Русская уникальность и либерализм

Есть русская уникальная идентичность, а есть враждебный ей либерализм. Это стало едва ли не главным трендом едва ли не официальной, государственной идеологии. Отсюда и вывод – вперед, под знаменем антилиберализма в светлое будущее!

Это дым. Он есть глаза и не дает дышать. Но дыма без огня не бывает. А где здесь огонь? Какие реалии так искажаются наивным, нетренерованнным мышлением «национально-мыслящих» идеологов?

Прежде всего – об уникальной идентичности. Есть ли она? И, если есть, то из чего состоит? Хорошая новость – она есть. Плохая – она ничего общего (ну, почти ничего) не имеет с тем, как ее представляют «национально-мыслящие» идеологи.

А представляют они ее в виде давно отживших свое феноменов, присущих исключительно русской культуре. Грубо говоря – водка, балайка, косоворотка, баня (и порка детей) по субботам, групповая драка как развлечение... – не буду продолжать, чтобы не растравлять чувств людей с горячим сердцем и легкой головой. Так изображают русских те, кто о нас не знают ничего. Правда, добавляя к нашей идентичности еще и дружбу с медведями.

Это об идентичности в понимании «консерваторов». Хотя кавычки здесь лишние: они в самом деле пытаются законсервировать прошлое. С либерализмом еще хуже. Здесь у носителей новой государственной идеологии слились три совсем не тождественных понятия: 1) гуманизм в этике – ценностное отношение к индивидуму и его свободе, 2) экономические теории, отражающие плюсы рыночной экономики; и 3) внешнеполитическая доктрина государств Запада.

Идеологи не без оснований подчеркивают не дружественный («не» – раздельно) характер политики Запада в отношении России. Резонно замечают ограниченность неолиберальных экономических теорий и с еще большими основаниями критикуют практику либерализации экономики РФ. Но, будучи не способными («не» – раздельно) разделить три составляющие своего понимания «либерализма», далее они вместе с водой выплескивают ребенка – ценность одельного человека.

Снова вернемся к идентичности народа. Ее нельзя обнаружить на поверхности культуры. Идентичность находится много глубже: культура вырастает из идентичности, идентичность – это корни культуры. Отсюда понятно, что содержание идентичности (национальной идеи, культурного кода) нельзя сколько-нибудь полно передать в нескольких словах – эта «штука» очень богата информацией.

Но для нашей темы важно осветить одну ее сторону: одна из «осей» русской идентичности – мечта о счастье вместе, об общем счастье, о счастливом обществе. Здесь важны все три слова: «мечта», «счастье», «вместе».

Исторически, в русской культурной работе, которая, естественно, всегда велась на уровне, определяемом состоянием личностного, духовного развития самих работников, это «вместе», коллективизм русской идентичности, русской идеи выразился в примате общего, общинного над частным, индивидуальным вплоть до полного антииндивидуализма. В самых крайних формах – «бабы еще нарожают». Общество – всё, человек – ничто. Такое отношение к человеку характерно для известных, уже бывших форм русской культуры – тех самых, на которые молятся консерваторы. Оно, в самом деле, антигуманно и антилиберально.

Но общество может быть счастливым только тогда, когда в нем счастлив каждый человек. Непонимание этого, как будто совсем элементарного требования стало одной из главных причин неудачи коммунистической попытки воплотить русскую идею на практике. И поэтому русской идее не сделать следующего шага в своей реализации без коренного изменения отношения к проблеме «человек и общество».

Если мы хотим, чтобы наше общество было счастливым, каждый отдельный наш человек должен быть счастлив. Иначе говоря, нам необходимо ясное понимание ценности отдельного человека. То есть нам необходимо именно гуманистическо-либеральное отношение к человеку. Либерализм-гуманизм для нас – лекарство. А для нашей идеи-идентичности – удобрение. Без него она не сможет, да что там «сможет» – уже давно не может расти.

Конечно, традиционного, существующего в европейской культуре гуманизма нам не хватит. Декларируя, что человеку должно быть хорошо, традиционный гуманизм довольно поверхностно понимает, что значит «хорошо». Нам потребуется это понимание, как говорил Михаил Сергеевич Горбачев, «углубить».

Но это дело будущего. А прежде всего нам надо совершенно четко уяснить, что без внедрения в нашу систему ценностей либеральной, гуманистической ценности отдельного человека наша идентичность продолжит буксовать, оставаясь музейной, фольклорной идентичностью целованья рук батюшке, лубочных картинок, плетки и вздохов по прекрасному никогда не бывшему вчера.