Тайны визита Квентина Тарантино на могилу Бориса Пастернака

На 26-й Московский кинофестиваль в июне 2004-го приехал Квентин Тарантино. Но, как оказалось, не фестиваль был главной целью визита в Москву культового американского режиссера.

Провел на кладбище полчаса

Едва прилетев в столицу, автор «Криминального чтива» заявил, что хочет посетить могилу Пастернака в Переделкино. Для Тарантино это было важнее, чем общение с кем-либо из наших кинематографистов.

– Пастернак был для него, как для нас с вами Пушкин, – рассказывает сопровождавший режиссера в Переделкино фотохудожник Сергей Берменьев. – Он уверял меня, что у него там установится некий духовный контакт с писателем.

Оказавшись в Переделкино, Тарантино согласился пообщаться с корреспондентом одного из телеканалов, но только у ворот кладбища и с условием, что телевизионщики потом к нему и близко не подойдут. Формально обещание свое они сдержали, но на кладбище все-таки пролезли и вели съемку из-за дальних могил.

– Я думал, он присядет у надгробия на минуту, для вида, ну на три. Но он пробыл там около получаса, – продолжает Сергей Берменьев. – Я даже снял куртку и постелил ему, чтобы он не простудился. Сделав несколько кадров вначале, я больше не снимал: Тарантино был в состоянии медитации, он куда-то «улетел». Я предлагал купить цветы по дороге, чтобы возложить их на могилу, но он воспринял эту формальность как нарушение своего общения с великим. Для него был важен духовный контакт. 

Позже в интервью Тарантино говорил, что стихи Пастернака знает наизусть с детства и вообще Борис Леонидович – его литературный кумир, повлиявший на творчество.

 

Чтобы не отвлекать Тарантино, Сергей Берменьев сделал всего несколько снимков

Sergey Bermeniev/instagram@sergeybermeniev

Попросился в «Макдоналдс»

По словам Сергея Берменьева, со стороны Тарантино тут не было никакого позерства. Он это делал не для эпатажа, без желания произвести впечатление. Как оказалось, мэтру не чужды простые человеческие слабости.

– Тот Тарантино, которого мы привыкли видеть в эпизодах его же фильмов, отличался от Тарантино, которого увидел я, тем, что боялся скорости, высоты и шума, – говорит фотохудожник.

– В Переделкино мы поехали на моей машине, и когда автомобиль едва начинал развивать скорость, он говорил: «Только не это, Сергей!» Гул от московских пробок и вой сирен так же действовали на него. Я ему сказал, что в Нью-Йорке все то же самое. Он ответил: мол, поэтому он там практически и не бывает. Тарантино – такой экологически чистый режиссер. Он не любит насилие, грубость. Все, что он показывает в своих фильмах, это какой-то второй мир для него. Другое измерение.

По дороге из Переделкино Тарантино попросился в «Макдоналдс». Сергей Берменьев сказал, что там-де ужасно вредная еда, и режиссер объяснил: ему надо всего лишь в уборную. Но потом мэтр таки просочился к кассам и заказал себе бургеры и жареную картошку. Посетители фастфуда, конечно, узнали культового режиссера, но, пока таращились на него и думали, на чем бы поставить автограф, Тарантино с бургерами был таков. 

 

В одном из интервью Квентин Тарантино признался, что стихи Пастернака знает наизусть с детства и вообще Борис Леонидович – его литературный кумир, повлиявший на творчество.

Sergey Bermeniev/instagram@sergeybermeniev

Был в восторге от Эйзенштейна, Норштейна и Франка

Такой же неожиданностью, как для посетителей «Макдоналдса», визит Квентина стал для сотрудников Музея кино, поэтому экскурсия, которую устроили американскому мэтру, была абсолютной импровизацией.

– Тарантино – человек очень образованный, в своем творчестве многое строит на реминисценциях, пародиях, доведении до абсурда киношных штампов. И мы понимали, что надо показать ему нечто такое, чего на Западе нет, – вспоминает директор Музея кино Наум Клейман. – Остановились на «Сказке сказок» Юрия Норштейна, сохранившемся чудом кусочке третьей серии «Ивана Грозного» Сергея Эйзенштейна и «Старше на 10 минут» Герца Франка. Этих картин Тарантино никогда не смотрел, и они привели его в полный восторг. Он сказал: «Боже, сколько всего, оказывается, я еще не видел!»

– Он вырос на голливудском представлении о кино, хотя знает и европейское, – продолжает директор Музея кино. – И конечно, он абсолютный романтик. Но романтик не сюсюкающий. Иногда он позволяет себе издеваться и пародировать свои любимые картины. У него есть, с одной стороны, ненависть к штампам, а с другой – великолепное умение использовать устоявшиеся зрительские симпатии и предпочтения. Он, конечно, очень ловко пользуется механизмом восприятия фильмов, выработанным в Америке. Он совсем не кровавый изверг, каким его представляют некоторые наши критики. Как раз наоборот. Но нужно иметь чувство юмора для того, чтобы понимать фильмы Тарантино.