения, открываются все двери, и весь народ входит в пещеру Воскресения.

Там уже горят бесчисленные лампады. Как только войдет народ, кто-либо из пресвитеров поет псалом, и все отвечают, затем произносится молитва.

После этого поет псалом кто-либо из дьяконов, и подобным же образом произносится молитва. Поется третий псалом кем-либо из клириков, произносится третья молитва, и совершается поминовение всех. После пения этих трех псалмов и произнесения трех молитв, в помещение пещеры вносятся кадильницы, так что вся базилика Воскресения наполняется благоуханием. И тогда епископ становится во преграду, берет Евангелие и, подойдя к дверям, читает о Воскресении Господнем.

Когда начинается это чтение, все поднимают такой крик и стон, проливается столько слез, что даже самый бесчувственный человек не может не быть тронут до слез, припоминая, что Господь претерпел за нас столько страданий. По прочтении Евангелия епископ выходит при пении песни ко Христу, и весь народ идет с ним. Там снова поется один псалом и произносится молитва. После этого он благословляет всех верных, и бывает отпуст».

Здесь показана простота службы, и ничего не сказано о том волшебстве звуков, которыми сопровождалось православное богослужение более позднего времени. Порядок был таков – читался псалом, потом ответ был всей общины, и читалась молитва. Пели лишь однажды, это был очень простой способ.

Сейчас нам тяжело это представить, но это было так, потому что в те времена не было осмогласия. Сегодня, так как у нас есть система осмогласия, и мы располагаем октоихами, мы не представляем себе, как можно совершать службы без них. Отсутствовала не только система осмогласия, но и музыкальные ноты. Не было способа, чтобы записать музыку.

В те времена никто не приходил в храм с мыслью послушать хор или насладиться последним музыкальным сочинением на слова песнопения «Величаем». Однако верующие знали, что им придется петь за богослужением, это был относительно несложный тип пения, ему легко было научиться, и такому пению легко было внимать.

В подобном неформальном контексте роль музыки в раннехристианском богослужении становится совершенно ясной – она подчеркивала смысл богослужебных текстов. Пение общины было ответом на слова священника или диакона. Музыка побуждала людей к молитве, а не отвлекала от нее.

Подобно тому, как задачей фресок и икон никогда не было украшение церковного здания, так и духовная музыка никогда не предназначалась для украшения литургии.

Сегодня музыка действительно плотно вплетена в ткань православного богослужения. Никто не стал бы рассматривать вопрос об удалении или сокращении духовных песнопений. Многие веские доводы говорят в пользу сохранения церковной музыки и придания ей такой формы, которая соответствовала бы эволюции, естественной эволюции литургии.

Трактат епископа Никиты о пользе гимнов

Примерно в то же время, когда Игерия посетила Иерусалим, появился еще один документ, рассказывающий нам о раннехристианском церковном пении. Он был написан епископом Ремесийским Никитой.

(В IV веке Ремесиан был римской провинцией, а сегодня это сербский город Бела-Паланка).

Епископ Никита является автором небольшого трактата (370 год) о пользе гимнов. В этом трактате он противопоставляет светскую музыку духовной.

Этот малоизвестный текст, который может быть полезен регентам и певчим любой эпохи, является важным свидетельством в развитии исполнительного искусства во времена раннего христианства. Кроме того, читая этот текст, мы обнаруживаем, что сегодняшние проблемы в церковной музыке далеко не новы.

«Может ли быть радость больше той, которую мы испытываем, услаждая себя псалмами и питая себя молитвой и чтением из Священного Писания?

Подобно гостям за столом, наслаждающимся разнообразием блюд, наши души наслаждаются пиршеством при чтении Священного Писания и песнопениями. Однако, братья, будем угождать Богу пением со вниманием и бодрствующим разумом, не отвлекаясь на праздные разговоры. Мы должны петь не только голосом, но и разумом, мы должны думать о том, о чем поем, дабы не лишиться плодов своих усилий из-за отвлекающей болтовни и посторонних мыслей.

Манера нашего пения и мелодии должны быть подобающе религиозными, наше пение не должно являть театрального страдания, но в своем музыкальном течении должно выражать христианскую простоту. Ничего театрального не должно быть в нем, церковное пение должно побуждать слушателей к раскаянию.

Конечно, пение ваше должно быть слаженным, без диссонирующих звуков, в то время, как одним не следует чрезмерно медлить, другим не стоит спешить. Не должны одни петь слишком тихо, а другие – повышать голос. Напротив, каждый из вас должен встраивать свой голос в гармонию хорового звучания, а не выставлять его на манер кифары, словно непристойно хвалясь им.

Никто не должен петь неподобающе громче или медленней остальных, как будто тщеславно выставляя себя напоказ или ища уважения. Вся служба должна проходить в присутствии Божием, а не с целью угодить людям.

Что касается созвучия голосов, то образцом и примером для нас служат три святых отрока, о которых пророк Даниил говорит: «Тогда сии трое, как бы одними устами воспели в печи и благословили и прославили Бога: благословен ты, Господи Боже отцов наших» (Дан: 10:51-52).

Вы видите, что для нашего наставления нам говорится о том, что три отрока смиренно и свято восхвалили Бога единым голосом, так давайте и мы все будем петь вместе, как бы единым голосом и в одинаковой манере соразмерять свои голоса. Если кто-то не может петь в гармонии с другими, ему лучше петь приглушенным голосом, чем заглушать других, так он участвует в литургии, не мешая пению общины.

Не все, конечно, обладают музыкальным голосом, способным вливаться в общий хор, однако если голос ваш не резок, он подарит радость всем нам и послужит источником назидания для слушающих нас, и наше единое славословие будет угодно Богу. Никто не должен молиться громким голосом, дабы не помешать читающему Священное Писание. Если случится так, что вы войдете в храм во время чтения Священного Писания, просто помолитесь Господу и сотворите крестное знамение, а затем внимайте тому, что слышите».

Мы можем лишь надеяться на то, что в 377 году епископу Никите успешнее, чем его предшественникам в последующие столетия, удавалось добиваться единства в исполнении хора. Из его наставлений мы можем извлечь следующие факты.

Первое. Пение всей общиной было нормой. Несомненно, это было псалмопение, на которое верующие отвечали стихом или антифоном, желательно в лад и в унисон, при этом все, не отвлекаясь, думали о смысле того, что поется. Ни регент, ни иной руководитель не упоминаются. Однако другие ранние источники свидетельствуют о том, что были люди, ответственные за деятельность хора и в то время.

Второе. Пение псалмов перемежали чтениями из Священного Писания, как о том писала Игерия. Верующие должны были внимательно слушать, не произнося вслух свои личные молитвы, дабы не отвлекать других.

Третий момент. Интересно, что епископ Никита разделяет манеру исполнения для театра и для храма Божьего. Одна, по его словам, предоставляет мучение, другая же порождает раскаяние. Наставления епископа Никиты не относятся к музыке, как к таковой. Они касаются лишь манеры исполнения. Одна манера пригодна для театра, другая – для церкви. Мы сегодня можем спросить себя – а проводится ли сейчас подобное разделение?

Обратите внимание на предупреждение не раздражать других своей громкой молитвой. О том же будет говорить епископ Арльский Кесарий в период с 503 по 542 год. В своей 72-й проповеди он убеждает верующих молиться молча, тихо. Вот, о чем писал епископ Кесарий: «Если человек хочет молиться вслух, он, как кажется, лишает плодов молитвы тех, кто стоит рядом с ним. Слышны должны быть лишь стоны, вздохи и стенания».

Я упоминал слова Игерии о криках и стонах, очевидно, эти проявления религиозного чувства представляли собой определенную богослужебную проблему в Средние века, так как в те дни люди еще не были заражены западной сдержанностью и вежливостью, которые принимаются за норму поведения в большинстве стран современного мира. В Средние века в храме молились вслух, вздыхая, стеная и плача.

Истоки раннехристианских распевов

Вплоть до IX века музыкальные знания передавались в устной форме. Мы не располагаем непосредственной информацией о церковной мелодии первого тысячелетия истории христианства. Иногда отцы Церкви могли упоминать что-то о музыке, однако это происходило случайно, а не намеренно. Однако до нас не дошли никакие работы, посвященные церковной музыке, помимо того, что мы прочитали у епископа Никиты. В первом тысячелетии не было музыкальных рукописей. Нотация была не нужна, так как мелодии были достоянием всех верующих и были хорошо известны.

Однако, основываясь на косвенных свидетельствах, я полагаю, что истоки раннехристианских распевов отчасти можно найти в музыке иудейских домашних ритуальных торжеств, и отчасти в сирийской музыкальной практике.

Обе эти традиции были частью культурной жизни эллинистического востока. Существует мнение о том, что иудеи принесли музыку в синагогу. Однако, поразительно, что мы не располагаем никакими свидетельствами о том, что в синагогах пели.

Мы думаем о синагоге как об иудейском храме. Однако до 800 года синагога ничем не напоминала храм. Евреи собирались в синагоге, слушали чтения из Ветхого Завета, произносилась проповедь, однако не было молитв и не было музыки, даже псалмопения. Религиозное пение происходило дома.

Подумайте о Тайной Вечери! Это то, что происходило в домашней среде. Там была семья. Они вкушают священную пищу, а в конце поют псалом. Это была домашняя практика для пятницы вечера. Поэтому мы не можем сказать, что музыка синагоги повлияла каким-то образом на раннехристианскую музыку просто потому, что никакой музыки в синагоге не было.

Если мы обратимся к еврейским исследователям и музыковедам, они ничего не говорят о музыке или молитвах до 800 года нашей эры. Конечно, в храме Соломона было какое-то псалмопение, особенно, когда праздновали исход, когда закалывали агнца. Пели 118-й псалом.

Итак, иудейские домашние торжества, сирийская практика – это и есть истоки раннехристианского церковного пения.

Конечно, в современных синагогах поют и читают псалмы, есть регенты, и читаются молитвы, однако все это появилось уже после 800 года. А на Западе даже есть органы. Удивительно, но влияние шло в обратную сторону – от христианства к иудаизму.

Конечно, за богослужениями пели и до IV века, однако в то время музыка не была важной составляющей богослужения. Пела вся община. Исходя из собранных нами данных, мы можем заключить, что музыкальный стиль и функции музыки были столь разнообразны, сколь и структура до византийских богослужений.

До IV века епископ мог добавлять какие-то молитвы к основному корпусу молитв, которые начинались после «Милость мира». То есть и молитвы были спонтанными, и музыка была столь же стихийной и спонтанной, то есть не было осмогласия, не было системы.

Апостол Павел очень мудро подошел к вопросу об участии женщин в богослужении. Он предложил, что если женщина происходит из языческой традиции, в которой было принято женщинам участвовать или петь за богослужением, она может продолжить это делать. Если нет, то ей лучше запретить это делать.

Так, в греческой языческой традиции было запрещено участвовать женщинам в прославлении богов, а на Руси – ситуация была обратной.

Так и сейчас — даже сегодня в Греции не может быть женского хора, а в России – редко можно встретить хор без участия женщин.

Первые гимнографы

Монашеская среда IV века породила первых и прекраснейших гимнографов и музыкантов: Романа Сладкопевца, Иоанна Дамаскина, Андрея Критского и Феодора Студита. Именно из монашеской среды вышли создатели сложной музыкальной нотации, которая позволила сохранить переписчикам изысканные музыкальные традиции средневекового востока.

Минуту назад я вам говорил о том, что все было спонтанно, молитвы были спонтанными, не было нотации, а сейчас я вам говорю о том, что все было уже зафиксировано. Это сделали монахи.

Конечно, музыка встречала и неприятие в монашеской среде, особенно в среде египетских монахов-пустынников. Они думали, что пение происходило так: ты стоишь в своей келье и рычишь, как бык. Но не все монахи думали так.

Пению легче было утвердиться в городских храмах. Хотя монахи и говорили, что пение губительно для души, это не говорит о том, что они совсем не пели. Они отвергали мирскую музыку, возражали против выставления себя напоказ в музыке, исполнения не библейских песнопений и припевов. Однако импульс использованию музыки в храме дали еретики. Да, была и польза от них.

О пользе от еретиков

В III-IV веках ариане и другие раскольнические группы проводили факельные шествия по улицам Константинополя. Они сочиняли еретические гимны и перекладывали их на популярную в то время музыку, исполняли их публично на Константинопольских форумах.

Конечно, массам нравились эти песни. Однако посредством этих песнопений еретики могли проповедовать свое учение. Конечно, православные епископы были расстроены этим. Они решили победить врага его же оружием. Они взяли популярные мелодии, но на них положили правильные определения и тексты Халкидонского собора. Так они могли распространять православное учение, а не еретическое.

По определению III Вселенского собора Лаодикийского запрещалось в храме петь что-либо помимо библейских песнопений, то есть вы могли петь псалмы, «Величай, душа моя, Господа», и «ныне отпущаеши», потому что это библейские тексты. Почему? Церковь не могла точно сказать, являлся ли поэт, который писал эти гимны, православным, не было ли чего-то еретического в его текстах, то есть она не могла контролировать этот процесс сочинения.

Однако благодаря арианам в IV и V веках Церковь была вынуждена нарушить это правило. Православные тексты были положены на музыку и получили распространение в народе.

Брался новый текст – и перед этим текстом, и после этого текста – шли какие-то библейские тексты, которые бы оправдывали существование этого нового песнопения.

Когда мы читаем Ветхий Завет, мы всегда ищем в нем каких-то прообразов Нового завета. Поэтому шел сначала текст псалма, а затем какой-то новый текст, который объяснял бы текст псалма в христологическом плане.

Таким образом, в идеале этот новый текст придавал бы художественное выражение или объяснял бы смысл библейского текста. Подобные ситуации мы видим в православном богослужении и сегодня. Есть стихи псалмов, указывающие на новозаветные события, поэтому можно написать какую-то свежую поэму, которая бы объясняла смысл библейского текста, предлагала ее толкование или придавала бы художественное выражение.

Так появился термин «тропарь», который происходит от греческого слова, означающего «украшать, придавать художественное выражение».

Посмотрим на пример. Слово «благовестие» встречается в псалме. Поэт берет это слово, включает его в свою поэму.

«Благовествуйте со дня на день спасение его», – это цитата из псалма. Что это за благая весть? Это голос, которым архангел Гавриил благовествовал пресвятой Богородице. Это благовестие, которое возвестил ей Архангел. По-гречески благовестие «евангелисмус».

Следующая цитата из псалма: «Сниде яко дождь на руно, яко капля, каплющая на землю». Это Святой Дух, который сошел на Деву Марию, дабы возможным стало воплощение Христа. Здесь мы видим два разных примера, как тропируются тексты из псалмов. В православных богослужениях, в православной гимнографии есть много других примеров, я уверен, что вы о них знаете.

Как звучала музыка? Как я уже говорил, до 800 года нотация не существовала. Ни для духовных песнопений, ни для светских произведений, ни для инструментальной музыки. Поэтому мы не можем сказать ничего определенного о том, как звучала церковная музыка.

Если мы обратимся к народной музыке, к примеру, мы увидим, что она передается из уст в уста. То же происходило и с текстами песнопений и с музыкой песнопений. Первые песнопения представляли собой небольшие переливы мелодий, которые были известны всем.

Само слово «сочинение» во многих языках означает соединение чего-то вместе. Именно это композиторы, по сути, и делали. Для своих аранжировок, каких-то корректировок и стилизаций они выбирали кусочки и музыкальные фразы из мелодий, которые жили в памяти общины на протяжении столетий. Когда появлялась такая, так называемая «новая мелодия», она не была совершенно свежа и оригинальна. Чаще всего она представляла собой уже существующий вариант уже существующих мелодий. Интересно, что английское слово originalимеет в основе слово «исток».

Если мы говорим о чем-то, как об оригинальном, это означает, что у этого чего-то был исток, связь. И при этом это не мешает новому быть новым. Поэтому каждое исполнение было неповторимым и не повторялось. Этому способствовало много факторов, в том числе, условия исполнения.

Этому также способствовали музыкальный опыт певчих и отсутствие письменной системы записи. Другими словами, между создателем музыки, композитором, и слушателем музыки, исполнителем существовала непосредственная связь. Это касалось, как группового, так и индивидуального исполнения.

Что мы действительно знаем о музыке, существовавшей до начала IXвека, так это то, что она придерживалась ранней христианской традиции и исполнялась исключительно посредством пения. Музыка звучала без аккомпанемента.

Некоторые думают о том, что псалмопевец Давид играл на арфе, но мы знаем, что это не так. Это метафора. Это то, что называется монофоническая вокальная музыка, или простой распев, или монодия.

Григорианский распев

На протяжении веков в каждом регионе Европе был свой репертуар распевов. Византийская монодия была одной из разновидностей простого распева. Свои коллекции существовали в Риме, Милане, на юге Италии, в Галлии и Испании и насчитывали они тысячи церковных мелодий.

Когда французский король, а впоследствии император Карл Великий, который умер в 814 году, начал объединять западную Европу, он делал это как в политическом плане, так и в музыкальном. На подвластных ему территориях он запретил исполнять песнопения любых распевов, кроме римского, то есть все должны были петь в римском стиле.

Этот репертуар римских распевов стал впоследствии ассоциироваться с личностью Папы Григория Великого, который был епископом Рима с 590 по 604 год, и получил название григорианский распев. Однако это имя вводит нас в заблуждение, потому что сам Григорий не был музыкантом, он был хорошим богословом и хорошим архипастырем. Возможно, он и пел, однако это не было основным его занятием.

На самом деле, многие из песнопений из так называемой григорианской коллекции были созданы уже после его смерти в VII-IX веках, датируются VII-IX веками. Однако ассоциация с Папой Григорием осталась и с IX века монодия западной церкви получила название григорианский распев.

На византийском востоке также появилось несколько разновидностей простого распева. Отдельные собрания и репертуар существовали в Константинополе, на Синае, в Палестине, в Киеве, Новгороде, Молдавии, в Салониках, Сербии и на горе Афон. Каждый со своими характеристиками, со своей лексикой и со своим гением. Это справедливо и сегодня до некоторой степени. Как я уже говорил, церковная музыка с самого начала передавалась посредством устной традиции, один певчий учил другого. Святой Исидор Севильский в VII веке сетовал на исчезновение мелодий из-за невозможности записать их.

Однако к концу первого тысячелетия стало ощущаться, что хрупкая память исполнителей не может должным образом сохранить священные мелодии. И были предприняты шаги для записи песнопений. Была разработана элементарная нотация, в которой использовались штрихи, точки и дуги, которые стали называться невмами. Эти невмы смогли передавать приблизительное движение мелодии. Это известно, как стенографическая нотация, потому что она не может сказать нам всего. Однако она многое может сказать тому, кто уже знает мелодию. Здесь вы видите примеры первоначальных примитивных византийских невм. Штрихи, дуги и точки — конечно, они в разных местах означали разное. Понадобилось несколько сот лет, чтобы они стали обозначать что-то конкретное. Это пример из раннеславянской рукописи, здесь вы видите те же самые штрихи, дуги и точки. Эти забавные знаки в каждом месте обозначали что-то свое, то есть не было единой системы для всего текста. Я думаю, на этом пока закончим.

Вопросы:

- В чем разница между тропарем и кондаком?

- Сегодня нет никакой разницы. Единственное отличие в том, что кондак сейчас не предваряется чтением из псалма. Если вы знаете, первоначально кондак был большой поэмой. Сначала шла строка-образец или стих-образец. И потом еще много стихов. Сегодня только один стих.

- VII Вселенский собор заканчивает период борьбы с мощнейшими ересями древней церкви. Заканчивается это все точным изложением веры Иоанна Дамаскина. Фиксация церковного искусства, в том числе, фиксация гимнографии – это часть общего процесса упорядочения церковной жизни в результате эпохи Вселенских Соборов, когда происходит упорядочение догматики, упорядочение архитектуры и, в том числе, упорядочение музыкального церковного искусства. Во всяком случае, есть такое мини-исследование, что это часть общего процесса.

- Да, Иоанн Дамаскин не был композитором, он не сочинял музыку, он только писал тексты.

- Это просто пример того, что происходит, это фиксация всего в Церкви, некоторое упорядочение всех церковных процессов от догматики до музыки.

- Действительно, после периода иконоборчества церковь переживает возрождение, в том числе, в иконографии. До периода иконоборчества в храме было не так уж много изображений, а после, по завершении этого периода мы уже не найдем храма, который бы не был весь наполнен изображениями. Не говоря уже о том, сколько песнопений было написано. Ведь мы даже не можем исполнить их все сейчас, настолько много их. Это был расцвет такой, всплеск.

- В чем была разница между еретическими песнопениями и песнопениями церковными?

- Если вы слышали оперу «Волшебная флейта» Моцарта, то, может быть, вы знаете, что в то время, когда она была написана, это была популярная музыка, просто мусор, а сейчас это классика.

Тяжело провести различие между типами музыки. Например, блаженный Августин писал о том, что необходимо убрать музыку из церкви, потому что она слишком красива. Скорее всего, еретические песнопения, народные песнопения – они были похожи на церковные, но, конечно, не идентичными. Это должна была быть какая-то простая музыка, чтобы люди могли ее запомнить и исполнить.

Я слышал о том, что в Кремле в субботу поет хор, хор очень большой до тысячи человек. Что они исполняли? Это были советские песни. Я не хочу сказать, что они плохие. Они не плохие. Это просто то, что живет в памяти народа.

Когда в воскресенье я был на службе в храме владыки Иллариона, я услышал херувимскую песнь. Что это было? Бах, «Страсти по Матфею». Вот вам и сравнение.

- Насколько расшифрована первая нотация? Та, которую вы называете простая. Почему мы говорим о ней, что она примитивная, простая? Каково состояние расшифровки ее?

- Мы не можем расшифровать первые нотации. Единственное, что мы можем сделать – это сравнить первоначальные нотации с более поздними нотациями, в которых уже содержались все необходимые ноты. Мы можем надеяться, что мы поймем, приблизимся к пониманию того, как звучала музыка в то время, что это сравнение будет верным. Например, был знак, похожий на маленькую змейку, и в одном гласе он обозначал одно, а в другом – другое. Один знак мог обозначать несколько нот. Поэтому эта нотация называется стенографической.

Самые ранние греческие распевы можно встретить в славянских рукописях. Эти рукописи были созданы примерно на 200 лет позже, чем эти греческие распевы. Самые древние греческие манускрипты были найдены в Италии под Римом в монастыре. Этот монастырь был не затронут какими-то событиями, то есть они смогли сохранить их в монастыре.

- Речь идет о первых расшифрованных?

- Это распевы, которые содержатся в книгах «Асматикон» и «Псалтикон». Стиль Асматикон и Псалтикон – это первое, что можно расшифровать. Первые рукописи, содержащие нотации, которые мы можем прочитать, относятся к 1175 году. Кроме того, мы можем воспользоваться более поздними славянскими рукописями, так как они сохраняли эту древнюю греческую практику, византийскую.

- Из чего мы делаем такой вывод, что они сохраняли? Если мы не имеем возможности расшифровать более ранние, как можно сделать вывод? Они опирались на эту первую нерасшифрованную фиксацию? Или они опирались на современную изустную традицию?

- Потому что мы знаем греческие образцы. У нас нет, конечно, греческих первоисточников, поэтому мы можем воспользоваться только тем, что у нас в распоряжении есть.

Западные монахи, которые путешествовали из Рима в Константинополь, там услышали какие-то песнопения, тропари и, вернувшись, записали их в своей системы нотации.

Есть свидетельства о том, что сохранились около 50 тропарей в латинских рукописях, и в этих рукописях греческие слова переданы латинским шрифтом. Это уже было после великого раскола.

Для нас это является хорошим способом понять, правильно ли мы расшифровываем эти рукописи, потому что вот перед нами есть греческий образец и то, как он передан посредством латинского шрифта.

Существенные изменения в нотации произошли в XIXвеке после 1820 года, поэтому можно сказать, что и греки, и болгары, и румыны они исполняют мелодии, записанные не так, как исполняли их древние музыканты. Они не исполняют древние мелодии. И греческие, и болгарские, и румынские музыканты не могут расшифровать рукописи, которые датируются периодом до 1820 года без подготовки, без специальной подготовки.