Ни прощания, ни прощения…

У меня больше нет брата…

Я, благодаря его жене, даже не смогла увидеть его перед смертью, и не была на похоронах. Я теперь самая старшая среди всех наших двоюродных.

С братом у меня были сложные отношения, но это ничего не значит перед лицом вечности.

Мне очень больно и пусто, ушли общие воспоминания, шуточки, понятные только нам, розыгрыши, которые мы вечно устраивали. Ушел мой старший Брат. Никто не взъерошит мои волосы и не отзовется на моё «Леля». Так я его звала, когда еще не могла выговаривать букву «Р», вместо «Валера» получалось «Валеля», перешедшее в «Леля».

Имя мне он дал сам, чтоб я выросла умная и красивая как наша соседка, которая ему очень нравилась, и постоянно подкалывал, что не дотянула я…

Говорить о брате, не упоминая родителей, не получается.

Как-то Валера гостил у нас, так как жил и работал в Тобольске, а учился в нашем автотранспортном техникуме. Я проводила его после сессии в аэропорт, помахала на прощание. Дома отец, посмеиваясь, сказал:

- Ну, колитесь, кто и сколько ему отсыпал?

Мама:

- У него же совсем ничего не осталось, я ему тысячу дала.

Я:

- Упросил на восемь сотен.

Отец:

- И у меня полторы тысячи выклянчил, подводим итоги – при наших доходах мы лишились полугодовых зарплат, вопросы и предложения есть?

Мы только посмеялись.

Вообще-то он был маминым любимцем, поэтому мне приходилось сдерживать её эмоции в отношении снох. Почему во множественном числе? Так их и было толи шесть, толи семь… Маме не нравилась ни одна, но как только он их оставлял, мнение сразу диаметрально менялось.

В семейной телефонной книжке они значились с приставкой «наша».

На последней даме он женился после смерти отца, иначе бы не смог, отец всегда говорил, что дважды в одну воду не войдешь… А тут и был именно такой вариант.

Но, кроме всего прочего, дама оказалась на удивление жадной, посчитав, что на подарках маме, сестре, племяннице можно разориться, она провела массовую атаку на психику брата и победила на всех фронтах. Мы резко оказались подлыми сплетницами, мы про нее говорили только плохое на всех углах… И где столько углов она нашла?

А уж сценка с окончанием университета моей дочкой заслуживает особого внимания.

Девочка постаралась и получила красный диплом со всеми оценками «отлично», стопроцентный, как сказал декан, вручая его. Я купила шампанское, торт и всякие сладости. Мне очень хотелось, чтобы у моей дочери, как и у меня, был огромный букет роз в такой знаменательный день. Я его в такой же день получила от старшего брата и его друга Влада, огромный букет долго стоял на моем столе…

Раздуваясь от гордости, звоню брату на домашний телефон, трубку берет сноха:

- А Валеру можно?

- Его нет.

- Скажи ему, пусть купит цветов, - начала я…

- Он тебе ничего не обязан, - злобно выкрикнула она.

У меня не хватило выдержки:

- Да пошла ты! – бросила я трубку.

Брат перезвонил, когда мы уже сидели за столом, дочка взяла трубку, из нее неслась брань в мой адрес.

- Я так понимаю, ты звонишь поздравить меня с окончанием университета? – на удивление равнодушно спросила она.

В трубке все смолкло, а потом раздалось:

- Поздравляю, - и трубку повесили.

Вот такая сноха стала последней песней моего брата.

Конечно, сноха не ходила с ним постоянно, поэтому мы встречались и разговаривали на улице, перезванивались по сотовому телефону. Он сильно похудел, но говорил, что скинул вес сам, выглядел плоховато, но говорить на тему болячек не получалось, он отшучивался, хотя прорывалась боль.

Когда через десять лет после отца, похороны которого я организовывала сама, умерла мама, я сказала брату, что похороны на его совести, потому что я была без зарплаты практически, а дома еще дочка с ребенком.

Лучше бы я этого не делала. Мне было стыдно перед соседями за такое прощание…

Но вот сказать мне, что я должна за ритуальные услуги, не забыли…

После похорон, придя в себя, я пошла в похоронное агентство и попросила сказать, сколько было уплачено, к моему удивлению озвученная половина суммы равнялась полностью потраченной на похороны. И опять не обошлось без снохи, именно она ездила оформлять услуги агентства.

Мне было жаль брата, но я придерживалась семейного правила – каждый должен прожить свою жизнь. Советовать или уговаривать было не в наших правилах.

Мне нравилось многое в моем брате, отменное чувство юмора особенно.

Он хорошо пел, у меня хранятся тексты песен Окуджавы, Визбора, которые он записывал в толстую тетрадь.

По мере нашего взросления отношения менялись, но в любые времена он оставался Старшим братом. Отец мне всегда говорил, что у меня есть защита и опора в жизни, мой Брат.

Конечно, я понимаю, что изменить ничего нельзя, но сердце не хочет соглашаться с тем, что его нет, а меня лишили возможности проститься с Братом и попросить у него прощения…