Масленица в Дрездене.

Я всё жду: когда-же наконец-то произойдёт возмездие над мерзавцами уничтожившими в своё время Дрезден и Хиросиму, города в которых не было военных объектов и в которых проживало лишь мирное население.

Ещё неплохо было-бы спросить с Великобритании, чья авиация в самом конце второй мировой войны зачем-то дотла сожгла уже поверженные германские города.

Все эти преступления супротив человечности в принципе не имеют срока давности.

Открываем книжку с мемуарами бывшего французского министра внутренних дел Д’Астье в которых он рассказывает о своём незабываемом посещении шизанутого маньяка и алкаша Черчилля во время войны:

"Черчилль, дымя вечно торчащей изо рта сигарой, и источая коньячный перегар, провёл меня в просторную комнату, где находился целый ряд стереоскопов, которые, как указательные столбики, были расположены друг около друга.

Каждый в отдельности был посвящён одному разрушенному немецкому городу.

Возбудившийся Черчилль энергично таскал меня от одного к другому, чтобы я своими глазами мог обозреть ужасающие картины разрушенных Кёльна, Дюссельдорфа или Гамбурга. Сам он при этом испытывал такой восторг, как будто находился на футбольном матче!

Он ликовал, превозносил опустошения, хвалил наиболее точные попадания"...

"...Старинный саксонский Дрезден знаменитый, как культурный центр, не имевший военных производств, он был фактически ничем не защищён от ударов с неба.

Городская промышленность производила только сигареты и фарфор.

В Германии его за красоту архитектуры называли немецкой Флоренцией, ещё он был известен на весь мир своими музеями, в которых хранились тысячи бесценных произведений искусства.

К четвергу 13 февраля поток беженцев, спасающихся от наступления Красной Армии, которая находилась уже в 60 милях, увеличил население города до миллиона с лишним.

Была масленица. Обычно в эти дни в Дрездене преобладала атмосфера карнавала.

На этот раз обстановка была довольно мрачной. Беженцы прибывали с каждым часом, и тысячи людей устраивались лагерями прямо на улицах, едва прикрытые лохмотьями и дрожащие от холода.

Однако люди чувствовали себя в относительной безопасности; и хотя настроение было мрачное, циркачи давали представления в переполненных залах, куда тысячи несчастных приходили забыть на какое-то время об ужасах войны.

Группки нарядных девчушек силились укрепить дух изнурённых песенками и стихами.

Их встречали полупечальные улыбки, но настроение поднималось…

Когда первые сигналы тревоги ознаменовали начало ада, дрезденцы послушно разбрелись по своим убежищам. Но — без всякого энтузиазма, полагая, что тревога — ложная. 

Их город никогда до того не был атакован с воздуха. Многие никогда бы не поверили, что такой великий демократ, как Уинстон Черчилль, вместе с другим великим демократом — Франклином Делано Рузвельтом — решит казнить Дрезден тотальной бомбёжкой.

Едва жители Дрездена разошлись по бомбоубежищам, на город была сброшена первая бомба в 22:09 13 февраля 1945 года. Атака продолжалась 24 минуты.

Шторм начался, когда сотни меньших пожаров соединились в один, громадный.

Гигантские массы воздуха всасывались в образовавшуюся воронку и создали искусственный смерч.

Тех несчастных, которых поднимали вихри, швыряло прямо в пламя горящих улиц.

Те, кто прятался под землёй, задыхались от недостатка кислорода, вытянутого из воздуха, или умирали от жара, жара такой силы, что плавилось человеческое мясо и от человека оставалось влажное пятно.

Очевидец, переживший это, рассказывает: «Я видел молодых женщин с детьми на руках — они бежали и падали, их волосы и одежда загорались, и они страшно кричали до тех пор, пока падающие стены не погребали их».

После первого рейда наступила трёхчасовая пауза. Затишье выманило людей из укрытий. Чтобы спастись от смертоносного жара, тысячи жителей направились в Гросс-Гартен, чудесный парк в центре Дрездена площадью в полторы квадратных мили.

Но палачи всё рассчитали…

В 01:22 начался второй рейд. Небо покрыло вдвое большее количество бомбардировщиков с зажигательными бомбами на борту. Эта волна предназначалась для того, чтобы расширить огневой шторм до Гросс-Гартена и убить тех, кто был ещё не убит.

Это был полный «успех» англо-американцев. В течение нескольких минут полоса огня пересекла траву, охватила деревья и загорелось всё — от велосипедов до ног и рук.

В начале второй атаки многие ещё теснились в тоннелях и подвалах, ожидая конца пожаров.

В 01:30 до слуха командира спасательного отряда, посланного в город с рискованной миссией, донёсся зловещий грохот. Он так описывал это:

«Детонация ударила по стёклам подвалов. К грохоту взрывов примешивался какой-то новый, странный звук, который становился всё глуше и глуше. Что-то напоминающее гул водопада — это был вой смерча, начавшегося в городе».

Те, кто находился в подземных убежищах, умерли легко: они мгновенно сгорали, как только окружающий жар вдруг резко увеличивался.

Они или превращались в пепел, или расплавлялись, пропитывая землю до трёх-четырёх футов в глубину — тому множество свидетельств.

После налёта трёхмильный столб жёлто-коричневого дыма поднялся в небо.

Масса пепла тронулась, покрывая тёплые руины, в сторону Чехословакии.

Один домовладелец в 15 милях от Дрездена нашёл в своём саду целый слой рецептов и коробочек от пилюль из дрезденской аптеки. А бумаги и документы из опустошённого Земельного управления упали в деревне Лирна, почти в 18 милях от Дрездена.

Над городом стояла стена огня высотой в десятки метров, а жаркие потоки воздуха поднимались на километры вверх.

Зарево пылающего города было видно на земле на расстоянии в 80 километров.

Когда пришло утро, свет солнца не смог пробиться сквозь дым.

На рассвете над Дрезденом появилась третья волна бомбардировщиков, состоявшая из 2200 американских самолётов.

На руины жилых кварталов снова посыпались бомбы.

Американские бомбовозы «трудились» целых 38 минут. Но эта атака не была столь жестокой, как первые две, — по масштабам, но не по сути.

Этот налёт был характерен изощрённым садизмом. «Мустанги» летели очень низко, и расстреливали всё, что двигалось, включая колонну спасательных машин, которые прибыли эвакуировать выживших.

Одна атака была специально направлена на берег Эльбы, где после ужасной ночи сгрудились беженцы, а также раненые.

Дело в том, что в последний год войны Дрезден стал городом-госпиталем.

Во время ночного массового убийства медсёстры героически перенесли на себе тысячи искалеченных, перенесли к Эльбе.

И вот, низколетящие «Мустанги» расстреливали этих беспомощных пациентов, как и тысячи стариков, женщин и детей, бежавших из города.

В общей сложности на Дрезден обрушилось 1477,7 тонны фугасных бомб,

включая 529 «блокбастеров» по 1800 кг и один «блокбастер» весом 3600 кг, 1181,6 тонны зажигательных бомб!

Когда скрылся последний самолёт, почерневшие улицы Дрездена были усеяны мёртвыми телами.

По городу распространился смрад. Стая улетевших из зоопарка стервятников жирела на трупах.

Повсюду шныряли крысы. Один из видевших всё это сразу после бомбёжки рассказывал:

«У трамвайного депо была общественная уборная из рифлёного железа.

У входа, уткнувшись лицом в меховое пальто, лежала женщина лет тридцати, совершенно нагая. В нескольких ярдах от неё лежали два мальчика, лет восьми-десяти.

Лежали, крепко обнявшись. Тоже нагие… Везде, куда доставал взгляд, лежали задохнувшиеся от недостатка кислорода люди. Видимо, они сдирали с себя всю одежду, пытаясь сделать из неё подобие кислородной маски…».

Воспоминания уцелевшей жительницы города Маргарет Фрайер:

"Из-за сыпавшихся отовсюду искр и бушевавшего везде огненного урагана я сначала ничего не могла рассмотреть. Настоящий сатанинский котёл ожидал меня там: улицы не было, лишь завалы из камня в метр высотой, битое стекло, рухнувшие балки, воронки.

Я попыталась сбить искры с моего пальто, хлопая по ним рукой, но это было бесполезно.

В растерянности я остановилась, и тут кто-то позади меня крикнул: «Снимай пальто, оно горит». 

В такой жаре я этого даже не заметила.

Я сорвала с себя пальто и бросила его.

И вот я снова увидела людей прямо перед собой. Они исходили криком и махали руками, а затем — с ужасом и изумлением — я увидела, как один за другим они попадали на землю. Казалось, будто их застрелили, но мой ум просто не в состоянии был понять, что же происходит на самом деле.

Сегодня я знаю, что несчастные умерли от нехватки кислорода. Они потеряли сознание, а потом превратились в пепел.

Бешеная жара, я стою, но со мной что-то происходит, всё кажется отдалённым, и я не могу больше нормально видеть и слышать. Это также были последствия кислородного голодания.

В центре города температура огня достигала 2000 градусов, железо плавилось и текло по улицам, стены превращались от жара в песок и рассыпались от ветра!

Повсюду мертвецы, мертвецы и только мертвецы. Некоторые совершенно чёрные, как уголь.

Другие — совсем целёхонькие, словно во сне. Женщины в праздничных фартуках, женщины с детьми, сидящие в трамваях, как будто они чуть-чуть задремали.

Много женщин, много девушек, много маленьких детей, солдаты, которых можно было распознать лишь по металлическим бляхам от ремней, и почти все были обнажёнными. Некоторые трупы сбились в группки, словно это цеплянье друг за друга могло спасти их от смерти.

Из некоторых завалов торчат руки, головы, ноги, размозженные черепа.

Большинство людей выглядит, как будто их надули, с жёлтыми и коричневыми пятнами на телах. На некоторых ещё тлела одежда.

Моё лицо представляло собой сплошную массу волдырей, так же, как и руки.

Глаза могли смотреть лишь через узкую щелочку, поскольку веки вздулись от ожогов, всё тело было изрыто маленькими чёрными ямочками».

Эти «маленькие чёрные ямочки» — капли напалма и фосфора, которые разбрызгивали зажигательные бомбы. Эти капли, попадая на любую поверхность, прожигали её насквозь — как прожигали до кости кожу и мышцы человека. Зажигательные смеси нельзя было потушить водой, часть бомб была заряжена смесями, способными гореть и без доступа кислорода — он входил в их состав.

Среди обычных зажигательных бомб сбрасывались и такие, которые начинали гореть как раз из-за соприкосновения с водой, — чем больше воды, тем больше пламя.

На следующий день пошёл дождь, превративший обезлюдевшие руины в море грязи и наполовину утонувших трупов. В городе было 135 тысяч мёртвых тел.

Это более чем вдвое превосходит количество жертв Хиросимы (71 879).

Кроме всего прочего были разрушены бесценные памятники архитектуры. Среди них: три дворца, старая ратуша, Цвингер (также построенный Земпером), Новая Художественная галерея, четыре музея, Домовая церковь, знаменитая на весь мир художественная галерея под названием «Зеленые Своды», архитектурный шедевр Шинкеля, Альбертинум с его бесценной коллекцией скульптур и Академия художеств — также сгорели дотла?!!

Дрезденское убийство по масштабам и цинизму претендует на то, чтобы считаться самым подлым в истории. Никто из лётчиков-убийц, не говоря уж о «дядюшке Уинстоне» — этаком благородном варваре от демократии, герцоге Мальборо -  не был замечен на скамьях подсудимых, типа нюрнбергской. Напротив! Лётчики были награждены медалями, Черчилль отдавший приказ о бойне в Дрездене, — был титулован и завершил свою карьеру «великим человеком», а в мае 1992 года в Лондоне был даже открыт памятник маршалу

Артуру Харрису, главному исполнителю приказа Черчилля..."