Они и мы

К написанию этой статьи меня подтолкнуло часто повторяющееся в последнее время в различных ток-шоу утверждение, что мы отличается от других народов прежде всего тем, что высшей ценностью нашего народа является справедливость. Тем самым люди, настаивающие на этом утверждении, дают нам понять, что другие народы живут руководствуясь какими-то другими ценностями, но вовсе не справедливостью.

            На мой взгляд это утверждение является глубоким заблуждением. Без такой ценности как "справедливость" и прямо связанных с ней всевозможных социально-экономических критериев, определяющих степень справедливости, ни один народ существовать не может. Всё дело в том, что "мы" и "они" в понятие "справедливость" вкладываем разный смысл.

Это различие в видении одного термина происходит прежде всего по той причине, что наше мировоззрение, наше мироощущение принципиально отличаются от западного; как говорят, у нас разный менталитет. Несомненно и то, что именно на основе мировоззренческой системы формируется у человека и у целых народов основной набор их базовых ценностей. Что есть мир, что есть человек, каково его положение в этом мире, каково его отношение к этому миру, к окружающим, к себе – на все эти вопросы разные мировоззренческие системы отвечают по-разному. Поэтому нет ничего удивительного в том, что набор базовых ценностей, сформированный в условиях различных систем, также радикально отличается один от другого. Больше того, схожие ценности, или даже ценность, носящая одно и то же название, но рассматриваемая с позиций различных мировоззренческих систем, может иметь принципиально различное содержание. Так, например, и произошло со справедливостью.

Главный смысл ценности "справедливость" для нашего народа состоит в равенстве прав и обязанностей всех членов общества, что на практике означает заботу общества о каждом человеке, включая нищих и калек. Справедливость у нас подразумевает обеспечение всех членов общества равными и достойными условиями существования и развития только по факту их рождения. Для признания и предоставления человеку всех прав, которыми пользуются другие члены общества, никакие другие дополнительные условия, например выдающиеся природные дарования, трудоспособность, успешность в бизнесе и личных делах и т. д., нам не требуются. Несправедливыми в нашей системе считаются рабство, экономическое принуждение, угнетение, унижение слабых и обездоленных, недоступность образования, медицины и т. п.

В качестве доказательного примера именно такого толкования справедливости в системе ценностей русского народа можно привести дореволюционное русское общество, в котором средние сословия и даже отдельные представители «сливок» общества остро сочувствовали «страдающему народу», по мере сил и возможности оказывали ему действенную помощь и поддержку, пламенно мечтали об его освобождении от «рабских оков». Находились даже буржуи-миллионеры, которые из сочувствия идеям народного освобождения финансировали радикальные революционные организации, открыто грозившие всем капиталистам и своим благодетелям, в том числе, беспощадной расправой. И после революции многие представители высших слоёв бывшей царской России, воспитанные в системе традиционных ценностей нашего народа, добросовестно, по убеждению помогали большевикам строить пролетарское государство, защищать его завоевания, восприняв крушение собственных многовековых дворянских привилегий, разорение, конфискацию родовых поместий и состояний как справедливую кару за прошлую «безнравственную» жизнь. Эта особенность русского национального характера, так непохожего на характер остальных народов Европы, особенно бросалась в глаза иностранцам.

«Жизнь для буржуазии в России чудовищно тяжела.

На улицах хорошо одетые дамы бойко продают газеты. На вокзалах бывшие офицеры, служащие подносят чемоданы. Многие из них пошли в извозчики. Оставленная без земли, без ценностей, изгнанная из учреждений мелкая и средняя буржуазия обречена на голод. Однако почти все эти люди принимают страшные удары судьбы смиренно и поразительно легко. Апатия, трусость, фатализм, но ещё и врождённое чувство справедливости. «Мы хорошо пожили, теперь очередь других» - эта фраза звучит в устах почти всех жертв революции. Думаю, что французская буржуазия реагировала бы – чуть было не написал «будет реагировать» - иначе.

Справедливость и доброта. Русский народ душевно добр. И очень милосерден. Подают всем, кто протягивает руку».

(Жак Садуль «Записки о большевистской революции»).

В Европе, а тем более в США ничего подобного, по крайней мере, последние 200 лет не наблюдалось. Там пролетариат и прочие «униженные и оскорблённые» привыкли бороться за свои права исключительно в гордом одиночестве. И объясняется это очень просто. Сообщество этих людей взращено совсем на другой мировоззренческой платформе – фундаментальном либерализме-индивидуализме (дух протестантизма), в условиях которого высшим приоритетом, непререкаемой святыней является частная собственность, а попытка покушения на неё в любой форме – грабежа, высоких налогов или простого подаяния считается вопиющей несправедливостью.

Даже просьба поделиться куском хлеба с умирающим от голода может быть воспринята в этой системе ценностей как оскорбление, поскольку «ничто в этой жизни не даётся даром». Соответственно, права человека на пользование всеми достижениями современной науки и техники, образования, медицины, а также большинство социальных гарантий распространяются в таком обществе только на тех, кто способен за них платить. "Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идёт за них на бой!" А бой -то с кем? - с себе подобными.

Как мы знаем, в социал-демократических странах часть выплат за неимущих сограждан производит государство, изымая эти деньги через повышенные налоги у состоятельных слоёв общества. Но фундаментальный либерализм такое вмешательство государства в законы свободного рынка, любую попытку регламентированного перераспределения доходов в пользу малоимущих считает не только грубым попранием священных рыночных законов, но и высшей несправедливостью. Социальная поддержка беднейших слоёв населения, благотворительность в таком обществе мало популярна, и ею занимаются, как правило, только традиционные религиозные организации и чудаки-филантропы. Классическое либеральное общество – это общество, в котором победитель получает всё, а проигравший – ничего. «Горе побеждённому!», - его судьба никого больше не интересует. Именно поэтому в богатейшей стране мира США до сих пор живут десятки миллионов людей, которые в своей жизни ни разу не были на приёме у врача, а американское общество, в своём большинстве, считает такое беспардонное лишение их сограждан права на медицинскую помощь вполне нормальным и справедливым.

            Очень показательна в этом смысле предпринятая Обамой попытка ввести обязательное медицинское страхование. Реакция самих американцев на этот закон была неоднозначной: половина граждан восприняла его с энтузиазмом (наконец-то удастся вылечить больные зубы и вволю поесть шашлычка!); другая же половина была категорически против - "с какой это стати какие-то бездельники будут лечиться за мой счёт?" Однако дело, конечно, не в патологической жадности этих 50%, а в установках либерализма, основанных, в том числе, и на принципе естественного отбора. Именно классический либерализм, являющийся основной мировоззренческой платформой западного общества, точнее, его навязчивое требование об обязательности действий законов естественного отбора в «свободном» рыночном обществе индивидов, виноват в том, что естественное желание человека помочь ближнему, терпящему бедствие, из добродетели превратилось в непристойность, недостойную «свободного человека», в своего рода табу. Утверждавшийся правым либерализмом во все времена его существования, начиная от Мальтуса и Ницше и заканчивая Хайеком, использующийся и сегодня в практике конкурентной борьбы закон классического либерализма «падающего – подтолкни!» удивительным образом не препятствовал тому же либерализму широко пропагандировать несовместимый с этим законом тезис о равенстве прав и свобод человека.

«Свободное самоосуществление индивидов по формальным правилам современного правового государства приводит между тем не к равенству, а именно к неравенству. Формальное равенство на старте порождает в дальнейшем неравенство. На старте у всех участников состязания равная вероятность победить, однако к финишу кто-то приходит первым, а кто-то вообще не достигает финишной черты».

(Гюнтер Рормозер «Кризис либерализма»).

Ценности либерализма глубоко чужды природе русского человека. Именно поэтому либеральные реформы в России потерпели крах.

Большевики же сделали Россию второй державой мира потому, что своей идеологией укрепили и развили главные ценности русского народа - соборность, коллективизм, взаимопомощь и конечно же справедливость в исконном русском понимании.

            Что остаётся добавить?

Русский человек никогда не станет американцем - для этого ему нужно пережить Реформацию, Просвещение, напитаться протестантской этикой духа капитализма - но это невозможно.

            А посему любая попытка русского человека "переродиться" в американца имеет только один финал - его исчезновение, гибель.

            Таким образом - либо мы остаёмся русскими, либо исчезаем.

            Tertium non datur