Путинская армия во всей "красе"

Дедовщину в самоубийстве искали 6 лет. Жалоба в ЕСПЧ поступила от четы Перевезенцевых – Веры Ивановны и Сергея Ивановича, проживающих в деревне Сново-Здорово в Рязанской области. Заявители сообщали о том, что смерть их сына Михаила во время его службы в армии была недостаточно тщательно расследована.

В мае 2003 года Михаил Перевезенцев (1985 года рождения) был отправлен в Володарский район Нижегородской области для прохождения военной службы. Оттуда он регулярно писал письма родителям. В июне 2003 он написал: "Стодневка [последние сто дней перед демобилизацией] здесь тяжелая, ребятам приходится платить по 1000 рублей в десять дней. Не представляю, где я возьму такие деньги…". В следующем письме он рассказывал: "Деды разозлились, что я не принес им водку и деньги, теперь я по два часа работаю ночами, пот с меня просто льется ручьем…". В ноябре он писал: "Я сосчитал, что на этой неделе я спал восемь часов. А ведь это ежедневная норма солдата… Нас запугивают каждый день, это уже стало рутиной, даже при том, что у меня, кажется, сломано ребро, [поскольку] я едва могу дышать, они не позволяют нам обращаться к врачу, а еще они вывихнули мне нижнюю челюсть, она скрипит как ржавая телега". В других письмах Перевезенцев просил у родителей денег, чтобы отдать их дедам. Он рассказывал о случаях, когда духи не платили, а потом оказывались в больничном отделении с разнообразными травмами. 16 февраля 2004 года Михаил Перевезенцев была найден мертвым с веревкой на шее. В тот же день Военная прокуратура Мулинского гарнизона начала расследование.

Допросили сержанта Колядову – непосредственного начальника умершего. Перевезенцева отправили из батальона работать с сержантом: приглядывать за собаками и убираться в конурах. Колядова рассказала, что подчиненный был ленив, часто не выполнял порученную работу, был не слишком общителен, хотя в целом его поведение было совершенно нормальным, и психологических проблем у Перевезенцева не наблюдалось. Сержант знала, что родители отправляют солдату деньги. Когда она потребовала у него номер телефона его матери, чтобы пожаловаться на его поведение и предостеречь от денежных посылок, он явно занервничал и дал номер крайне неохотно. В отчете генерал-лейтенанта Меркурьева, направленном командующему Московской военной частью генерал-лейтенанту Ефремову, говорилось, что во время военной службы отзывы о Перевезенцеве были хорошие.

Однако психологическое обследование показало, что солдат находился в группе риска. Рядовой был неразговорчивым, замкнутым и не имел друзей среди соратников. Среди возможных причин самоубийства, перечисленных в отчете, дедовщина не упоминалась. 18 февраля было завершено обследование тела. Медицинская экспертиза подтвердила, что смерть Михаила Перевезенцева была самоубийством. Был допрошен водитель военного отделения по фамилии Шупер. Он отзывался о покойном как о добром, тихом и общительном молодом человеке. Рассказал, что у Перевезенцева было много друзей, и он никогда не жаловался на службу, которую, по мнению Шупера, выполнял тщательно и ответственно. Майор Огородов сообщил, что в день смерти Перевезенцева, примерно в 9.30 утра, он видел их ссору с Колядовой.

Сержант кричала и ругалась, а потом запустила в подчиненного черпаком. Колядову допросили снова. Она рассказала, что 14 февраля она поручила Перевезенцеву вычистить конуры, а сама ушла обсудить с командиром вопрос о денежных пересылках рядовому. Командир решил, что пока Перевезенцев не объяснит, зачем ему деньги, он их не получит.

Когда Колядова вернулась и увидела, что порученная подчиненному работа не сделана, он приказала закончить ее к понедельнику и пригрозила, что иначе он вернется в батальон. Следствие допросило и других свидетелей, соратников и начальников, однако людей, которые могли бы притеснять Перевезенцева, угрожать ему или вымогать у него деньги, так и не нашло. Расследование несколько раз прекращалось и возобновлялось, пока не было окончательно закрыто 11 октября 2010 года.

Причиной смерти Перевезенцева, по мнению следствия, явились его собственные внутренние переживания. Государство выразило уверенность, что власти не могли предвидеть самоубийство Михаила Перевезенцева и предотвратить его. Расследование было своевременным и тщательным, поэтому продолжать дело не имело смысла. Правительство согласилось с отчетами международных обозревателей, что в стране встречаются случаи дедовщины. Но оно выразило уверенность, что делать обобщения на основе таких отчетов нельзя, и надо рассматривать каждый отдельный случай.

Заявителям, однако, отговорки властей показались неубедительными. По их мнению, власти показали себя не способными ни защитить порученного государственным заботам новобранца, ни найти виновных в смерти Михаила Перевезенцева. Таким образом, по их мнению, была нарушена статья 2 Европейской конвенции, гарантирующая право на жизнь, защиту жизни и наказание виновных, а также статья 13 Конвенции о праве на компенсацию за нарушение прав. Страсбургский суд пришел к выводу, что хотя расследование и началось сразу после смерти Михаила Перевезенцева, но длилось оно 6 лет, периодически в нем возникали необоснованные остановки и задержки.

Так что быстрым его назвать никак нельзя, а в таких случаях для эффективности расследования необходима расторопность. В тщательности расследования у суда тоже возникли сомнения. ЕСПЧ, например, смутило, что власти так и не смогли точно установить, подвергался умерший угрозам и вымогательству или нет. Суд, к тому же, обратил внимание на то, что относительно психологического состояния умершего возникали сомнения, однако никаких попыток устранить риск нервного срыва со стороны властей предпринято не было. Страсбургский суд пришел к выводу, что нарушена статья 2 Конвенции, а статья 13 была рассмотрена в рамках этого нарушения. Заявители не указывали точной суммы возмещения нематериального ущерба, оставляя это на усмотрение суда, однако указали, что на судебные издержки у них ушло 6380 евро. Суд постановил выплатить заявителям требуемую сумму за судебные издержки, а также 40 000 евро в качестве компенсации нематериального ущерба.