Сочинитель (продолжение)

   начало        http://maxpark.com/community/4707/content/2612392

   продолжение  http://maxpark.com/community/4707/content/2612408

   продолжение  http://maxpark.com/community/4707/content/2614592

 Часть четвёртая

«Влюблённый Демиург творит миры.

Из ничего, из-под ладони голой
Возник хаос тончайшего помола,
И замысел, весёлый до крамолы,
Уже диктует правила игры».


                                               1.

- Надо бы его развязать.
- Надо. Надо его кончать. Развязывай, отвезём его за город, там и оставим, сопротивляться он не будет, он уже всё равно ничего не соображает.

Олег слегка приоткрыл глаза и сквозь ресницы увидел двух мужчин. Один из них – полупроводник Кирилл, а второй тоже был очень знаком, но знаком смутно, и вспомнить, кто он такой не получалось. Вроде бы видел мельком пару раз, но где и когда не вспоминалось. 
Ещё Олег смог разглядеть достаточно просторную комнату, но не подробно, потому что движения головы сковывала какая-то повязка или, может быть, ремень. Посмотрев вверх, Олег увидел натяжной глянцевый потолок и своё отражение в нём. Он лежал на столе, закреплённый на нём металлическими обручами. Обруч был поверх лба, на локтях и запястьях и на ногах – на щиколотках и бёдрах. Ещё один обруч перехватывал грудную клетку. Выражение «надо бы его развязать», не очень подходило к способу освобождения Олега, если бы кому-то пришла в голову мысль его освободить. 

Тот, второй, которого Олег никак не мог вспомнить, подошёл к столу и начал отвёрткой откручивать винты, крепящие обручи к столешнице. 

Олег натужно пытался сообразить, каким образом он очутился в таком положении и почему это его надо «кончать». За какие, спрашивается, прегрешения его собираются прикончить? Больших денег в долг не брал, бизнесменом никогда не был, врагов у него не было – какие у сочинителя враги? 
В голове начало легонько постукивать, легонько, но довольно навязчиво, словно ложечка постукивала в стакане, который стоял на столике в купе движущегося поезда. И в глазах появилось мелькание будто за окном того же поезда мелькали деревья. 
Где-то внутри организма тугим комком начала скапливаться ярость. Она собралась внутри живота, распространяясь постепенно по всему телу, проникая в руки и ноги, наливая их такой силой, какая и существовать-то вроде бы и не могла. 

Олег дождался,  пока был откручен последний обруч, вскочил и ударил того, которого он никак не мог вспомнить. Ударил жестоко. Сначала ногой по коленной чашечке, а потом кулаком в нос, ощущая,  как захрустели кости. Затем он схватил отвёртку и воткнул её противнику в глаз. Ударил, точно зная, что убивает его, а ударив, вспомнил, что это тот самый мужик с мятой пачкой «Примы». Отвёртка в глаз вошла легко, и даже как будто послышался лопающийся звук, но скорее всего только послышался. 

- Эй, сочинитель!! – закричал Кирилл и бросился к Олегу, но тот, легко развернувшись, ударил его ногой в челюсть останавливающим ударом, а потом ударил ещё дважды – в кадык и солнечное сплетение. Кирилл упал, судорожно пытаясь вздохнуть, но видно было, что занятие это почти непосильное.

Мужик с отвёрткой в глазу был ещё недолго жив, он пронзительно кричал и сучил ногами, потом затих и нелепо скрючился. 

Олег, не обращая внимания на Кирилла, оглядел комнату. Комната выглядела так, как могла бы выглядеть некая лаборатория или больничная палата,  но в усечённом варианте. В ней всего-то и было: стол, от которого отходили провода, подключённые к ноутбуку, стоявшему  рядом на тумбочке и два стула. На мысль о лаборатории наводил именно этот стол – покрытый дерматином и с блестящими металлическими обручами, которыми, как Олег теперь уже знал, можно было зафиксировать человека. 
Окон в комнате не было, а дверной проём был занавешен просто куском полиэтилена.
Олег взял ноутбук и вышел из комнаты. Он хотел забрать ещё и отвёртку, но побрезговал.

Коридор оказался длинным, извилистым и не прямоугольным, как обычно бывает в домах, а овального сечения. Стены плавно переходили в потолок, не образуя углов. Никаких дверей или окон в коридоре не было. Где-то вдали, очень далеко, виднелся свет, но ясно было, что до него огромное расстояние. Свет даже не виделся, он предполагался. Просто было внутреннее знание, что свет есть. 

Олег бежал по коридору навстречу свету, пытаясь временно отогнать от себя мысли. Мыслей было много, ответа ни одного. Зачем его приковали к столу? Откуда взялось его умение драться и убивать? Что за информация в ноутбуке? Почему его хотели убить? 

Коридор был настолько извилистым, что возникало ощущение, будто время от времени он бежит в обратную сторону, но это было только ощущением, потому что свет становился всё ярче и ярче. 
Иногда Олега заносило на поворотах, и он ударялся о стены коридора. Стены оказались не твёрдыми, но и не вполне мягкими, они были упругими и слегка влажными. 
Бежать было легко, он передвигался стремительно, совсем не уставая. Приходило успокоение и осмысленность. Олег теперь точно знал, что он должен делать, он должен бежать по этому коридору, влекомый далёким светом. 

Свет возник неожиданно, будто вокруг вспыхнули прожекторы, Олега ослепило, он машинально сделал ещё несколько шагов и провалился. Опора под ногами закончилась, и Олег стремительно полетел вниз. Свет постепенно рассеивался, мимо пролетали клочки не то тумана, не то облаков, а внизу темнел какой-то круг, и было ясно, что приземлиться надо именно в этот круг иначе всё пропало.  
Круг был чёрного цвета и по виду своему напоминал таблетку активированного угля, если могут существовать таблетки метров пять в диаметре. Олег представил, как ударится он об эту «таблетку» и попытался сгруппироваться, но не успел, удар свершился неожиданно и быстрее, чем ожидалось. Да и сам удар оказался странным, вовсе и не ударом он оказался. Олег вошёл в круг мягко так, будто круг этот был не монолитным, как зрительно казалось, а состоял из чёрного порошка, мелкого будто мука. 
Олег упал в этот порошок, подняв чёрное облако и начал погружаться в него всё глубже и глубже до тех пор, пока не наступила полная темнота.

                                           2.

- Я же тебе говорил, что он убьёт, - человек, сказавший это, закурил сигарету, достав её из помятой пачки «Примы», снял парик и оказался абсолютно лысым, - да ещё ведь и с особой жестокостью! Надо же додуматься – отвёрткой в глаз! А тебя он как приложил! Аж кости захрустели!
- Может быть, он думает, что всё это не по-настоящему? Увидел Катерину живой и теперь уверен, что всё происходит обратимо, в том числе и убийства, - откликнулся Кирилл.
- Может быть и думает, поди теперь разбери кто из них что думает, но ведь когда он Катерину убивал, то не знал, что всё, возможно, вернётся к прежнему! Взаправду он её убивал! И расчленял взаправду и в сумках выносил обдуманно и хладнокровно! А следователя, меня то есть, он тоже по-настоящему убил! И знал, что убьёт, поскольку отвёртку-то не забыл из дому прихватить!..нет, вот ведь взял моду – отвёртками меня убивать! 
- Ну, чёрт его знает, может быть, импульс какой не такой пошёл?
- Может и импульс. А может быть ничего изменить нельзя, что дадено, то дадено. Ты помнишь, мы бомжа подключили?

Так он симфонию сочинил! А продавщица из овощного теорему Ферма доказывала. Не доказала! Но раньше она, ни про Ферма, ни про теорему его и слыхом не слыхивала! А этот что? И так и эдак он сочинитель, хоть подключай его, хоть не подключай!
- Может быть это и неплохо. Пишет-то он хорошо.
- Пишет хорошо, но одинаково хорошо. И подключенный хорошо и не подключенный тоже неплохо. Нет у него скрытых талантов. Ничем он больше себя не проявил. Пустышка.
- Ты хочешь сказать – если человек обладает одним единственным талантом, да ещё и применить его умеет без внешнего воздействия, то он пустышка? – спросил Кирилл.
- Ну, может быть, и не пустышка, но эксперимент наш он опроверг. Ничего мы из его подсознания не вытащили.
- А мне думается, что эксперимент как раз удался. В полной мере удался! Мы выяснили, что есть люди, которые сами всё могут в своём деле и ничья помощь им не нужна и не важно, писатель он или сварщик, он талантлив сам по себе, от природы. 

Лысый Вадим снова закурил свою «Приму», прищурив один глаз от едкого дыма, и спросил:
- А вот сейчас он по какому-то странному коридору бежал, как думаешь, что это?
- Мозг, я полагаю. Просто он бежал внутри собственного мозга.
- Да, пожалуй, мозг. Надо же какой человек нам попался, у него всё есть. У него абсолютно всё есть внутри собственного мозга. Ничего ему больше не нужно...ну ладно, давай отключать. Кончен эксперимент.

                                               

                                                3.

Пахло прелыми листьями. Такой запах бывает только поздней осенью или ранней весной. 
Олег сел на пригорке, прищурился на солнце и почувствовал прилив беспричинного счастья. Беспричинное счастье самое ценное, между прочим. Нет никаких денег, роскоши, гарема тоже нет. Нет ничего, что должно сопутствовать счастью,  сидишь на пригорке, щуришься на солнце – и счастлив.

Олег слышал, как сквозь вату разговор Кирилла с лысым Вадимом и всё давно понял. Никто его не собирался убивать. Не «кончать» было сказано, а «отключать». 
Кто-то создал некий прибор или компьютерную программу, для того, чтобы можно было проникнуть в подсознание человека. И ничего не происходило из того, что произошло за последние дни. Всё это время он лежал на кушетке и воображал, но воображал настолько ярко, что всё казалось реальным. 

Вывод вот только у этих экспериментаторов получился странным и немного обидным, поскольку писателем Олег никогда не был, и быть таковым не собирался. С какой стати ему быть писателем, если он достаточно успешный менеджер, как принято говорить – среднего звена? Если судить беспристрастно, то звено-то очень среднее, но неважно это. Времени впереди вагон, возраст не пенсионный, можно дорасти и до менее среднего звена. Денег хватает, если к деньгам, а точнее их количеству, можно применить такую формулировку. Денег, разумеется, мало всегда, но Олегу хватало. Жизнь шла так, как ей полагалось идти и никак иначе. Всё было ровно и складно и тут – на тебе! Какие-то неведомые ловцы подсознания решили, что он писатель. 
Это теперь, что же, вместо того, чтобы выполнять свою работу, пить пиво и гонять на БМВ, он должен сочинять какие-то рассказы? Да нет уж, дудки! Не дождётесь! С какой стати!?

Олег выбрался из оврага, проверил карманы – деньги и документы были на месте – вышел на шоссе, остановил попутку и вернулся в город. 

Зайдя в подъезд, Олег посмотрел на дверь в подвал, где предположительно должен был лежать убиенный им лысый следователь, он же один из экспериментаторов, и даже рассмеялся от радости. Радость была не простая, окончательная была радость. Радость в виде огромной точки, означающей возвращение всего и вся на своё место. Жизнь вернулась! Вернулась жизнь – привычная и объяснимая, ну разве не радость!?

Олег вошёл в квартиру, посмотрел на календарь и обнаружил, что сегодня суббота, стало быть, есть время отдохнуть и постараться забыть все приключения, пусть они случились только лишь в воображении. Забыть их совсем. Напрочь.  И никогда уж не заниматься ерундой в виде сочинительства. Впрочем, и сочинительство было только в воображении.

Олег до самого вечера бездельничал. Курил, читал, смотрел телевизор. Пару раз выходил в интернет, но это ему быстро наскучило. 

К вечеру им стало овладевать странное беспокойство. Обрывки мыслей метались в мозгу, причём было ясно, что мысли какие-то не свои. Чужие мысли. Мысли выстраивались в стройные фразы, и даже какой-то сюжет из этих фраз составлялся. Ничего явного и точного, просто некая смутная картинка, которая путалась с другими картинками.
Ничего подобного с Олегом раньше никогда не происходило. Какая-то смута объявилась в организме, такая - будто хотелось курить, а сигареты закончились. Маета. Будто потерял, что-то значительное, но потерял так, что известно, где потерял. И чего, вроде бы проще, пойди и возьми, но нельзя пойти и взять, а почему непонятно. 
И образ жизни вдруг показался никчемным и работа, и даже собственное существование привиделось бессмысленным, вроде окурка, который уже и не нужен никому и ни на что не пригоден. 
Много лет всё было просто и понятно – работа, пьянки по пятницам, рыбалка по субботам, корпоративы по распорядку, не жизнь, а железнодорожное расписание. Ничего впереди! Прибытие в пункт Б и ничего более! Совсем ничего!

Олег даже пробежался слегка по квартире, он не знал, что с ним происходит. Он сам себе напоминал охотничью собаку, которая впервые почувствовала запах зайца.

Понимание пришло внезапно. Олег понял, что должен сделать. Нет, не должен – хочет. 

Он открыл ноутбук и начал писать:
                                                      «СОЧИНИТЕЛЬ.
                                                    
                                                       Часть первая     
 
«Куда лечу? Не в рай, так в ад!
И отрабатываю над
моей несбывшейся судьбой
победный бой с самим собой»

                                                                
                                                       

И дальше он продолжал и продолжал, уже не в силах оторваться. И герои начали жить своею жизнью, а он только наблюдал за ними и слегка корректировал их поведение.
Он писал, и это затягивало сильнее, чем водка или наркотики.
Он стал сочинителем.

продолжение следует