Мы больше не будем прежними, приняв фашистский вызов

 Уже ничего не будет, как раньше, — ни для нас, ни для Путина, ни для Запада.

 Сейчас, когда ситуация на Украине меняется ежечасно, никто не сможет предсказать, чем всё закончится. Но независимо от дальнейшего развития событий уже можно увидеть, какие последствия украинский кризис оказал на российское общество — и последствия эти будут куда более долгосрочными, нежели воодушевление или паника, которую люди испытывают, глядя на новостные ленты.

Демократия снимает маску

Если для кого-то разговоры о технологиях оранжевых революций и их последствиях для «революционизируемой» страны были абстракцией, — то теперь все наглядно увидели, как оно всё бывает. И не только в Египте, Сирии или где-то ещё. И могут теперь в красках лицезреть, как на самом деле реализуется замечательный лозунг «Лучше что угодно, чем…» — чем Путин, чем Янукович, чем жулики и воры, чем «совок», тут уж каждый может по желанию дополнить, «чем что». Вот оно какое, «что угодно». Увидели и то, какие персонажи выходят на сцену, когда уже отработают свои две главные функции «мирные демократические протестанты» — создав массовку и став «сакральными жертвами». Впрочем, государству тоже есть над чем подумать — людей вывести на улицы всегда проще, когда есть поводы для реального возмущения.


В мире тоже далеко не все очарованы растущим числом очагов хаоса «демократических революций» и тем беспрецедентным цинизмом, с которым они поддерживаются Соединёнными Штатами. Так что «экспортируемая демократия» давно дискредитировала себя и без Украины, но новый пример и его потенциальные последствия для всего мира только увеличат число противников воинствующих демократизаторов.

Идея, что «майдан — репетиция для России», столь вдохновлявшая наших либералов в начале этого самого майдана, сегодня уже дискредитировала и себя (и их) как ничто другое. Сейчас уже никто и никак не может отрицать роль в украинских протестах ультрарадикалов-неонацистов. И любой, кто в России выражает поддержку ЭТОМУ, автоматически ассоциирует себя с самым омерзительным и ненавистным, что только существует в нашем общественном сознании. Все эти пожелания выдать свободолюбивым ново-украинцам ядерные заряды, чтоб грозить России, приветствие люстраций, пожелания «запутинцам», чтобы им потом, как и «Беркуту», пришлось спасать от расправы своих жён и детей — то есть намёк на будущие планы празднования демократических побед, — всё это добавляет новые и новые штрихи к и без того предельно маргинальному портрету наших либеральных оппозиционеров. Апофеозом можно считать феерическое выступление бессменной оппозиционерки Валерии Ильиничны Новодворской, которая объяснила украинцам, что революцию они смогут защитить только своей кровью, которую она и призывает их смело пролить. А также — отправить в Россию побольше цинковых гробов с русскими солдатами.

На самом деле всеми этими откровениями либеральные маргиналы окончательно укладывают в гроб только одно — своё влияние на россиян. Российские творцы и мыслители, выражающие солидарность с майданом после всех демаршей г-на Яроша, после всех этих поджогов, издевательств, патрулей с битами, — по сути сами поставили на себе клеймо. Никакой «путинской пропаганде» уже больше не нужно ничего делать в их адрес. Они сами всё уже сделали.


Новая роль Путина

Рейтинг Владимира Путина, несомненно, на максимуме. В случае успешного завершения ситуации, то есть возврата под контроль России как минимум Крыма, а как максимум всего Юго-Востока Украины или всей Украины, и если при этом всё же удастся избежать серьёзного военного конфликта, — это будет едва ли не ключевым событием современной истории. Кредит доверия россиян Путину в такой ситуации позволит преодолеть последствия даже самых тяжёлых экономических санкций, если Запад действительно на них пойдёт.

Кстати, важно понимать природу этой нынешней поддержки Путина. Дело не в том, что россияне такие империалисты и готовы потерять уровень жизни ради контроля над соседской территорией. Не в любви к Путину — наоборот, к нему масса претензий даже у патриотов. И не в исторической миссии «собирания евразийских земель» для нового Союза — евразийская интеграция была объявлена, идёт своим ходом и, тем не менее, в глазах россиян вовсе не имеет имиджа судьбоносного прорыва. Если бы Украина мирно шла к своей евроинтеграции, попытки её переубедить вовсе не сделали бы никого героем. Россияне бы сказали — ну, если так они рвутся в Европу, пусть идут себе. Даже если бы нам внезапно напрямую объявило войну какое-то государство и мы бы в ней побеждали — даже тогда имидж лидера страны не был бы в глазах народа лучше, чем сейчас.

Сработало другое. Имидж защитника русских от нацистских бандитов, которых к тому же поддерживает Запад, — вот эта взрывная комбинация. И, кстати, никто даже и представить себе не мог, что она в принципе возможна в наши дни.

Такая роль, которую Путин де-факто теперь на себя взял (хотя и вынужденно — как неизбежный ответ на то, на что не ответить нельзя), наверное, и его самого должна пугать — настолько беспрецедентные ожидания миллионов людей с этим теперь связаны. Даже если впереди не быстрые успехи, а затяжной и жёсткий позиционный геополитический конфликт — того, что Путин уже сделал на сегодняшний день, для роста таких ожиданий уже достаточно.

Но на этой волне внутри России вырастут и требования к власти — именно со стороны тех, кто сегодня её поддерживает. Потому что от властей, способных на такие национально-ориентированные внешнеполитические шаги, будут ждать подобного же поведения и во внутренней политике. Именно несоответствие этим ожиданиям и отсутствие национально-ориентированной внутренней политики, а вовсе не изоляция со стороны Запада, может создать для власти весьма опасную ситуацию внутри страны.


Избежать идеальной ловушки

Как известно, есть два исторических якоря, которые являются для нашего общества смыслообразующими. Это Победа и это Гагарин. То, что архетипически привязывается к этим якорям, имеет мощнейшее прямое воздействие на общественное сознание. Внезапно выведенные на сцену, пусть и карикатурные по сравнению с оригиналом, но всё же имеющие с ними прямую символическую и историческую связь, бандеровцы-неонацисты вызвали в свой адрес такие ресурсы русской исторической памяти, что речь с учётом таких архетипов уже идёт не просто о защите русских, а о борьбе с абсолютным злом.

Да к тому же на фоне всех остальных в мире, это зло либо поддерживающих, либо закрывающих на него глаза. С этим и связана такая народная поддержка действий России.

Какая-то часть Запада и его лидеров сами пребывают в растерянности от украинской коричневой революции, однако очевидно и другое. Нет лучшего способа вызвать абсолютно искреннюю ярость и ненависть русских, чем реинкарнировать главное для них историческое зло. Значит, нет лучшего способа их спровоцировать. Те, кто годами взращивал на Украине неонацистов, это прекрасно знали, и знали, что придёт час «Х» разыграть эту карту, чтобы столкнуть два братских народа в настоящей войне. Вопреки хору либералов, вопящих об агрессоре-Путине, кровожадно стремящемся развязать войну, всё обстоит совершенно наоборот. Те, кто действительно стоит за украинской революцией, точнее за «планом Б», который было решено привести в действие, когда не прошёл план мирного «оранжада», своей главной целью изначально ставили создание на Украине зоны хаоса и войны с участием России.

Отстоять свои интересы и при этом сорвать этот план — и есть главнейшая задача России сегодня. При этом её выполнение очень серьёзно зависит от наличия в Европе здоровых сил, понимающих, что в хаос войны и кризиса втягивают вместе с нами и их.


Намотали на ус

Сделали для себя выводы и наши правоохранители. Раньше, стоя в оцеплении какого-нибудь очередного протестного митинга и глядя на мальчиков, девочек и бабушек, призывающих не душить свободу, российский полицейский или омоновец никаких особенных эмоций не испытывал — ну стоят и стоят, лишь бы не буянили. Теперь, даже если ему будет протягивать букет цветов девочка с глазами оленёнка Бэмби, видеть он будет в эту минуту горящих беркутовцев и изувеченного умирающего бойца, к которому подонки специально не звали врачей. Также все поняли, как демократические победители собираются обойтись с побеждёнными — люстрационные списки с пятилетними детьми, публичные издевательства и просто физическое устранение. Теперь-то уж точно ни один российский полицейский ни секунды не будет сомневаться, выполнять ли ему приказ относительно «мирных демонстрантов».

Вот как об этом написал бессменный оппозиционер Эдуард Лимонов — несмотря на то, что постоянно общается с этим самым задерживающим его ОМОНом: «Я вот думаю, как наши отечественные офицеры полиции смотрят на происходящее в Киеве, на избиения, убийства милиционеров в Киеве. Я думаю, они смотрят и мотают на ус».


История продолжается

С философской же точки зрения, мы видим, что проблемы у человечества всё те же, что и всегда. То, что сейчас вопросы о добре и зле решаются в антураже айфонов и интернетов, ничего не меняет. Меняются лишь технологии. Шок Запада от поведения России в украинском кризисе связан ещё и с тем, что Россия позволяет себе прямо ставить вопросы о том, что в её понимании есть хорошо, а что плохо. Это недопустимо в парадигме бесконечной политкорректности. Но последняя — испаряется на глазах, по мере того как «конец истории» превращается в новый виток её колеса с новыми потрясениями.

Мы все получили возможность наяву увидеть, как оно всё было тогда. В ТЕ две войны — гражданскую и отечественную, в ТУ революцию. Как выглядели ТЕ бандеровцы — да вот так и выглядели. Эти тоже с удовольствием бы жгли и вешали, просто сейчас в таком масштабе не могут. Нельзя так сильно портить лицо молодой демократии. Как начиналась гражданская война — тоже можно теперь, как в машине времени, пронаблюдать. И избавиться от иллюзии, что тогда люди были какие-то другие, а сегодня-то они совсем не такие, и в нашем гуманном мире подобные ужасы больше невозможны. Ещё как возможны, мир вовсе не превратился в безопасное место, где все живут дружно, работают, ездят в отпуск и ходят в кино. И помнить об этом надо всем. И быть готовыми ко всему.


Россия снова в игре

Ну и наконец, теперь уже в глазах россиян, да и всего мира, изменился сам образ России. То, что происходит сейчас, — это события куда более масштабные, чем 08.08.08. Впервые за весь постсоветский период Россия и её президент открыто выступили против той мировой гегемонии, которую всем навязывают трансатлантисты. Не очередным вето в Совбезе, которое всё равно никого не останавливало от гуманитарных бомбардировок, не абстрактными заявлениями МИДа, выражающими глубокую озабоченность — а открытым неприятием очередной срежиссированной «цветной революции» и вопиющих двойных стандартов, когда откровенные фашисты оказываются демократическими борцами за европейские ценности. Украина стала катализатором для куда более важного события — откровенного заявления России всему миру, что она не считает себя чьей-то периферией, не считает себя проигравшей в холодной войне, а раз уж эта война продолжается, готова бороться.

Запад испытывает шок от ответа России на его «операцию Украина». Здесь, конечно, надо отметить, что Запад не монолитен и у кого-то этот шок — не от российской «наглости», а теперь уже от возможной потери перспектив взаимовыгодного партнёрства. Европе серьёзная конфронтация с Россией совершенно не выгодна, но вопрос, насколько сегодняшняя Европа в состоянии отстоять свои собственные, а не трансатлантистские интересы. Как это ни парадоксально, сейчас главным союзником России в стремлении не допустить новой европейской катастрофы оказывается Германия, в последние дни занявшая позицию посредника-переговорщика между Россией и Западом и высказавшаяся против исключения России из G8.

В любом случае, такую Россию увидеть никто не ожидал. А Россия, может быть, не ожидала увидеть такую надежду на неё со стороны соотечественников. Да и не только соотечественников. Мир — это не только Запад. Все сегодня внимательно смотрят на Россию и делают выводы.

Что теперь ждёт всех впереди — сегодня не возьмётся предсказать никто. Нет никаких гарантий, что наш геополитический «ответный удар» увенчается успехом и, как многие уже мечтают, созданием нового геополитического субъекта, сопоставимого с СССР. Но сам факт этого ответа принципиально меняет наш имидж в мире.

И уже ничего не будет, как раньше, — ни для нас, ни для Путина, ни для Запада.


Маринэ Восканян, «Однако»