Оранжевая раса. Часть 1 Статус.

divide et impera
Разделяй и властвуй!

Применение римлянами этого принципа против варваров.
Вполне оправдано. Галлы, германцы, гунны, британцы находились на первобытной стадии. А родоплеменные отношения не развивали у племен большую рефлексию, чем требовалось для прокорма на родовой территории. Объединенные в племенные союзы кланы общались исключительно на милитаризированной основе. И после войны, побив общего врага, бывшие союзники в любой момент могли вернуться к прежней вражде. Использовать эти противоречия можно было не утруждаясь. Римляне использовали недоразвитую рефлексию дикарей, тем самым подчиняли территории одну за другой.
Но почему германцы, галлы, британцы шли на союзы с Римом против своих же единокровных братьев? Основание банально. Это многолетние эмоции по одной и той же причине. Кровь за кровь, око за око - вот та самая причина, по которой любой враг врага становится другом. Дикари увидели у воинственных римляне новую технику боя, наблюдали строй воинов с четкой субординацией, соблюдением дисциплины. Такие моменты не могли остаться вне внимания очень чутких на новизну людей природы.
Что желала элита варваров?
Сохранения статуса.
Первое разногласие в союзе варваров, кто будет возглавлять войско, чье слово будет первым. Вожди племен избирались демократическим путем на военных советах. Это, как правило, не только опытные воины, но и стратеги, обладатели нестандартной мысли, просто люди с харизмой. Это противоречие приблизительно равных людей. Ведь каждый вождь заносчив и тщеславен. А кому достанется победа для любого лидера важна с позиции дальнейшего уважения. Вождь должен быть героем. И передать завоеванный авторитет потомкам.

Ремидность это статус
Из чего выходит, что для племенной ремидности слава есть наипервейшее условие сохранения статуса. Слава спутник героев. Это условие пережило длительное время. Слава заменялась именем, фамилией, честью рода, честью отца семейства, наконец именем претендента на общественный поступок. Слава сменилась ремидностью, привычкой. Кто правит, тот славен. Кто славен, то честен. Знатные фамилии - это наследство. Слава рода передавалась вместе со славой рода, а в дальнейшем слава осталась сама по себе и претенденты забыли, кто они есть, кем были их предки. Остались лишь претенденты на власть. Точно такие же первобытные, как их далекие предки. Вместе с тем совершенно не озабоченные предстоящим поступком. В будущем для славы не надо стало жертвовать и рисковать собой. Ремиды или носители порядка остались сами по себе. Ремиды означают порядок. Сохранение инерции власти и культуры.
А если порядок сохраняется в силу инерции или традиции, следовательно, очередность или наследование можно забыть точно также, как забывается причина первичного уважения. То есть за что, за какие поступки тот или другой простолюдин стал носителем дворянского имени.
Имя, герб, честь и славу можно было теперь и купить. И конкретная сумма стала гарантом взаимной любви и доверия между претендентами на статус и свидетелями. Это означает - первобытная ремидность трансформировалась в зависимость. Зависимость людей не только от войны, но и от обстоятельств, в первую очередь от торговли. Продажа титулов есть продолжение любой продажи. Только одно останется четким: определением ремидности. Любой ремид желает статуса. И любой человек, желающий привилегий - это вероятный ремид. Ремидность - это порядок (ремид, средняя рефлексия) Без ремидов мы имеем дело с охлосом, неуправляемой толпой.

Честолюбивое желание статуса определяет новую рефлексию. Человек ремид - претендент на сохранение высокого положения. Этому претенденту становится мало
удовлетворения первичных нужд. Ему хочется удовлетворять первичные нужды без усилий. Обретение статуса это совершение усилия усилий. Если в первобытную эру для почитания - ремидности требовался жертвенный поступок, в дальнейшем для утверждения в звание было достаточно решение совета. Государство заменило совет и произвол вождя. Так появились какие то совершенно робкие улыбчивые люди, которые стали определять судьбы целых толп обывателей. Обыватели стали смотреть на этих улыбчивых и никчемных людей вполне снисходительно, также снисходительно называя новых начальников слугами народа или слугами государства. Чем ничтожней чиновник в своей сущности, тем спокойней толпе. Скромность стала ценится не в силу зависимости от морали, а в виде забитости.

Государство и начало деградации.
Таким образом, наивысшая организация народа - государство стала еще одним посредником в получении статуса претендентом. Если в обретении статуса превалирует решение денег, значит, это самое государство или любая община находится в упадке. Если у государства появились совершенно бестолковые чиновники, следовательно, скоро будет такое же решающее значение денег. И чиновники станут бесконтрольными, продажными и вороватыми. Ремидность в кризисе. Ведь государственное разложение предшествует любой культурной деградации. Но государство падает только ухудшением качества ремидов. Тех самых претендентов на статус. После упадка качества "слуг" народа начинается массовая культурная деградация вообще. И наиболее очевидное состояние деградации и предтеча хаоса это так называемая свобода в среде людей с первичной рефлексией, - среди зерефов.
Все те, что в погоне за статусом - вожделенной целью ремидов, совершают низкие поступки, покупают статус (славу) и распространяют свои навыки в обществе, это зерефо - ремиды. Просто надо усвоить, что каждый зереф теряет навыки к честному труду. Если человек с низкой рефлексией видит цель - статус без вероятного напряжения на пути к цели, он получил информацию наикратчайшего пути. При падении нравов это доходит опытным путем, но часто после переворотов, когда нижайшие сословия получают доступ к информации (образованию). Ведь образование уже есть обретение статуса. Образование есть потенциал, который зереф может задействовать на пути к цели.
И конечно для людей с низкой рефлексии есть потребность в статусе. Желание зерефов стать ремидами неизбежно.
Когда деньги дают возможность совершенно аморальным типам определять качество мотивов большой массы. Это когда люди с первичным качествами рефлексии подражают таким же, как и они людям, но с совершенно безразмерными аппетитами на все и вся. Теперь мы должны конечно вернуться к тому, а что хотят эти самые зерефы (зереф: рефлексия равна зеро, первичная рефлексия зеро). А такие люди хотят такой же первичности - удовлетворения своих первичных надобностей. Просто люди с невероятными аппетитами делают и первичные потребности невероятными.
СУПЕР ЗЕРЕФЫ.

Люди совершенно не развиваются внутри (в рефлексии), а развиваются в смысле обрабатывающих и совокупляющихся органов (пищеварения и размножения, еды и секса).

Столкновение цивилизаций.
Такое столкновение происходит непременно, когда ныне высшая цивилизация - либерализм (рефаги, рефлексия торговая, монетная) сталкивается с первобытными родоплеменными и не только народами (зерефы - ремиды). Даже народы, которые создали империю, могут оказаться жертвами культуры потребления. Потому что в империи все потребление дозировано. А доза - это ограничение. Эта самая доза рано - поздно начинает раздражать тем самых улыбчивых и угодливых честолюбцев, совершенно бездарных, которых выбирало государство для своих целей. А выбирает не государство, а люди.

То есть волей или произволом высших чиновников над низшими низшие становятся обязанными верхам. То есть тех, кто еще раньше захотел халявного статуса. Высшие подбирают себе таких же людей - без имени и чести, улыбчивых и угодливых, только для того чтобы они подтвердили их статус элиты, статус господ.
В традиционных общинах и государствах на принципах общины деградация заложена в основе (я уже об этом говорил в нескольких работах - А.Б.). Когда те самые гармоничные особи отодвигают талантливых людей от "поступка". Они не дают талантам проявится, делают для этого все возможное, дабы сохранится в качестве элиты. Хоть властной, хоть культурной. И, конечно же, оставляют для "поступка" только своих детей. На худой конец оставляют для поступка родню, корешей, друзей (коррупция). Появляются династии чиновников. Династии чиновников появляются одновременно с профессиональными династиями. Даже в профессиональных династиях, когда отец приобщает к своему ремеслу отпрыска, есть элемент не только быстрого передаваемого качества, но и узнаваемой халявы. Конечно отец чиновник обучает своего сына выбирать людей. Он дарит ему статус. То есть дарить этот самый статус (желаемый каждым ремидом). Ремид - это статус. За статус ремид все отдаст.
Так в управлении скапливаются люди обязанные не общине, а конкретному лицу, эдакому отцу ремидов. Отцу порядка. Эдакая первобытная благодарность пахану. И конечно рефлексия или ответственность у таких слуг народа не выросла, а только утвердилась, печатью. Рефлексия на самом деле осталась на прежнем уровне. Вместе с тем с ростом аппарата аппарат государства также раздает блага "родственникам".

Встреча зерефов и ремидов с торговлей.

Когда утверждается рыночная свобода. При ремидности все выполняется по распорядку.
Бывает первобытная ремидность, феодальная и так далее. При каждой формации есть свой слой поддерживающий ту или иную регламентацию. Если при первобытной ремидности будет провозглашена свобода, то она будет пониматься как борьба с врагами. Враги племени хотят захватить территорию отцов. Больше никаких символов свободы не существует. Если какой -либо дикарь скажет, что он свободен от родства, его тут же прибьют. Ибо это будет означать вырождение. Вырожденца необходимо туту же изолировать, дабы он не смущал умы. Если лентяя, тунеядца, труса оставить в свободе поступка, он уничтожит весь коллектив. Потому в первобытном мире много песен о природе, но нет песен о себе.
Если пахарь, жнец, кузнец будет сам по себе, он потеряет значение в глазах коллектива. Он лишится статуса. Потому в натуральных мирах репутация обгоняет человека, прежде чем он войдет в какое то селение. Выглядит щедрым, сильным, добрым приветствуется. Потому первобытные зерефы очень отзывчивы и щедры. Некоторые готовы отдать самое последнее, чтобы о нем не сказали что то плохое. Торжества любого обряда должны вызвать восторг у гостей. Если кто то из гостей будет недоволен, это будет самая настоящая травма.
Но если угощения представлены ради славы, то и слава может стать независимой. В мире денег, когда статус покупается такой же взяткой толпе, свобода уже не зависит от чести. Зерефы из толпы будут хвалить хозяина заранее. Тем самым человек с первичной рефлексией, он же вчерашний член коллектива зерефов, уже не отвечает за себя по высшему разряду. По первобытному разряду. Он уже как бы свободен от первобытности.
Но не свободен от крови. Он остается подотчетен перед кровной родней. Они имеют право его ругать про себя и давать нехорошую репутацию. На тоях пирах про это не говорят. Но репутация сохраняется. Чиновник зеерфо ремид, тот, что обрел статус благодаря новой свободе, тем самым совершенно не обязан держать курируемых граждан за свою родню. Держать перед ними ответ. Он отвечает только по инерции - вышестоящему начальству. Низам он неподотчётен. Это и есть новая рыночная свобода от первобытных предрассудков. В доступном для понимания свободы виде. Другой свободы у него нет. Только такая, что приказывает ему в силу ранее указанного стремится к статусу - цели.
Другим рынок также предоставляет возможность сразу вырасти и в собственных глазах и глазах всей родни и соседей даже. Они обращаются к тому самому средству, что позволяет купить не чиновничий статус, то есть к деньгам. Отсюда повальная любовь толпы к денежным знакам, к изобилию предоставляемым свободным миром кредитам.
Свобода преломляется в этом сознании в тотальную социальную безответственность. Даже формальное начальство, этих самых вороватых услужливых и убогих не берут в расчет новые претенденты на статус. Толпа, берущая кредиты, на самом деле стремится поднять свой статус без внимания на ограничения временем. Это и есть свобода, преломленная в сознании людей, которые еще вчера почитали родственников и завесили от их мнения. Теперь они сами решили стать ремидами, которые управляют потенциальным мнением и добрыми отзывами гостей заранее. И потеря денежных знаков, особенно в момент возврата больших кредитов, означает для таких зерефо ремидов настоящей трагедией. Они бояться порицания не государства и чиновников, а собственных соседей, окружающих и знакомых. Они не хотят возвращаться на первичный уровень несвободы. Этот момент отчаяния зерефа, который не хочет возвращаться на первый уровень рефлективности. Первый уровень означает бесконечную отчетность и зависимость, когда тебя не уважают, а пользуются тобой.
Теперь же временный нувориш попользовался эмоциями других, и они ему уже дали статус. То есть признали элитой. Отчаяние нового ремида, который не хочет падать в пропасть небытия в традиционном мире есть самая настоящая революционная ситуация. А на самом деле тот самый кризис, когда в статусе элиты оказывается кто попало. Вначале мы упоминали ухудшение типажа чиновников или же слуг народа, которые из когорты или рода героев превратились в бесцветных угодников. В самом деле, если вы видите в чиновничьем корпусе одно обезличенное начало, угодливое и подобострастное ничто это уже есть начало конца статуса. Конец ремидов, которые есть костяк не только экономики и культуры, носители морали. Если ремидом или элитой хочет быть любой с улицы, ущербный и простой, но желающий утвердится за счет других, и для этого он использует любую информацию и возможность (а также и берет кредит), то в скором временем на этом месте последует серия государственных переворотов, в последнее время получивших оранжевое название. На самом деле оранжевые перевороты это преломленная в традиционном мире либеральная свобода. Освобождение людей от ответственности прошлой морали и страстное желание утвердиться в качестве элиты.
По простому люди первичной рефлективности (зерефы) хотят неограниченными правами и безответственностью построить новый мир, где они будут этим самым эталоном славы. Но на пустом месте конечно же, ничего быть не может. Отсюда крайняя неустойчивость режимов, которые явились вместо традиционного мироздания. Когда самые низы без навыков понимания, что такое статус, а что такое статус? Это, прежде всего ответственность, то есть рефлективность, хотят обрести славу просто так, из принципа, желания самоутвердиться в глазах "гостей". Когда самоутверждаются эти люди и в качестве предмета самоутверждения используют само государство, то государства как такового не будет. Новое "государство" будет дрейфовать на осколках прошлой ремидности, остатков прошлой славы.