Россия в кольце "врагов"

78% сограждан считают, что у России есть враги. Это следует из опроса «Левада-центра». Пять лет назад так думало 68% россиян. Сегодня показатель достиг максимума, вернувшись к уровню 2003 года – периоду военных событий в Чечне, терактов в российских городах, вторжению НАТО в Ирак и «революции роз» в Грузии. Противоположного мнения придерживаются очень немногие – всего 13%.

Что характерно, накануне развала СССР, в 1989 году, настрой граждан был иным. Тогда лишь 13% ответили ВЦИОМ, что у страны имеются враги. В дальнейшем эта цифра только росла. В 1994 году на вопрос о существовании внешних врагов положительно ответил 41% респондентов (22% – отрицательно), в 1999-м – уже 65% (против 14%).

Кто на самом деле угрожает России и почему сегодня столь востребован образ врага?

Алексей Гражданкин, заместитель директора «Левада-центра»:

– Граждане не сами придумывают врагов, они опираются в оценках на информацию государственных СМИ. Условно говоря, каким цветом «окрашен» экран ТВ, в таком цвете люди и воспринимают окружающий мир.

Если говорить о странах Запада, наиболее враждебно у нас относятся к США. Эти настроения резко обострились весной 1999 года во время бомбардировок Югославии. Новый всплеск произошел во время введения американских войск в Ирак в 2003 году. Последнее системное ухудшение отношения к Соединенным Штатам и Евросоюзу пришлось на российско-грузинский конфликт 2008 года. Всякий раз враждебные настроения спадали, хотя и оставляли за собой негативный шлейф.

Но надо понимать: наиболее враждебными по отношению к России у нас считают не страны Запада, а наших ближайших соседей и партнеров по Советскому Союзу – республики Прибалтики, Грузию, а начиная с 2005 года – Украину. Осложнения государственных отношений с республиками ближнего зарубежья всегда сопровождались ростом оценок этих стран как враждебных.

Подобные настроения – характерный пример массовой психологии. Люди твердо стоят на своем, только если речь идет об их ближайшем окружающем мире. Но чем дальше от человека находятся вещи и явления, тем легче он соглашается с оценками, которые ему навязывают. Поэтому представления о зарубежных странах и об отношении их к России формируются у россиян в основном с помощью медиаресурсов. А они зачастую напрямую зависят от политики…

Владимир Римский, заведующий отделом социологии Фонда ИНДЕМ:

– В России еще с советского времени есть традиция объяснять проблемы государства, экономики и комфортного самочувствия граждан тем, что нам мешают враги. С другой стороны, именно перед лицом внешнего врага консолидация нашего общества всегда была наиболее успешной. В такие моменты общество сплачивалось, достигало цели и обеспечивало дальнейшее существование страны.

Сегодня образ врага снова широко эксплуатируется властью. Это вполне объяснимо. К сожалению, в современной России нет позитивного способа консолидировать социальные группы на общее дело. Нет и общих ценностей, общих моральных норм – разные группы живут по своим правилам. В этой ситуации не остается иного способа консолидации, кроме поиска общего врага. Беда в том, что он не приводит к позитивным результатам.

Например, мы видели подобную консолидацию во время событий в Западном Бирюлево. Она лишь усиливает напряженность и делает невозможным решение конфликтов путем диалога. На мой взгляд, именно реакцией на происходящее в социуме, включая агрессивность и нетерпимость к «чужим», является представление, что нам мешают враги.

К врагам внутренним добавляются внешние. Наши политики и общественные деятели без конца твердят, что трудности России связаны с тем, что против нас играют зарубежные страны, что мировая экономика развивается не так, как нам хотелось бы, что нам кто-то мешает реализовывать национальные интересы.

На деле национальные интересы даже не сформулированы. У нас в обществе – глубокий разлад, оттого и интересы из общих превратились в интересы отдельных корпораций и социальных слоев. Следствием этой ситуации неустойчивости является стремление любыми способами обеспечить локальную стабильность – себя, своей семьи и друзей – и агрессивность по отношению ко всем остальным.

Павел Салин, директор Центра политологических исследований Финансового университета при правительстве РФ:

– В последние полтора года российская власть активно эксплуатирует образ России как осажденной крепости. У этой крепости есть как внешние враги – Соединенные Штаты, НАТО, мировой финансовый капитал, так и враги внутренние, которые подрывают нравственность и моральную устойчивость российского общества. Отсюда законопроекты о запрете пропаганды гомосексуализма, защите прав верующих.

Образ крепости используется для консолидации населения вокруг власти. Это не чисто российская традиция. В истории любой страны можно обнаружить примеры использования подобной технологии в более или менее концентрированном виде. Власть прибегает к созданию негативных образов, когда невозможно создать консолидирующий позитивный образ.

В России в нулевые годы был вполне позитивный образ будущего. У людей росли доходы, уверенность в завтрашнем дне, поэтому у Кремля не было необходимости в создании образа врага. Граждане консолидировались вокруг власти под лозунгом: эта власть обеспечит нам жизнь лучше, чем сегодня, а послезавтра лучше, чем завтра.

Но последние пару-тройку лет Кремль не может обеспечить позитивный образ будущего и потому начинает эксплуатировать чувство страха населения: как бы не было хуже. А кто может сделать хуже? Только враги – внешние и внутренние.

– Почему именно сейчас ощущение, что вокруг враги, достигло пика?

– В 1990-е власть последовательно утверждала, что на Западе у нас одни друзья, в то время как значительная часть населения была настроено антизападно. В нулевые образ врага эксплуатировался эпизодически. Например, в 2007-м, когда неожиданно пошли «Марши несогласных» в Москве и Петербурге, быстро возникла история с «Бронзовым солдатом» в Эстонии. Это на короткое время позволило консолидировать общество и отвлечь его от внутренних акций протеста. Но это были эпизодические ситуации. Сегодня же Кремль проводит системную политику по культивированию образа врага, и эту позицию разделяет большая часть элиты.

– Такое нагнетание страстей имеет негативные последствия для власти?

– Если брать внешнего врага – негатива нет. В этом случае следует лишь помнить, что подобные политтехнологические приемы недолговечны. Если общество не полностью закрыто (как в Северной Корее, где режим десятилетиями стоит именно благодаря эксплуатации образа внешнего врага), образ внешнего врага можно использовать лишь в краткосрочной перспективе, а потом люди перестают в него верить.

Что касается образа врага внутреннего, многое зависит от того, кого именно записывают во враги. Зимой 2011-2012 годов, когда власть пребывала в растерянности, внутренним врагом большинства россиян был объявлен так называемый креативный класс – жители столичных городов. Этот образ сыграл свою роль и на коротком отрезке помог консолидировать население вокруг Владимира Путина – он победил в первом туре. Но потом власть поняла, что долго на такой теме играть нельзя, поскольку она ведет к расколу общества.

– Можно ли сказать, что власть вынуждена изобретать все новые образы врагов?

– Власть не может заниматься этим слишком долго. Со временем даже новые образы вызывают все меньше доверия у населения. Не зря сейчас власть начинает осторожно говорить на темы, которые граждан реально интересуют, – ЖКХ, коррупция, миграция. Думаю, Кремль понимает: люди все меньше ведутся на виртуальную повестку дня, которой пытаются заменить повестку реальную…