ДМИТРИЙ ГУДКОВ: САНКЦИИ ОЗНАЧАЮТ, ЧТО РОССИЙСКУЮ ВЛАСТЬ БОЛЬШЕ НЕ ВОЛНУЕТ МНЕНИЕ МИРА

Российских депутатов не напугали угрозы санкциями и визами с Украиной: 445 – «за», один «против», трое воздержались. Так депутаты российской Госдумы голосовали сегодня за ратификацию соглашения о присоединении Крыма к России. 

Один из воздержавшихся депутатов – Дмитрий Гудков – был с нами в студии.

Монгайт: Почему вы именно воздержались, а не проголосовали против?

Гудков: Я проигнорировал голосование, не воздержался. Я просто не голосовал. Просто было очень сложно в этой ситуации, поскольку даже среди моих сторонников серьезный раскол. Даже на либеральном фланге раскол: ряд региональных отделений даже самой либеральной партии «РПР-Парнас» поддержали эту кампанию по присоединению Крыма. Даже в моей семье среди дальних родственников идут споры. Поэтому  я попытался найти какой-то компромисс, но при этом, я вас уверяю, во все «черные списки» я попал после участия в «Марше мира» в субботу.

Лобков: В чьи «черные списки»?

Гудков: Я так понимаю, что мы все в списках «национал-предателей», потому что я везде критикую действия России, российских властей. Я прекрасно понимаю, чем это может все закончиться. По-моему, мы в начале «холодной войны», я  боюсь, что нам это грозит развалом, развалом страны в долгосрочной перспективе. Я прекрасно понимаю, что сейчас, даже если не будут введены какие-то экономические санкции, то нас ждет отток капитала, сворачивание всех инвестпрограмм. Я думаю, что это приведет к ослаблению рубля чуть позже и оттока технологий, менеджмента и так далее. Мы, в принципе, попадаем в серьезный экономический кризис, плюс рост сепаратистских настроений внутри страны. Я уже не говорю про то, что Россия окажется в изоляции, Украину мы потеряли. Кто-то радуется, что мы получили Крым, но на самом деле это фиаско отеческое, потому что мы теряем Украину, где, однозначно, будет рост антироссийских настроений.

Лобков: Я не совсем соглашусь с вами. Конечно, эти санкции хлесткие, болезненные.

Гудков: Пока еще нет.

Лобков: Они не носят глобального характера, но они пока на подходах, на подступах. Вы были на двух предыдущих посланиях Федеральному собранию, где Владимир Путин, может быть, не раскрывая всех карт, но по-дружески предупреждал все свое ближайшее окружение, которое сидело в зале и руководство обеих палат парламента, что, «ребята, отрезайте свои зарубежные хвосты, где у вас что хранится, деофшоризируйтесь…»

Гудков: Вы говорите сейчас про чиновников, меня это не интересует, это не санкция. Санкция – это другое. Санкции – это когда десятки миллиардов долларов Запад будет вкладывать в разработку месторождений по добыче сланцовой нефти, газа и так далее. Будет сокращение закупки российской нефти, российского газа, это приведет к сокращению бюджета.

Монгайт: Когда это произойдет?

Гудков: Эти программы уже активно заработают. Надо понимать, что при цене за нефть 108 долларов за баррель уже в 2014 году не хватило 430 млрд. рублей для выплаты пенсий пенсионерам. Почему заморозили пенсионные накопления? Кстати, в вашей же студии мы обсуждали это. Потому что нет денег. Уже их не хватает. А дальше идет сокращение. У нас к 2020 году будет на 6 млн. пенсионеров больше. Газ и нефть нашу будут покупать меньше. В любом случае даже без экономических санкций, я уж не говорю о том, если доллары перестанут поступать на российский рынок в течение месяца, все – доллар будет стоить 60 рублей.

Лобков: Я побуду адвокатом дьявола. Есть такая страна – Венесуэла. Она производит огромное количество нефти и огромное количество слов в адрес США производила при Чавесе. В частности, президент Буш был назван «дьяволом, от которого пахнет серой». При этом США покупает, покупала и будет покупать нефть у Венесуэлы, поэтому, мне кажется, характер у этих санкций символический.

Гудков: Конечно, покупала, когда нужно. А когда не нужно, уже и не будет покупать. Идет сокращение поставок российского газа и нефти. Это совершенно очевидно. Новые технологии, новые методы добычи сланцевого газа, сланцевой нефти.  У нас ничего этого не развивается. Поэтому все, конечно, плохо. Я уже не говорю о том, что  у нас импорт лекарств – 80%, импорт товаров, продуктов – все это приведет к повышению цен на эти продукты. Там очень много всего. Я уж не говорю о том, что Крым реально, может быть, в первые два года получит что-то от России, а дальше? Почти 70% туристов – это жители Украины, которые будут отрезаны.

Монгайт: Сегодня американскими санкциями задета существенная группа чиновников. Обиженные чиновники из этого круга. За этим будут какие-то еще более серьезные санкции? Они будут пытаться ответить?

Гудков: Я боюсь, что горячие головы захотят двинуться дальше.

Может быть, конечно, не на территорию Украины, может быть, Приднестровье, Южная Осетия, Абхазия. За этим последуют новые санкции.

Монгайт: А такие неожиданные шаги, как «закон Димы Яковлева» в ответ на список Магнитского? Что-то такое может произойти?

Гудков: К сожалению, поскольку Россия дрова поставляет, уж извините за такое сравнение, наша экономика от западной зависит намного больше от западной, чем западная от российской. И когда некоторые эксперты говорят, что от санкций пострадают все – все, но в большей степени пострадает Россия. В 80% это коснется Россия, на 20% пострадает западный бизнес. Но надо понимать, что если мы держим наши резервные фонды в банках Швейцарии, США, они не держат здесь свои резервные деньги. Если наши чиновники отправляют детей на учебу в страны Евросоюза, в Штаты, они сюда не посылают.

Лобков: Что означают санкции, связанные с Банком России. Банк действительно обслуживает огромное количество клиентов, и в этих компаниях работает огромное число людей, как бы ни относиться к основателю банка и так далее. Что эти санкции под собой подразумевают? Запрещение издавать карточки Visa и MasterCard? Запрещение любых расчетов  в долларах – поводится ли это под санкции? Как расшифровать термин «санкции» в отношении компании? Что этим компаниям делать нельзя? Что им запретят делать?

Гудков: Я просто не знаю, какие счета имел Банк России. Американцы тоже не раскрывают, что за этим следует. Возможно, речь идет о замораживании каких-то счетов,  о которых мы не знаем. Например, когда я ищу недвижимость и активы российских чиновников, я очень часто сталкиваюсь с тем, что мои источники мне говорят: точно этот дом такого-то чиновника, эта квартира такого-то чиновника, а вот этот актив принадлежит такому-то депутату. Начинаю проверять, а все оформлено на некоторые офшорные компании. И все – дальше моих полномочий не хватает, чтобы проверить, кто за этим прячется.

Лобков: Может, и полномочий казначейства не хватит?

Гудков: Хватит. Что касается поиска чиновников в офшорах, и США, и страны Евросоюза со всеми офшорами заключили соглашение об обмене налоговой информацией. В налоговых службах и Америки, и Евросоюза есть информация о том, кто прячется за тем или иным офшором, у которого есть какие-то активы на территории этих государств. Россия, кстати, – единственная страна, которая ни одного такого соглашения не заключила. Поэтому я вас уверяю, если бы я был главой Следственного комитета, я бы в рамках своих полномочий (тех полномочий, которые есть у Бастрыкина) мог бы направить запрос в США, в Евросоюз, и у них эту информацию получить. Но поскольку я получаю информацию из открытых источников, к сожалению, я эту информацию получить не могу. А я уверен, что в Америке, странах Евросоюза есть информация о том, кто прячется, кто и что имеет, какие компании. Буквально вчера мне прислали информацию еще на одного  члена Совета Федерации, у которого нашли недвижимость в Швейцарии, две компании.

Монгайт: У кого?

Гудков: Пока не буду говорить. Я хочу этот кейс доработать, мы его обязательно опубликуем.

Лобков: Скажите, какая была сегодня атмосфера в Думе? Похожа ли она была на то воодушевление, которое царило после речи президента?

Монгайт: Были ли на депутатах георгиевские ленточки?

Гудков: Не на всех. Были, конечно. Например, я сегодня не смог даже задать вопрос. Там уже заранее были сцены расписаны, кто задает вопросы, кто выступает. Сегодня невозможно было записаться ни на выступление, ни на вопросы. Поэтому все, что я мог сделать, это озвучить свою позицию во время заседания комитета.

Лобков: А были аплодисменты?

Гудков: Конечно. У нас сейчас это будет какое-то время продолжаться. Вообще, как только повысятся цены, начнутся проблемы с экономикой, я вас уверяю, настроение будет сильно меняться. Один опытный политик мне сказал: «Дмитрий, знаешь, это как наркотик: действует быстро, но краткосрочно». Это все пройдет через год, когда люди поймут, что, во-первых, на Крым нужно выделить два триллиона рублей минимум с учета строительства мостов и так далее. Это все будет делаться за счет российских пенсионеров. Об этом надо говорить. За чей счет банкет? За счет наших пенсионеров, потому что будут распечатываться средства Фонда национального благосостояния. Это заначка на пенсии в случае какого-то экономического кризиса. Это не на деньги олигархов, нефтяников. Плюс, я думаю, еще будет повышение тарифов. Надо же как-то казну пополнять  в этих условиях. Я знаю, что многие сейчас радуются, что санкции вводятся против чиновников. Я не радуюсь, потому что это означает, что российская власть больше никак не будет считаться с мнением международного сообщества, это означает, что будут санкции и против гражданских и активистов, и против политиков оппозиционных, и против независимых СМИ. Нас ждут трудные времена.