СУХОЙ ДОЖДЬ…

СУХОЙ  ДОЖДЬ…

  1.

   Ночью пошел дождь: шумный, давящий и нагнетающий одиночество.

   Виктор Степанович несколько раз прикладывался к дивану. Сон, скользнув несколькими секундами, не задерживался.

   На улице было слякотно и  холодно.  Промёрзлые деревья и желтый свет фонарей.

   2.

   На автобусной остановке, похожей на сгорбившуюся беседку,  он увидел на деревянной скамье  сжавшийся шевелящейся комочек.

- Автобусов больше не будет, - сказал он.

   Комочек развернулся: девушка – лет восемнадцати.

 - Отойди, кобель.

   Из-за угла дома рванул хлёсткий  ветер, закручиваясь в вихрь и подметая разбросанные окурки.

 - Иди домой.

 - Куда?

   Она встала, потом снова рухнула на скамью и сжалась.

- Ты что спятил? У меня нет дома.  Вернее, он есть, но меня не пускают туда.

- Ты из этих?

- Да из тех. Закурить найдется.

   Она сделал две затяжки и закашлялась.

-  Букетница я. Алкоголичка, наркоманка и проститутка. А как угадал: ты из этих? У тебя, что свои такие?

-  Вот что, - немного подумав, сказал Виктор Степанович. – Пойдём ко мне. Жена уехала в отпуск. Выспишься в сухой постели.

- Плату за ночлежку, чем будешь брать? Натурой? Я и за дозу, и за водку, и за другое  всегда расплачиваюсь ею.

   3.

   На кухне она потребовала водки.

- Водку я тебе не обещал.

   Он отвёл её в спальню, вынул ключ из кармана и защёлкнул дверь.

- Спи. Через окно не вылезешь. Там решетка. Дверь не сломаешь.

- А я возьму сейчас и позвоню в полицию. Назову адрес и скажу, что ты меня силой затащил и изнасиловать хочешь. Гони бабки. Тогда звонить не буду.

- Звони.

   Тишина продержалась не долго.

- Придурок.  

   В спину полетело ещё  несколько оскорблений.

   4.

   Утром  она спросила его.

- Слушай. Ночью я  обшарила  твой гардероб. У меня привычка такая. Нужно утянуть что-нибудь, чтобы продать и купить. Ты бывший военный? По мундиру определила.

- Тебе не по квартирам нужно шарить, а лечиться.

   Она насмешливо улыбнулась.

- Родители пробовали. Не помогает. Может ты сторонник примкнуть меня наручниками к батарее. Давай. Я после освобожусь и заявлю в полицию. – Она засмеялась. -   Закон на нашей стороне. И полиция с нами. И…

- Знаю, - перебил Виктор Степанович. -  А ты, на какой стороне?

- На той, на которую такие, как ты поставили.

   Виктор Степанович промолчал.

- Не перебивай меня, - начала она. - Я не выдержанная. Могу и чашкой запустить. Нам нужна кайфовая жизнь, а вы её сделать не можете. Раньше - от родителей слышала -  были пионеры, комсомольцы. Кайфовали выше макушки. А я еду, а я еду за туманом, - захрипела она, - за туманом и за запахом  тайги. Всё.

   Её молчание продержалось не долго.

-  У меня есть идея, как вылечить меня. Ты же хочешь, чтобы я стала нормальной. – Она выдержала паузу. -  Ты – бывший военный, - протянула она, -  и воевал, наверное.

- Это не важно.

- На войне страшно. Я по фильмам  знаю. Там только и думаешь, как бы выжить. Другие мысли в башку не лезут. У тебя и друзья, и связи остались.  Направь меня, как там говорят: в горячую дырку или точку. Там я точно излечусь. Мне некогда будет думать о наркоте.  Убьют. Ну, и что. На одну наркоманку, алкоголичку и проститутку меньше станет. Доброе дело сделаешь. А то  когда-нибудь я и подохну не развернувшимся клубочком под сухим  дождём.

- Сухих дождей не бывает.

- Это у таких, как ты не бывает. Поможешь? Я серьёзно.  Если сейчас не можешь ответить, то потом позвони.

   Она нацарапала на салфетке номер мобильного телефона.

   Через полчаса она ушла.

   5.

   Виктор Степанович смотрел на желтый свет фонарей, и ему казалось, что их свет сильнее солнечного света.

СУХОЙ  ДОЖДЬ…