Джон Леннон

7 декабря 1980 года, Нью-Йорк
     Сегодня был свободный вечер — первый свободный воскресный вечер после полутора недель адской работы, — и Джон впервые вспомнил эту безвкусицу. Этот... срам.
     Тогда, десять дней назад, 26 ноября, Йоко сказала, что это надо для рекламы. Для долбаной рекламы долбаного альбома «Double fantasy». Джон угрюмо подчинился: наверное, мамочка Йоко знает, что делает. Ему никогда не нравились её рекламные выходки, но он всегда убеждался, что они приносят прибыль им обоим. Даже когда они рекламировали мир во всём мире и по двенадцать часов в сутки давали интервью репортерам, лёжа в постели...
     — Вау, сиськи! Как давно я их не видел! — язвительно воскликнул Джон, когда она распахнула своё голубое кимоно. И послушно стал разоблачаться сам.
     Они лежали, голые, в свете дюжины софитов и ритмично двигались под объективами пяти кинокамер, а с магнитофона щёлкала, ревела и мяукала Йокиным голосом «Kiss, Kiss, Kiss» — вторая из семнадцати песен альбома... В окончательных кадрах единственным неприличным объектом должна была оказаться бледная задница Джона. Отвислую грудь Йоко и все остальные части её жёлтого тела он закрывал собой, зритель должен был видеть только ее лицо со сладострастно прижмуренными глазами.
     Обычная игра в «завуалированные пошлости». Джон и сам, сколько себя помнил, пользовался этим трюком. Это всегда притягивало публику. Но это никогда не доставляло удовольствия ему.
     Джон не стал смотреть то, что в конце концов получилось, потому что могла получиться только фальшивка — такая же фальшивка, как и вся легенда о счастливой семье Оно Леннонов. Когда-то он написал «Легенду о Джоне и Йоко», потому что действительно был по уши влюблен в «мамочку». Легенда оказалась не только красивой, но и выгодной. Мамочка вцепилась в неё бульдожей хваткой и стала развивать в меру своих способностей. Она всегда любила и умела рисовать задницы. Только задницы и ничего, кроме задниц...
     Выгодную легенду надо подпитывать. Чем угодно, вот хоть и порнухой. Мамочка сказала, что это надо для рекламы настоящего искусства.
     Настоящим искусством она полагала их семейный диск, их творческукю вершину, их совместный шедевр «Double fantasy». Над ним Джон и работал почти месяц. Для него и отдал (и не просто отдал, а переделал!) две песни, которые написал на Багамах для своего сольника.
     А весь этот срам — это всего лишь рекламный видеоролик, в котором они изображали половой акт.
     Изображали...
     В этом была вся Йоко: изображать. Изображать то, чего нет, и давно не было.
     И, если уж совсем честно, в этом был весь Джон: изображать. Изображать то, что безумно хочется, но чего нет.
     Джон любит мамочку. Джон хочет мамочку. Даже трахая Мэй Пэнг, Джон воображал, что под ним — не Мэй Пэнг, а мамочка Йоко...
     Но разве можно трахать мамочку? Об этом даже мечтать можно только украдкой, да и то нельзя... Зато это можно изобразить, если надо для рекламы.
     «Пожалуйста, Джон! Сделай это для меня!» — и Джон угрюмо подчинился своей строгой и ласковой «мамочке».
     Осознание пришло только теперь, оно ошеломило и не могло не выплеснуться в самых некрасивых и по-детски яростных поступках, о которых Джон будет сожалеть...

когда-нибудь потом. А тогда, полторы недели тому назад, он ни о чём не думал, он терпеливо и старательно двигал задницей в свете софитов.
     Ему некогда было ни злиться, ни думать о чём-либо, кроме работы — теперь уже над сольным диском Йоко, сингл которого должен выйти до Рождества. Джон не умеет делать плохие вещи, а чтобы сделать хорошую, надо выложиться. Всё-таки «мамочка» перегнула палку, заставив Джона делать ЕЁ сольный альбом. В октябре он отложил работу над СВОИМ, чтобы сделать СОВМЕСТНЫЙ, а в ноябре, едва он его закончил...
     — Какого хрена! — орал Джон, тряся кулаками на «мамочку» и бия себя по лбу. — Я сделал наш совместный хит, я сделал его потому, что ты решила так — совместный! А я — хотел — делать свой — а ты — сказала — что надо совместный! А теперь...
     — Теперь ты сделаешь мой сольник, а потом возьмёшься за свой. Сразу, как только сделаешь мой... — строго сказала она. И ласково добавила: — Пожалуйста, Джон! Сделай это для меня!
     «Мамочка» была неотразима и, как всегда, на высоте, она опять предельно точно угадала Джона. Она знала, что Джон любит её — любит, несмотря на и даже вопреки, — и пользовалась этим.
     И вот сегодня, в первый свободный вечер после адской работы над мамочкиным диском («Опять не своим, опять — не — своим!»), всё это хлынуло на Джона. Всплыло из памяти и захлестнуло пенным шквалом по-детски яростной обиды. Это было как тогда, давным-давно, ещё в июне, когда весь экипаж яхты вповалку блевал в каюте, и только Джон, единственный из пятерых, привязал себя к штурвалу и противостоял шторму, и пенные шквалы солёной воды окатывали его с головы до ног; он орал старые песни ливерпульских моряков, и ему казалось, что Шон, маленький четырёхлетний Шон, любимый (потому что от любимой мамочки!) сын стоит рядом с ним и смотрит на него восхищенными глазами...
     На самом деле Шона не было рядом, но это неважно. Джон делал это для него!.. Но сейчас-то Шон рядом? Он, как и тогда, восхищается папочкой, разве не так?
     И Джон попытался уйти в общение с сыном, но Шон капризничал — ему пора было спать, а он не хотел, — и Джон, ухватив его поперек живота, швырнул на кровать и убежал в свою спальню, единственную чёрную комнату в их белокомнатной квартире на престижном седьмом этаже престижной «Дакоты».
     Свободный воскресный вечер, 7 декабря 1980 года... Две недели до сочельника, а Йоко хочет именно в сочельник вывалить на прилавки свой сингл... Ладно. Завтра. Завтра, 8 декабря, он привяжет себя к штурвалу и закончит работу. Он уже преобразил мяуканье «мамочки» в нечто похожее на пение, он десять дней потратил на аранжировку, он сотворил конфетку из мамочкиного дерьма. Остались мелочи — на час-другой работы, — и можно будет продавать.
     Он продаст её диск Дэвиду Геффену, потому что Дэвид Геффен — это фирма. Дэвид работал с Йони Митчеллом, Бобом Диланом, Томом Уэйтсом. Недавно он создал свой лейбл «Geffen Records», и первый же альбом с этим лейблом («The Wanderer» — «Странник» — Донны Саммер) стал золотым. Йоко уже пригласила Дэвида в студию на завтра... В конце концов, это даже забавно: сделать конфетку из дерьма и продать её самому Гэффену. Джон это умеет... Зато потом — мамочка обещала! — он займётся своим и только своим альбомом. Сольным.