СУМЫ - ГОРОД МОИХ ПРЕДКОВ. 3.

СУМЫ – ГОРОД МОИХ ПРЕДКОВ. 3.

МОЯ СЕМЬЯ

На улице Петропавловской стоит здание областной филармонии. Ранее это был Дом общественных собраний, построенный в 90-х гг. 19 ст. на земельном участке, который подарил городу помещик и меценат Г. Кондратьев. За этим зданием находился флигель, где жила семья моего отца.

 Бабушка, Евдокия Антоновна, как раз и служила у Кондратьевых бонной при детях. Я помню её уже старушкой, но в молодости она была красавицей.  У неё было девятеро детей, которых она после ранней смерти мужа поставила ноги. А после Революции ей пришлось не сладко: она занималась стиркой и уборкой в домах новой советской городской «элиты». Во флигеле их, конечно, уплотнили, оставив одну большую комнату на всю семью. В этой комнате стояли десять кроватей, шкаф и… пианино. Над пианино висела полка с дореволюционными томиками Пушкина, Лермонтова, Тургенева. Бабушка не имела образования, но отличалась необыкновенным умом и властностью. Пережила с дочерьми и немецкую оккупацию. Дожила до 96 лет, сохранив ясность ума.

А дед, Ярош Николай Михайлович, был сапожником. Нет, не «холодным  сапожником», который починяет обувь, как это мы привыкли считать. Тогда ведь не было обувной промышленности. Он шил обувь на заказ. У него даже были подмастерья. Рассказывают, что он тоже был довольно жестким человеком и страшным бабником. В 1933-м году (самый «голодомор»)  его, как «буржуя», отправили на общественные работы под Харьков. Назад привезли в телеге тело. Что там произошло, никто не знает.

Если семья отца была русскоязычной, то родители моей мамы имели прочные корни в украинском  селе. Правда, тоже благодаря уму и трудолюбию сумевшие выбиться «в люди». Шепили (семья бабушки)  имели свою скотобойню. Скотобойня – громко сказано! Это был двор, на который приводили из сел скот, резали, разделывали и продавали мясо на базаре. Надо сказать, что в Сумах мясных магазинов не было вплоть до 70-х годов. Мясо покупали в мясных рядах на базаре. Трудились на скотобойне прадед и двое его сыновей. Вкалывали с раннего утра до поздней ночи.

Младшую дочь, мою бабушку Прасковью Степановну, в семье обожали. Её фотографий в молодости, к сожалению, нет. Я, правда, подозреваю, что она просто не любила фотографироваться: лицо у неё было побито оспой. Зато умом она отличалась отменным. Отец и братья дали ей возможность окончить 4 класса реального училища. Уже в 80-х я предложил бабе Паше умножить, сложить и вычесть несколько трехзначных чисел. Сам я эти арифметические операции провел на калькуляторе, а она – в уме. Она меня опередила!

Семья бабушки была достаточно обеспечена, настолько, что среди других жителей Сум сделала крупный денежный вклад в строительство  Пантелеймоновской церкви в 1911-м г. Эта церковь  сооружена по проекту архитектора А.В. Щусева.

В основном финансировал строительство богатый купец – сумчанин, который имел несколько магазинов готовой одежды – И. Кулишос.  В 1991-м г. церковь была реставрирована силами прихожан. За моей бабушкой Прасковьей Степановной (а ей уже было за 80) приезжали церковнослужители в день открытия восстановленной церкви в память о том, что её отец вложил немалые деньги на строительство этого храма. Это зафиксировано в приходском архиве.

 Игнатенки (семья деда) держали в Сумском уезде извоз и постоялые дворы. Дед, Дмитрий Николаевич, был красавцем, да и сестры его тоже. Есть косвенные данные о том, что предки по этой линии были дворовыми крестьянами у кого-то из украинских магнатов и были  зачаты во грехе. Родная сестра деда Полина Николаевна вышла замуж за брутального пассионарного приказчика Николая Петровича Терехова. Во времена Революции он стал председателем ревкома Сум. Потом всю жизнь работал в ведомствах Микояна. Закончил карьеру первым директором Останкинского мясокомбината в Москве. У нас с ним была взаимная симпатия.  Но это уже история, касающаяся моего московского периода жизни.  Вторая сестра, Мария Николаевна, осталась старой девой и всю жизнь посвятила церкви.

Дед был человеком не очень далеким, но добрым и обладающим каким-то внутренним аристократизмом. Работал после Революции формовщиком в литейном цеху, а выйдя на пенсию занялся сапожным ремеслом, был именно «холодным сапожником», к которому чинить обувь ходила вся округа. А бабушка Прасковья Степановна родила девять детей. Близнецы умерли в детстве от скарлатины, а остальных она поставила на ноги. Четыре дочери вышли замуж за военных, трое из которых дослужились до полковников. А подняла моя бабушка такую семью, вспомнив своего отца и братьев. Она скупала у сельских родственников кур, резала, ощипывала, разделывала.  Пух и перо шли на подушки и перины. Тушки кур шли на стол советским чиновникам, жены которых уже брезгововали  «убийством несчастной птицы», хотя сами совсем недавно ноги из навоза не вытаскивали. Потрошками кормилась вся семья. Я до сих пор помню вкус «юшки» из потрошков 6-7 кур. Это было нечто необыкновенное!  Пенсия у бабушки была 25 руб. На фото внизу бабушка и дед Игнатенки.

Когда летом мои родители привозили меня в Сумы, собирались все родственники, и Яроши, и Игнатенки. Во дворе  у Игнатенок ставили большой стол с довольно скромными закусками. Но всегда были чудесные пироги, с потрошками,  рисом и яйцом, вишней. Пили мало. На всех мужиков было максимум 2 бутылки водки, а для женщин бутылка портвейна «Черные глаза». Но как пели! Дед Митя и его сестра, баба Маня, до самой старости пели в церковном хоре. Моя тётя Шура Ярош самоучкой научилась играть на пианино. Слух у всех был совершенный. А голоса потрясающие! Вы когда-нибудь слышали трехголосие, когда каждый из поющих держит свою партию?! «Рэвэ та стогнэ  Днипр шырокый…», «Распрягайтэ, хлопци конэй…», «Ничь яка мисячна, зоряна, ясная..». Господи! Это уже никогда не повторится…