Русизм и русофобия

Мне не нравится термин «русизм». По двум причинам.

Первая – потому что он выпячивает, раздувает, безмерно преувеличивает только одну и при том темную сторону русской коллективной (народной) ментальности. Он как бы рисует злобную карикатуру на русских – правдивую, но, как любая карикатура – одностороннюю. Шовинизм, бездуховность, жестокость, мания мирового господства, рабская психология, ложная история, идеологический терроризм – всё это реальные язвы народной души, но далеко не вся душа. Это только темный «рус-», но совсем не весь «рус-». «Хамизм», «жлобизм», даже «быдлизм» были бы здесь точнее. Но не «русизм». И неважно, что болезнью этой болели очень многие наши соотечественники, включая и великих.

Вторая причина связана с «-изм». «Измы» – это теории, системы идей, мыслей. Это по части интеллекта. А то явление, которое Герцен назвал «русизмом» и которое воскресло через 150 лет в современной России, с областью интеллекта не имеет ничего общего. Это явление эмоциональной жизни народной души, чувство. Сам Герцен, впрочем, это отлично понимал: «...Русизм, не как теория, не как учение, а как оскорблённое народное чувство». Чувство обиды, озлобления, алчности и желания признания. Мысли в русизме нет ни грана. Сами по себе способности рассуждать, анализировать, сомневаться, искать истину русизму глубоко чужды. Поэтому нет никакого смысла пытаться доказывать или объяснять человеку, захваченному этой болезнью, что бы то ни было. Интеллектуальные функции у него парализованы. «Крым наш! И точка!! Ничего не хочу слышать!!!». Это не значит, что человек полностью утрачивает способность думать. В каких-то иных областях, например, как заработать денег, он может оставаться вполне изобретательным.

Но не в той части души, которая относится к коллективному, народному самосознанию. Здесь – нарыв. Прикоснись к нему – и всё, никаких рассуждений: мат-перемат и размахивание кулаками. В общем, чего-чего, а «измом» здесь и не пахнет.

Но хотя термин «русизм» и неудачен, явление, к которому он относится, совершенно реально. Более того, в настоящий момент русизм вздыбился, стал выходить из берегов и грозит стать неуправляемым. Эта эпидемия захватывает уже не только таких инженеров человеческих душ, как Лимонов или Проханов, но и, например, Прилепина. Ткач присоединяет свой голос к Скойбеде. Казавшиеся мне более-менее вменяемыми фейсбучные знакомые вполне серьезно обсуждают процедуру измерения черепов циркулями и жонглируют терминами вроде «жидобольшевизм», не допуская и тени сомнений в приличности подобной лексики. Это ведь это те, кто еще недавно были вменяемым. Что же говорить о тех, кто и раньше излишне вменяемым не был.

Первым и вполне естественным следствием этого подъема стал рост русофобии. В самом буквальном смысле – страха перед русскими и его прямого следствия – неприязни к русским. Иначе и быть не может: у тех, кто видит взбесившегося зверя, дремавшего раньше в своей клетке на дне народной души, это зрелище не вызывает светлых чувств. Отвращение, презрение, ужас – вот, что получает, захлебываясь русизмом, жаждущая признания и уважения, претендующая на духовное водительство Россия.

Объяснять тем, кто болен русизмом, что они сами стали источником русофобии, в период обострения, конечно, бесполезно. Ничего не услышат, да еще и швырнут чем-нибудь тяжелым, например, ночным горшком. Но в период ремиссии интеллектуальные функции могут восстанавливаться. И тогда борцы с русофобией получают шанс обнаружить своих главных врагов, просто посмотрев в зеркало.